О ереси

«Кажется, что ересь не является одним из видов неверия.

В самом деле, как было показано выше (10, 2), неверие находится в разумении. Но ересь, похоже, принадлежит не разумению, а желающей способности; так, Иероним, комментируя слова апостола: «Дела плоти известны» (Гал. 5:19), говорит, что ересь происходит от греческого слова, означающего выбор, посредством которого человек избирает то учение, которое он полагает наилучшим. Но, как уже было сказано (II-I, 13, 1), выбор является актом желающей способности. Следовательно, ересь не является одним из видов неверия».

«Далее, порок получает свой вид в первую очередь от цели, по каковой причине Философ говорит, что «тот, кто блудит ради наживы, является скорее корыстным, чем распущенным». Но целью ереси являются временные выгоды, и в первую очередь - власть и слава, которые связаны с пороками гордыни или тщеславия; так, Августин говорит, что «еретик - это тот, кто или измышляет, или следует за ложными и новыми мнениями ради некоторой временной выгоды, и в первую очередь ради власти и превозношения над другими». Следовательно, ересь - это скорее вид не неверия, а гордыни».

«Пороки получают свой вид от своей ближайшей цели, тогда как свой род и причину они получают от своей отдаленной цели.

Так, в случае блуда ради наживы со стороны его непосредственной цели и объекта мы имеем вид прелюбодеяния. Но конечная цель показывает, что такой акт блуда в то же время является и следствием своекорыстия и содержится в этом виде как следствие в причине или вид в роде, как это явствует из того, что было говорено нами относительно актов как таковых (II-I, 18, 7).

И то же самое мы можем сказать относительно рассматриваемого нами положения, а именно то, что ближайшей целью ереси является верность собственному ложному мнению, что и сообщает ей ее вид, в то время как отдаленная цель указывает на причину, а именно на то, что она является следствием гордыни или тщеславия».

«Далее, материей веры являются те вещи, в которые верят. Но ересь касается не только вещей, но также и дел, а ещё – толкования Священного Писания. Так, Иероним, комментируя слова апостола (Гал. 5:20), говорит, что «кто бы и как бы ни толковал Священное Писание, но если он отклоняется от того, что сообщено нам написавшим его Святым Духом, то такой может быть назван еретиком, даже если он не оставлял Церкви». А в другом месте он говорит, что «ересь возникает из некстати сказанных слов». Следовательно, ересь не относится преимущественным образом к вопросам веры».

«Следующие направленные против манихеев слова Августина: «Те, которые в Церкви Христовой мыслят что-нибудь вредное и превратное, когда принятым к направлению их на здравый и правильный образ мыслей мерам упорно сопротивляются и не хотят исправить своих зловредных и пагубных учений, делаются еретиками». Но зловредные и пагубные учения есть не что иное, как то, что противоречит догматам веры, посредством которых «праведный верой жив будет» (Рим. 1:17). Следовательно, ересь относится к вопросам веры как к присущей ей материи».

«О человеке говорят как о толкующем Священное Писание иначе, чем оно было преподано Святым Духом, когда он настолько извращает смысл Священного Писания, что это противоречит тому, что явлено Святым Духом. Поэтому в Писании о лжепророках сказано:

«Они обнадеживают, что слово сбудется» (Иез. 13:6), а именно сбудется их ложное толкование Священного Писания. Кроме того, как уже было сказано (3, 1), человек исповедует свою веру посредством произносимых им слов, поскольку исповедание - это акт веры.

Поэтому неуместные слова относительно вопросов веры могут привести к разрушению веры, в связи с чем папа Лев в своем письме епископу Александрийскому Протерию пишет, что «враги креста Христова жаждут оболгать каждое наше дело и слово, так что если мы предоставим им наималейший повод, они тут же ложно обвинят нас в согласии с Несторием».

«Как говорит Августин, и такое же утверждение мы обнаруживаем в «Декреталиях», «ни в коем случае не должно обвинять в ереси тех, которые хотя и имеют ложное и извращенное мнение, однако же, защищают его без упорства и пыла, и ищут истину с вдумчивым стремлением, будучи готовы по ее нахождении свое мнение исправить», поскольку они, так сказать, не выбирают то, что противно учению Церкви.

Поэтому некоторые учителя могут иметь различные мнения относительно тех вопросов, разрешение которых не влияет на то, чем действительно обеспокоена вера, или, возможно, даже вопросов веры, которые на текущий момент ещё не окончательно утверждены Церковью, хотя если кто-либо станет упорно отрицать то, что уже утверждено авторитетом вселенской Церкви, то его должно считать еретиком.

Такими утверждающими полномочиями обладает в первую очередь верховный понтифик. В самом деле, как сказано в «Декреталиях», «всякий раз, когда дискутируется вопрос веры, я полагаю, что все наши братья и собратья епископы должны адресовать этот вопрос не иному кому, как Петру, источнику их сана и чести, против авторитета которого ни Иероним, ни Августин, ни какой другой из святых учителей не станет защищать свое мнение».

Поэтому Иероним говорит: «Такова, блаженнейший папа, та вера, которая нам преподана католической церковью. Если же что-либо было выражено нами неправильно или небрежно, то просим тебя, хранителя веры и епископа Петра, установить это должным образом. Если же наше исповедание одобряется как согласное с твоим апостольским суждением, то всякий мой обвинитель будет уличен или в невежестве, или в злонамерении, или даже в том, что он не католик, а еретик».

«Кажется, что к еретикам должно относиться терпимо. Ведь сказал же апостол, что «рабу же Господа не должно ссориться, ...с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины, чтобы они освободились от сети диавола» (2 Тим. 2:24 - 26). Но если относиться к еретикам нетерпимо и карать их смертью, то у них не будет возможности покаяться. Следовательно, это противоречит апостольскому распоряжению».

«Говоря о еретиках, должно иметь в виду два момента: один - в отношении их самих, другой - в отношении Церкви. Что касается их самих, то у них налицо грех, которым они заслуживают не только отлучение от Церкви, но и разлучение с миром через предание смерти.

В самом деле, извращение оживляющей душу веры является более тяжким преступлением, чем чеканка фальшивых денег ради поддержания временной жизни. Поэтому коль скоро фальшивомонетчики и другие злодеи незамедлительно осуждаются светской властью на смерть, то тем более еретики по осуждении их ереси должны быть не только отлучены, но и преданы смерти.

Однако, что касается Церкви, то с ее стороны наличествует милосердие, проникнутое надеждой на обращение странствующего, и потому она осуждает не сразу, а, как научает апостол, «после первого и второго вразумления». Но если и после этого тот продолжает упорствовать, то Церковь, более не надеясь на его обращение, но, будучи озабочена спасением остальных, отлучает его и отдаляет от Церкви и, кроме того, передает в руки светского трибунала для разлучения его с миром через предание смерти. Поэтому Иероним, комментируя слова апостола:

«Малая закваска заквашивает все тесто» (Гал.5:9), говорит: «Отрежьте разлагающуюся плоть, изгоните паршивую овцу из овчарни, дабы весь дом, все тесто, все тело, все стадо не сгорело, не погибло, не сгнило, не умерло. Арий был единственной искрой в Александрии, но поскольку эта искра не была сразу же погашена, вся земля была опустошена пожаром».

«Та выгода, которую Церковь получает от ереси, не входит в намерение еретиков, поскольку она состоит в испытании стойкости верных и, как говорит Августин, «понуждает нас пробудиться от нашей лености и с большим тщанием изучать Священное Писание».

Сами же еретики желают разрушения веры, что повлекло бы великие бедствия. Следовательно, нам надлежит скорее принимать во внимание их непосредственное намерение и изгонять их, чем принимать во внимание то, что не входит в их намерение, и относиться к ним терпимо».

«Кажется, что Церковь должна во всех случаях принимать тех, кто отвратился от ереси. В самом деле, в Писании от лица Господа сказано: «Ты со многими любовниками блудодействовала - и однако же возвратись ко Мне», говорит Господь» (Иер. 3:1). Но суд Церкви - это суд Божий, согласно сказанному в Писании: «Как малого, так и великого выслушивайте; не бойтесь лица человеческого, ибо суд - дело Божие» (Вт.1:17). Следовательно, даже те, которые виновны в блуде неверия, то есть в духовном блуде, должны быть приняты».

«Далее, Господь наказал Петру прощать согрешающему брату не «до семи», а «до седмижды семидесяти раз» (Мф. 18:22), каковые слова Иероним разъясняет как означающие, что «человека надлежит прощать столько раз, сколько раз он согрешил». Следовательно, он должен быть принят Церковью столько раз, сколько раз он согрешил, отпадая в ересь».

«Повинуясь установлениям Господним, Церковь простирает свою любовь на всех, не только на друзей, но и на противников, преследующих ее, согласно сказанному в Писании: «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас» (Мф. 5:44). Но то, что мы должны благоволить и благотворить ближнему, - это только часть любви.

В самом деле, благо бывает двояким, и первое из них - это духовное благо, а именно здоровье души, каковое благо является главнейшим объектом любви, поскольку именно этого мы в первую очередь должны друг другу желать. Поэтому в указанном отношении обращающиеся после своего отпадения еретики должны быть принимаемы Церковью к покаянию, посредством которого им будет открыт путь к спасению, сколько бы раз они не отпадали».

О вероотступничестве

«Кажется, что вероотступничество не относится к неверию.

В самом деле, то, что является началом всех грехов, вряд ли следует связывать с неверием, поскольку многие грехи возможны и без неверия. Но вероотступничество, похоже, является началом всякого греха, согласно сказанному в Писании: «Начало гордости - отступление человека от Бога», и далее: «Ибо начало греха - гордость» (Сир. 10:14, 15). Следовательно, вероотступничество не относится к неверию».

«Далее, неверие является актом разумения, тогда как вероотступничество, похоже, связано с направленными вовне действиями, произнесением речей, а также с некоторыми внутренними актами воли, о чем читаем в Писании:

«Человек вероломный, человек нечестивый ходит со лживыми устами, мигает глазами своими, говорит ногами своими, дает знаки пальцами своими; коварство - в сердце его; он умышляет зло во всякое время, сеет раздоры» (Прит. 12 - 14). Кроме того, если кто-либо сделает себе обрезание или поклонится гробнице Магомета, тот будет считаться вероотступником. Следовательно, вероотступничество не относится к неверию».

«Вероотступничество означает отступление от Бога. Это может происходить различно - согласно различным видам союза между человеком и Богом. Действительно, человек соединяется с Богом, во-первых, посредством веры; во-вторых, посредством своей воли, которая надлежащим образом послушно повинуется Его заповедям;

В-третьих, посредством некоторых особых вещей, относящихся к исполнению того, что превосходит общие требования, например монашеского образа жизни, духовного состояния или служения. При этом если что-либо из последующего устраняется, то предшествующее ему сохраняется, но не наоборот.

Поэтому человек может отступить от Бога путем прекращения монашеского образа жизни, относительно которой им был дан обет, или же оставления священнического сана, в который он был рукоположен, и это называется «отступничеством от монашеской жизни» или «от духовенства».

Человек также может отступить от Бога, восстав в своем уме против божественных заповедей. Но хотя человек и может отступить обоими вышеупомянутыми способами, он при этом все ещё может остаться соединенным с Богом посредством веры. Но если он оставляет саму веру, то в таком случае, похоже, он полностью отвращается от Бога.

Таким образом, в простом и абсолютном смысле вероотступничество - это то, посредством чего человек отрекается от веры, и оно называется «отступничеством вероломства». Следовательно, вероотступничество в прямом смысле слова относится к неверию».

О неверии в целом

«Кажется, что неверие - это не грех.

Ведь сказал же Дамаскин, что всякий грех противоестественен. Но неверие, похоже, не противно природе. В самом деле, согласно Августину, «то, что человек может иметь веру, как может иметь и любовь, принадлежит его природе; иметь же веру, как и иметь любовь, принадлежит благодати верных». Следовательно, не иметь веры, что означает быть неверующим, не является грехом».

«Неверие можно понимать двояко: во-первых, как чистое отрицание, в каковом смысле человек называется неверующим просто потому, что не имеет веры. Во-вторых, неверие можно понимать как противление вере, в каковом смысле человек не желает слышать о вере или презирает ее, согласно сказанному в Писании: «Кто поверил слышанному от нас» (Ис. 53:1). В таком случае речь идет о совершенном неверии, и неверие в этом смысле является грехом.

Если же понимать его как чистое отрицание, как это бывает утех, которые вообще ничего не слышали о вере, то оно носит признак не греха, а наказания, поскольку такое неведенье божественного является следствием греха нашего прародителя. При этом если такого рода неверующие прокляты, то это связано с другими их грехами, которые не могут быть устранены без веры, а не с грехом неверия. Поэтому Господь говорит: «Если бы Я не пришел и не говорил им, - то не имели бы греха» (Ин. 15:22), каковые слова Августин разъясняет как «относящиеся к греху их веры не в Христа».

«Кажется, что неверие не является величайшим из грехов. Так, Августин говорит: «Я не решаюсь сказать, должно ли предпочесть очень злого католика еретику, в жизни которого нет ничего предосудительного помимо того, что он еретик». Но еретик является неверующим. Следовательно, мы не должны утверждать, что неверие является наибольшим из грехов».

«Далее, больший грех заслуживает и большее наказание, согласно сказанному в Писании: «Смотря по вине его, по счету» (Вт 25:2). Но самому большому наказанию повинен верующий, а не неверующий, согласно сказанному в Писании: «Сколь тягчайшему думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню кровь Завета, которою освящен» (Евр. 10:29). Следовательно, неверие не является наибольшим из грехов».

«Всякий грех, как было показано выше (II-I, 71, 6; II-I, 73, 3), формально состоит в отвращении от Бога. Следовательно, чем больше грех отъединяет человека от Бога, тем он и тяжче. Но человек более всего отделяется от Бога неверием, поскольку он не обладает истинным знанием о Боге, а ложное знание о Боге не приближает человека к Нему, а напротив отъединяет от Него.

При этом тот, кто обладает ложным мнением о Боге, не имеет возможности познать Его каким-либо образом вообще, поскольку объектом его мнения является не Бог. Отсюда понятно, что грех неверия является большим, чем любой другой из тех грехов, которые происходят от извращенных нравов. Но это не относится к тем грехам, которые противоположны теологическим добродетелям, к рассмотрению которых мы приступим ниже».

«Как уже было сказано (II-I, 85, 4), смертный грех полностью устраняет освящающую благодать, но благо природы уничтожает не полностью. И коль скоро неверие - это смертный грех, то неверующие лишены благодати, но при этом в них сохраняется некоторое благо их природы. Отсюда понятно, что неверующие не могут совершать те благие поступки, которые проистекают из благодати, а именно заслуживающие дела, однако они все же в определенной степени способны совершать те благие поступки, для которых достаточно одного только блага их природы.

Таким образом, из этого никак не следует, что они согрешают во всех своих делах, однако когда они делают что-либо по причине своего неверия, тогда они грешат. В самом деле, как верующий может совершать актуальный грех, простительный или даже смертный, который он не относит к цели веры, точно так же и неверующий может делать добро в том, что он не относит к цели своего неверия».

«Кажется, что неверие язычников или дикарей тяжче, чем другие виды неверия. В самом деле, как телесная болезнь тем тяжче, чем важнее для тела поврежденный ею член, точно так же и грех, похоже, является тем более тяжким, чем более значимой части добродетели он противоположен. Но наиважнейшей частью веры является единобожие, и именно от нее отвращаются язычники посредством своей веры в многих богов. Следовательно, их неверие является наиболее тяжким».

«Далее, из всех ересей наиболее отвратительны те, которые противоречат истине веры в большем и наиболее существенном; так, ересь разделявшего Божество Ария более отвратительна, чем ересь отъединявшего человечность Христа от Лица Сына Божия Нестория. Но язычники отрицают веру в большем и более существенном, чем евреи и еретики, поскольку они не принимают веру вообще. Следовательно, их неверие является наиболее тяжким».

«Как уже было сказано, в неверии можно усматривать две вещи. Одна из них - это отношение к вере, и с этой точки зрения тот, кто противится вере после ее принятия, грешит против веры тяжче, чем тот, кто противится ей без принятия, что подобно тому, как тот, кто не может исполнить обещанное, грешит тяжче, чем тот, кто вообще никогда этого не обещал.

В указанном смысле неверие исповедующих веру в евангелие и противящихся этой вере посредством ее извращения еретиков является более тяжким грехом, чем грех евреев, которые никогда не принимали евангельской веры.

Однако коль скоро они приняли образ этой веры в Старом Законе, который они извращают своими лживыми измышлениями, их неверие является более тяжким грехом, чем неверие язычников, поскольку последние не приняли евангельскую веру вообще.

Второе, что надлежит усматривать в неверии, - это извращение положений веры. С этой точки зрения язычники заблуждаются относительно большего количества положений, чем евреи, а последние - относительно большего количества положений, чем еретики, и потому неверие язычников является более тяжким, чем неверие евреев, а неверие евреев - чем неверие еретиков, за исключением отдельных случаев, например ереси манихеев, которые в отношении положений веры подчас заблуждаются даже больше, чем язычники».