Поэзия вагантов
Прения священников о безбрачии
«Слух прошел по Англии, ведомый и гласный,
Всполошив пресвитеров области прекрасной:
Всех, кто благоденствовал в жизни сладострастной,
Призывал к смирению папы голос властный.
Слух прошел по городам, слух прошел по селам,
Папские веления разгласил по школам;
Клирики готовятся к судьбам невеселым –
Всяк разлуку с милою мнит крестом тяжелым.
«Князья у нее как волки, похищающие добычу; проливают кровь, губят души, чтобы приобрести корысть» (Иез.22:27)
Тягостно предчувствуя оную утрату,
Зыблются в доверии к римскому легату
И решают клирики, рвением объяты,
Всем собором рассудить, можно ль быть женату.
Наступил соборный день, чаянный и жданный,
И бегут священники, мчатся капелланы,
Малые и старые, причет и деканы, –
Если кто и мешкает, это очень странно.
Рассказать о том легко, а поверить трудно,
Сколько клира собралось на собор вселюдный:
Никому не хочется, в келье сидя скудной,
Пред легатом искупать новый грех подсудный.
От пределов западных, от краев восхода
Целых десять тысячей собрано народу:
Столько капель не прольет ливень в непогоду,
И пожар не столько искр мечет к небосводу.
Созванные сходятся на лугу пространном,
К прению соборному словно предизбранном,
И теснятся по местам, сообразно с саном,
Не давая доступа никаким мирянам.
Водворив спокойствие, голос возвышает
Избранный старейшина и провозглашает:
«Всем нам ныне, братие, папа угрожает,
А за той угрозою кара поспешает.
Нам и нашим женщинам, нам и нашим детям
Угрожает курия, чем мы ей ответим?
Коим оправданием обвиненье встретим?
Мы для размышления собрались за этим».
Первый воздвигается иерей из круга,
Движимый тревогою общего испуга:
«Не желаю, – он гласит, – отпускать подругу –
С ней в законе мы живем, словно два супруга».
Был вторым во прении глас, звучавший тихо,
Мужа молчаливого и с повадкой мниха:
«Будет мне, о братие, тягостно и лихо,
Коль со мной не станет спать наша повариха».
Третий тверже держит речь и бесповоротней:
«В годы давние имел женщин я до сотни,
А теперь держу одну, с нею беззаботней, –
С целым складом золота я прощусь охотней!»
Вот четвертый восстает, гневом полыхая:
«Требует недолжного курия святая!
Мне ли ей покорствовать, милую теряя?
Мне без милой не житье даже в кущах рая».
За четвертым следуя, выступает пятый:
«Злые эти вымыслы я кляну трикраты!
Богоматерью божусь, чьи веленья святы, –
Не расстанусь с милою, что ни пой прелаты!»
Поднимается шестой, вот его сужденье:
«Мне с моей кухаркою мило обхожденье!
Если надо мной и ей грянет осужденье –
Я готов его принять без предубежденья!» За шестым встает седьмой, промолчать не может:
«Ложная забота вас, братие, тревожит!
Нашего супружества Рим не уничтожит:
Кто ему без наших жен прибыль подытожит?»
«А народ Мой оставил Меня; они кадят суетным, споткнулись на путях своих, оставили пути древние, чтобы ходить по стезям пути непроложенного»
(Иер.18:15)
И восьмого клирика внятен голос слышный:
«Ах, какую женщину мне послал Всевышний!
Ни телес, ни платий нет этих многопышней!
Никогда ее любовь мне не будет лишней».
Встал девятый, говорит: «Тщетно, судьи, ждете:
Кровь мою кипучую хладом не скуете!
Оттого я и стремлюсь в жизненной заботе
Не к спасению души, а к спасенью плоти!»
Вот десятый восстает, побледнев заране, –
Всё, что в сердце выносил, то гласит собранью:
«Ни к чему нам, братие, самообузданье, –
Не под силу клирику бремя воздержанья!»
И одиннадцатый здесь речь свою имеет:
«Многими искусствами женщина владеет;
Мне моя красавица славно ложе греет,
С ней и сплю, доколе плоть не перестареет!»
А двенадцатый сказал вот какую фразу:
«Нет, меня не застращать папскому указу!
Лучше тысячу монет отсчитаю сразу,
Лишь бы с милою моей продолжать проказы».
Произнес тринадцатый: «Проливать ли слезы,
Если кратковременны папские угрозы,
А служанки нам верны, несмотря на грозы,
Нам даря к заутрене сладострастья розы?»
Встал четырнадцатый поп, встал, суров и бешен,
Руки над собранием вскинул, безутешен:
«Тщетен злобный сей закон, грешен и поспешен:
Кто решил его издать, верно, тот помешан!»
Говорит пятнадцатый: «Винные кувшины
Осушив, я чувствую сон благопричинный,
И хочу его делить с девкой вполовину, –
Нет мужскому здравию лучше медицины!»
И повел шестнадцатый счет причин и следствий:
«Всё в природе связано вязью соответствий:
Коль откажут мне в одной, как в домашнем средстве, –
Целых трех сожительниц заведу в соседстве!»
Выступил семнадцатый, чинный, неречистый,
Молвит в огорчении с искренностью истой:
«Не гожусь я, братие, в важные софисты:
Должен я по бедности честно жить и чисто».
Восемнадцатый его порицает строго,
На него низринувшись всею силой слога:
«Вижу: мой предшественник слишком жил убого,
Что на свете радостей видел столь немного!»
Вышел девятнадцатый: «Разум уличает:
Оговорку важную дело заключает!
Блуд меж двух духовных лиц папа воспрещает,
Но за брак с мирянками он не отлучает!»
И гласит последнего слово иерея:
«Грех – запреты класть на брак, блуд без брака сея!
Коль исполнят сей указ, власти не жалея, –
Не найдешь ни алтаря без прелюбодея!»
И раздался общий хор, завершая пренье:
«Дева Богородица, наше вспоможенье!
Отврати от грешников папское решенье,
Если наших ты подруг жалуешь моленье!»
«Ибо Господь с огнем и мечом Своим произведет суд над всякою плотью, и много будет пораженных Господом» (Ис.66:16)
А засим восстал монах с речью проповедной:
«Неужели хочет Бог, мощный и всеведный,
Тот, чей сын за смертный род смерть попрал победно, –
Чтоб без женственной любви сох священник бедный?
Славен муж Захария, славен был родитель,
От которого рожден Иоанн Креститель,
Возгласивший миру весть, что грядет Спаситель, –
Он ужель своей жене грешный был сожитель?
Богоизбранный Давид и боголюбивый
В старости забавился с девой шаловливой,
И к Давиду был Господь кроток справедливо;
Грешных нас помиловать для него не диво.
Господа Всевышнего ведомо реченье
И о распложении и о размноженье;
Так пекитесь, братие, о чадорожденье,
Чтоб Господнее стяжать тем благословенье.
Если пес единожды кость мясную стянет, –
Хоть убей, а воровать он не перестанет.
Так от радостей ночных клирик не отстанет,
Хоть и папское над ним осужденье грянет.
Не от папы ли дано рукоположенье
Мужу, столь искусному в плотском сопряженье,
Что бесплодных он карал карой отлученья,
Сам же от родной сестры сыну дал рожденье?
Если папа утвердил – кто иной откажет?
Папа всякую судьбу свяжет и развяжет,
Ринет рыцаря на брань, пастыря на пажить,
А священника в любви ратовать обяжет.
Пусть же в клире всякий муж двух подруг имеет!
Пусть каноник и монах целых трех лелеет!
Пусть епископ четырьмя и пятью владеет!
Кто издаст такой указ – тот не пожалеет!!!»
|
