 Отмечал о том, как другие члены
дома Романовых перед Революцией любили побаловаться спиритизмом: «Старый князь С., маэстро в оккультизме,
имел в эти последние вечера удовлетворение вызвать дух Распутина. Он тотчас
пригласил министра внутренних дел Протопопова и министра юстиции
Добровольского, которые не замедлили явиться. С тех пор все трое ежевечерне
остаются часами взаперти, прислушиваясь к торжественным речам усопшего. Какой
странный человек этот старый князь С!.. Сутулый стан, лысая голова, нос
крючком, землистый цвет лица, острые и угрюмые глаза, впалые щеки, медленный
загробный голос, зловещий вид, - настоящий тип некроманта.
На похоронах графа Витте, два года тому назад, видели, как он в течение
нескольких минут созерцал высокомерное лицо покойника - по православному обычаю
гроб оставался открытым; затем слышали, как он произнес своим могильным
голосом: «Мы заставим тебя придти сегодня вечером». 
«Горе тебе, земля, когда царь твой отрок, и когда князья твои едят рано!»
(Еккл.10:16)
В беседе с Палеологом княгиня Мария Павловна сообщила: «Императрица вполне овладела императором, а
она советуется только с Протопоповым, который каждую ночь спрашивает совета у
духа Распутина… Я не могу вам сказать, до какой степени я упала духом. Со всех
сторон я все вижу в черном свете. Я жду наихудших несчастий… Но Бог не может
хотеть, чтоб Россия погибла». И далее пророчески написал, как закончит свою
жизнь «помазанник божий»: «Бог поддерживает лишь тех, кто борется, и я
никогда не слыхал, чтоб он помешал самоубийству. А ведь то, что сейчас делает
император, это настоящее самоубийство для него самого, для его династии и для
его народа».
Писал об императрице Александровне:
«Императрица… будет теперь всемогущей. Штюрмер, человек
бездарный и тщеславный, но не лишенный лукавства и даже тонкости, когда дело
касается его личных интересов, очень хорошо сумел овладеть ею. Он регулярно
бывает у нее с докладами, информирует ее обо всем; совещается с ней обо всем;
обращается с ней, как с регентшей: он поддерживает в ней мысль, что император,
получивший власть от бога, никому, кроме одного бога, не обязан отчетом и,
следовательно, всякий, кто позволяет себе противоречить царской воле,
оскорбляет бога. Вы представляете себе, как подобные речи действуют на мозг
мистически настроенной женщины!.. Это положение трагическое... Поверьте мне! Это
положение трагическое. Эгоистически я поздравляю себя, что я больше не министр,
что на мне не лежит никакой ответственности за готовящуюся катастрофу».
«Она (царица Александра), впрочем, отказалась
пойти помолиться у его гроба (Столыпина), и император не изволил присутствовать
на похоронах, потому что Столыпин, как ни был он до самой своей смерти предан
царю и царице, осмелился сказать, что общественный строй нуждается в
реформе!..»
Сообщал о дружеской связи Николая II со «святым
чертом» - Распутиным, и как он от имени высшего императорского руководства занимался
управлением российского государства: «Благодаря
влиянию Распутина и его клики, нравственный авторитет русского духовенства
падает с каждым днем. Одним из недавних событий, особенно оскорбивших чувства
верующих, было столкновение между архиепископом Варнавой и святейший синодом,
имевшее место прошлой осенью по поводу причтения к лику святых архиепископа
Иоанна Тобольского.
«Под влиянием Распутина и его
шайки моральный авторитет русского духовенства падает с каждым днем».
«В 1905 г. архимандриту Феофану, ректору Петербургской
Духовной Академии, духовнику императрицы, пришла в голову несчастная мысль
вызвать к себе Распутина. Он ввел его в круг своих благочестивых клиентов,
среди которых было много спиритов, во главе последних очень влиятельная группа:
Николай Николаевич, в то время командующий императорской гвардии, его брат
Петр; затем их жены, Анастасия и Милица, дочери Черногорского короля. Григорию
достаточно было появиться, чтобы поразить и очаровать это праздное легковерное
общество, предающееся самым бессмысленным фокусам теургии и оккультизма. Все
мистические сборища вырывали друг у друга сибирского пророка, «избранника
Божия»…
Его встречали, главным образом, у старой графини О.,
которая собирала в своем салоне, на Французской набережной, черных поборников
самодержавия и теократии. Первые сановники церкви любили собираться у нее:
повышения в церковной иерархии, назначения в святейший синод, наиболее важные
вопросы вероучения, благочиния и церковной службы обсуждались при ней. Ее
моральный авторитет, признаваемый всеми, был для Распутина драгоценным
вспомогательным средством. Она имела иногда небесные видения. Однажды вечером,
во время спиритического сеанса святой Серафим Саровский, канонизированный в
1903 г., явился ей. Со сверкающим венцом вокруг головы, он сказал: «Среди вас
находится великий пророк. Его назначение открывать царю волю Провидения и вести
его по славному пути». Она тотчас же поняла, что он указывал на Распутина.
Император был глубоко поражен этим пророчеством, так как он, как глава церкви,
принимал видное участие в канонизации блаженного Серафима и относился к нему с
особым благоговением».
«Отличались экспансивностью своего поклонения
черногорские великие княжны. Они даже устроили при русском дворе лионского мага
Филиппа в 1900 г. Они же в 1907 г. представили Распутина царю и царице».
«Сквозь красочные афоризмы, из которых многие вероятно
подсказаны ему друзьями из св. синода, выступает некоторая доктрина: «Царь не
только руководитель и светский вождь своих подданных. Священное миропомазание
при короновании вручает ему гораздо более высокую миссию. Оно делает его их
представителем, посредником и поручителем перед Всевышним Судьей. 
Императрица Александра Фёдоровна в своём истинном обличии
Оно, таким
образом, заставляет его взять на себя все грехи и все беззакония своего народа,
так же как и все его испытания и все его страдания, чтобы отвечать за первые и
выставить другие перед Богом»... Теперь я понимаю одну фразу Бакунина, когда-то
меня поразившую: «В темном сознании мужика, царь есть нечто вроде русского
Христа».
По поводу Распутина
указывал: «царь и царица чувствовали
некоторое сомнение и обратились за советом к архимандриту Феофану, который
совершенно их успокоил: - «Григорий Ефимович, - сказал он,- крестьянин,
простец. Полезно будет выслушать его, потому что его устами говорит голое
русской земли. Я знаю все, в чем его упрекают. Мне известны его грехи: они
бесчисленны и большой частью гнусны. Но в нем такая сила сокрушения, такая
наивная вера в божественное милосердие, что я готов был бы поручиться за его
вечное спасение. После каждого раскаяния он чист, как младенец, только что
вынутый из купели крещения. Бог явно отличает его своей благодатью».
«Он очень скоро сделался другом г-жи Вырубовой,
неразлучной подруги царицы, и был посвящен ею во все царские семейные и
государственные тайны».
«В религиозных
разглагольствованиях, которыми Распутин обычно прикрывает свой эротизм, постоянно
повторяется одна идея: «Одним только раскаяньем мы можем спастись. Нам, значит,
надо согрешить, чтоб иметь повод покаяться. Следовательно, если Бог посылает
нам искушение, мы должны поддаться ему, чтобы обеспечить себе предварительное и
необходимое условие плодотворного раскаяния… Впрочем, не было ли первым словом
жизни и истины, которое Христос сказал людям: Покайтесь! Но как покаяться,
предварительно не согрешивши…».
«Вернувшись в посольство, я застаю здесь старого барона
Г., который лет десять тому назад играл политическую роль, но с тех пор
участвует только в светских удовольствиях и сплетнях. Он говорит со мной о
военных событиях…. Я возражаю, что три союзные страны обязаны продолжать войну
до поражения Германки, потому что на карту поставлены их национальная
независимость и целость. Я добавляю, что унизительный мир неизбежно вызовет
революцию в России, и какую революцию!.. Он продолжает принужденно, так как
вступает на опасную почву.
– В настоящее время император не может спокойно говорить
о Германии, но он скоро поймёт, что он ведёт Россию к гибели… Ему дадут это
понять… Я как будто слышу, как эта
каналья Распутин говорит: «Да что же это. Долго ты еще будешь проливать кровь
твоего народа? Неужели ты не видишь, что Бог тебя покинул».
«Еще два года тому назад
Варнава был просто невежественный и разгульный монах, но Распутин, с которым
они вместе росли в Покровском, вздумал его сделать архиереем, Это назначение,
против которого упорно боролся синод, открыло эру крупных церковных скандалов».
«Со своего вступления во
дворец Распутин приобрел необыкновенное влияние на монархов. Он их наставил,
ослепил, нравственно поработил: это было как бы колдовство. Не то, чтобы он
льстил. Напротив, с первого же дня он с ними обходился грубо, с дерзкой и
решительной фамильярностью, с вульгарным и цветистым многословием, в котором
оба монарха, пресыщенные лестью и угодливостью, казалось, наконец, признали
«голос русской земли». Став очень быстро другом г-жи Вырубовой, которая
является неразлучной подругой императрицы, он через нее пользовался
значительным влиянием».
«В религиозном пустословии,
которым Распутин обычно прикрывает свой эротизм, постоянно появляется одна
мысль: «Одним только раскаянием можем мы достичь нашего спасения. Нам надо,
поэтому, грешить, чтобы иметь повод к раскаянию. Когда Господь посылает нам
искушение, мы должны ему поддаваться для того, чтобы доставить себе этим
предварительное и необходимое условие успешного раскаяния... К тому же, первое
слово жизни и истины, которое Христос принес людям, разве оно не таково:
«Покайтесь»... Но как же принести покаяние, когда раньше не согрешили?»
Его обычные беседы изобилуют
замысловатыми подробностями об искупительной ценности слез и спасительной силе
раскаяния. Один из аргументов, к которым он особенно охотно прибегает и которые
особенно действуют на его женскую клиентуру, таков: «Чаще всего нам мешает
поддаться искушению не отвращение к греху, потому что, если бы грех
действительно внушал нам отвращение, мы не соблазнялись бы его совершить. Разве
вы хотите когда-нибудь съесть блюдо, которое вам противно? Нет, нас
останавливает и пугает испытание, на которое раскаяние обрекает нашу гордость.
Совершенное раскаяние заключает в себе полное смирение. Но мы не хотим
смириться даже перед Богом. Вот вся тайна нашего сопротивления греху. Но Высший
Судья не обманывается этим... И когда мы будем в долине Иосафата, он напомнит
нам все случаи к спасению, которые он нам давал и которые мы отвергли». 
....к вышеперечисленным клоунам присоединяется и Николай II (слева)
Едва достигнув столь высокого
сана, Варнава задумал устроить в своей епархии центр для паломников, что было
бы полезно для церкви и выгодно для него самого. За чудесами дело не стало бы,
а приток богомольцев повлек бы за собой и приток даяний. Распутин сразу почуял,
какие блестящие результаты могло бы дать это благочестивое предприятие. Но он
решил, что необходимо обрести мощи какого-нибудь нового святого; еще лучше было
бы - мощи специально
канонизированного святого; он заметил, что новые святые особенно любят
проявлять свои чудотворные силы, а старые и прославленные уже не находят в этом
никакого удовольствия.
Такие новые мощи как раз оказались под рукой: это был
архиепископ Иоанн Максимович, в бозе почивший в Тобольске в 1715 г. Варнава
тотчас начал дело о сопричтении его к лику святых; но синод, зная подкладку
этого предприятия, приказал отсрочить исполнение этого ходатайства. Варнаву это
не остановило, и он, собственной властью, нарушая все церковные правила,
объявил о канонизации архиепископа Иоанна; затем он испросил непосредственно
согласие государя, что является необходимым при всякой канонизации. Император
снова уступил императрице и Распутину: он собственноручно подписал телеграмму
Варнаве с высочайшим согласием.
В святейшем синоде клика
Распутина ликовала. Но большинство членов синода решили не допускать такого
грубого нарушения церковных правил. Обер-прокурор Самарин, человек честный и
смелый, который, по настоянию московского дворянства, сменил презренного Саблера,
поддерживал всеми силами протестующих членов синода. Не обращаясь к императору,
он вызвал из Тобольска Варнаву и предписал ему отменить свое постановление.
Архиепископ дерзко и решительно отказался это сделать:
«Все, что скажет
или будет думать святейший синод, мне совершенно безразлично. Мне достаточно
телеграммы с согласием императора»
. Тогда, по инициативе Самарина, синод
постановил отрешить Варнаву от должности и заточить в монастырь, как нарушителя
церковных правил. Но на это нужно было высочайшее утверждение. Самарин твердо
решил убедить императора; он пустил в ход все свое красноречие, всю энергию,
всю преданность. Николай II выслушал его с недовольным видом и сказал:
«Телеграмма моя архиепископу действительно была, быть может, несовсем корректна.
Но что сделано, то сделано. И я сумею заставить всякого уважать мою волю».
Через неделю обер-прокурора
Самарина заменил низкопоклонный и ничтожный, но близкий к Распутину Александр
Волжин. Вскоре председатель синода, митрополит Владимир, который во время
конфликта держался очень достойно, должен был уступить высшую духовную
должность в Империи креатуре Распутина, архиепископу владикавказскому Питириму...
1
2
3 4
| 
