Священник Николай (Ивансон) из Троице-Сергиевой Лавры предсказывал (1907), что за грехи русского правительства и духовенства «царя не будет и что Сергиева Лавра будет закрыта и всех монахов разгонят и будут они жить по частным квартирам».

Священник Михаил (Левитов)  в 1905 году писал: «Духовенство не пользуется никаким влиянием, ненавидимо и презираемо народом, служит в глазах его олицетворением жадности, корыстолюбия. Духовенство деморализовалось до потери значительной части не пастырского только, но и человеческого достоинства!»

«Ценность набожности крестьянства оказалась сомнительной, а его добрые сыновние отношения к священнослужителям скорее иллюзией, чем фактом. Эти отношения, не приближавшиеся никогда к идеальным, в последние годы обострились до крайней степени».

«Уже целое столетие духовенство православное служит в известном отношении «притчей во языцех», вместилищем и олицетворением богатства, жадности и корыстолюбия. Известную поговорку «с живого, с мертвого дерет» духовному лицу приходится слышать с детства до могилы…

Тема «жадности поповского отродья» – любимейшая крестьянами. На сходе, на вокзале, в общественной бане, в поле достаточно малейшего повода, и начинаются нескончаемые толки и рассказы… Появление духовного лица в вагоне, наполненном простонародьем, для нашего брата истинное несчастье…

В крестьянском сознании духовный сан и деньги настолько срослись, ассоциировались, что сделались почти синонимами. Поп – это в их понятии бездонный денежный мешок, каким-то волшебством ежечасно привлекающий и всасывающий в себя деньги из неиссякаемого источника – мужицкого кармана».

Даёт желаемое описание идеального пастыря: «Простота обращения и образа жизни, громкий голос, незамедлительное исполнение треб, неопустительное совершение богослужений в дни праздничные, бескорыстие – вот их желаемые качества священника… Но в центре этих требований – бескорыстие».

Левитов предрекает, что при сохранении существующего положения вещей, «в случае полной революции и анархии, духовенство первое погибнет».

Священник Владимир Рюминский с горечью писал: «Как относятся русские люди к своему священнику, прихожане к своему пастырю, и рассказывать нечего. Самые непристойные рассказы сложены про «долгогривых», как называют православные люди своих священников, скверные пословицы сложены про них – «поповские глаза завидущие, а руки поповские загребущие», говорит народ.

С ними торгуются за исполнение религиозных обрядов, как торгуются на базаре за деготь, как в лавке за товар. С ними судятся, и часто годами тянутся тяжбы – непристойно сказать – прихожан с их священником, верующих с их наставником».

Священник Владимир Рюминский находил причину неуважительного отношения к духовенству в том, что «церковь и духовенство покрывали своим высоким званием все, что делало правительство. За долгие годы, протекшие со времен Петра Великого, не было такого преступления, совершенного правительством, которого бы не освящала церковь.

Представители власти, убивая друг друга, сменяли насильственным путем престолы, терзали, мучили подданных, измывались над крестьянами, состоявшими в рабской зависимости от господ, – церковь и духовенство говорили: все это хорошо, так указывает крестьянская религия.

Все долгие тяжкие годы крепостного права не раздавалось голоса с высоты митрополичьих и епископских кафедр, не говорили в проповедях с амвона сельские священники: стыдно, противно Христову учению – закрепощение одних людей другими».

Отмечал, как необходимо исправить удручающее положение: «нужно разорвать, прекратить этот преступный, нечестивый союз – освободить государство от принудительного характера веры и освободить Церковь от принуждения, которое налагает на нее государство».

Иринарх Александрович Стратонов (1881 – 1942 гг.) Родился в Казани. Преподавал русскую историю. После революции эмигрировал, поселившись в Берлине. Возглавлял приход, оставшийся в подчинении митрополиту Сергию. Арестован немцами в 1941 г. Погиб в концентрационном лагере.

«Русская Церковь, несмотря на многосторонний рост в XVIII и XIX столетиях, обладала в это время целым рядом внутренних недостатков. К числу таких недостатков прежде всего должна быть отнесена утрата ею канонического возглавления. Как известно, Петровская реформа уничтожила в Русской церкви патриаршую власть из боязни, что патриарх может явиться как бы «вторым государем, самодержцу равным и больше его».

«Царизм опирался на всю русскую иерархию. Приравняв епископат к генералитету,  царизм действовал через безличный и безвольный Синод».

Монах Арефа, один из иноков Оптиной пустыни. Перед русско-японской войной он видел два сна, сильно поразивших его. В первом сне он видел Господа Иисуса Христа, окруженного сонмом Ангелов. Господь шествовал от востока, направляясь к западу, а на земле, опережая Его шествие, в том же направлении стремительно двигались несметные полки каких-то нерусских воинов, и все это бесчисленное полчище вело безостановочную стрельбу по каким-то отступающим войскам. Во сне монаху  Арефе чувствовалось, что отступающие были русские. Второй сон: небо и земля свились в огромном столбе пламени, как бы в огне светопреставления.

В свою очередь, все дальнейшие исполняющиеся события неудивительны для того народа, которые отвергли от себя Христа, избравши себе для преклонения перед православными богами (Суд.5:8).

Архиепископ Макарий (Булгаков) писал, что в монастыри его епархии  «поступают люди большей частью не по призванию, а по силе обстоятельств, священнослужители… устраненные от места по разным обстоятельствам, преимущественно за нетрезвость».

В 1866 году граф А. П. Толстой просил истолковать сон, приснившийся тверскому священнику Д. М. Константиновскому, сыну духовника Гоголя. Дмитрию Матвеевичу привиделась освещенная лампадой пещера, заполненная множеством духовенства, среди которого находился его покойный о. Матвей и митрополит Филарет, тогда еще здравствующий. Среди безмолвных молений прозвучали отчетливые слова: «Мы переживаем страшное время, доживаем седьмое лето». После этих слов Дмитрий Матвеевич в волнении и страхе проснулся...

Из Летописи повседневной монастырской жизни Оптиной пустыни: «С наступлением 1848 года настали бедствия в Европе почти повсеместно. Во Франции 24 февраля — революция, ниспровержение законной власти, республика. От Франции разлился сей адский поток в смежные земли, кроме России.

Везде мятежи, нестроения. В России: холера, засуха, пожары. 26 мая, в среду, в 12-м часу дня загорелся губернский город Орел. Сгорело 2800 домов; на воде барки сделались добычею пламени. В Ельце сгорело 1300 домов Июнь, 24-е число. Четверток.

Праздник в скиту дня Рождества Иоанна Предтечи. Пополудни в три часа зашла страшная туча с молнией и громовыми ударами с юго-запада при 20° тепла. Она разразилась страшною бурею с проливным дождем и градом. От этой тучи во многих местах Козельского уезда произошли разрушения, в особенности же в Оптиной пустыни.

На церквах Казанской и Больничной разломало на части железную крышу, сорвало кресты; на колокольне поколебало главу со шпилем и вырвало кровельный лист; на корпусах трапезном и братском, что возле колокольни, и на казначейском повредило железные крыши; во многих других местах повредило черепичные крыши и изгороди, поломало множество садовых, плодовых деревьев.

В скиту упавшею сосною повредило башню, что на конном дворе; а с юго-западной стороны тоже упавшею сосною разбило два каменных столба в скитской ограде... А в монастырском лесу поломано и вырвано с корнем до двух тысяч самых толстых сосен».

Митрополит Гавриил (П.П. Шапошников, 1730-1801), утверждал: «Я с горечью наблюдаю: разнообразное отступничество от веры приняло обширный размер и начало действовать с необыкновенною силою, ранее не виданною. Это предсказано Словом Божиим. Надо помнить, над судьбами мира и каждого человека неусыпно бдит Промысел Всемогущего Бога, – и всё совершающееся совершается или по воле или по попущению Божиим.

Мы должны обращать взоры ума на себя и умолять Господа, чтоб Он сохранил нас в верности Церкви, открыл нам Всесвятую волю Свою и непреткновенный путь к Себе, – источнику истинной жизни и спасения, ибо Спасение человеков есть дар Божий человекам.

Однако, сегодня мы видим, как быстро идут волны лжи и тьмы, истребляя веру во Христа, разрушая на земле Его Царство, подавляя Его учение, повреждая нравы. Из Европы до нас доходят вести, одна хуже другой. Все приезжающие к нам европейцы сплошь вольтерьянцы, они несут к нам пагубные идеи, скоро их душевная болезнь перекинется на нас».

Предупреждение Афонских подвижников в начале XX века: «Россия погибнет, если перестанет почитать Имя Божие».

Предвидя последующие ужасные события, оптинские пророки произносили, «придет и оптинскому старчеству конец, но горе тому, кто ему конец положит!» В данном случае речь велась о тех нечестивых священников, которые своими действиями приблизили суд Господень.

«Сделались тучны, жирны, переступили даже всякую меру во зле, не разбирают судебных дел, дел сирот; 
благоденствуют, и справедливому делу нищих не дают суда» (Иер.5:28-29)

Нифонт Цареградский (XV века) пророчествовал о том, что священство последних веков Церкви будет в нравственном падении через две страсти: тщеславие и чревоугодие.

Косма Этолийский - греческий священник, деятель греческого просвещения XVIII века.

«Зло, – пророчески говорил, – придет от людей грамотных… Мы увидим, как земля наша превратится в Содом и Гоморру».

Нил Афонский Мироточивый,  святительXVI века: «В то будущее время, благодаря силе величайшей преступности и распутства, люди лишатся благодати Святаго Духа, какую они получили во святом крещении, а равно потеряют и угрызения совести…».

Мария Каллаш (М.Курдюмов), 1928 году говорила о необходимости сотрудничества религиозных институтов с советской властью, и что соответственно это будет исполнение необходимого обязательства верующими лицами в период гнева Господня (сравни 4Цар.25:24):

«Судьба наложила свою тяжелую руку на Россию. Наступил суд Божий, и, как несколько веков назад, народу поднесена чаша муки и рабства, лишь еще более горькая и ядовитая.

Истинное и искреннее отношение к церкви, как к «Телу Христову» и вечно пребывающему «царству не от мира сего», встречался далеко не у всех русских эмигрантов, почитающих себя православными. Желание возлагал на церковь «бремена неудобоносимые», навязывать ей действия и цели, не согласные с духом Христова учения, — очень характерно для эмигрантской херговной, вернее говоря, псевдоцерковной, мысли.

С самого начала революции эмиграция, устранившись от непосредственного участия в русской жизни и непосредственного делания в церковном строительстве, тем не менее, считала себя вправе требовать от высшей иерархии церковной там, в России, выполнения определенных политических заданий. 

«Церковь должна была использовать свой авторитет в русском народе для ниспровержения советской власти», — так говорило и мыслило зарубежное большинство, причем некоторые его группы к этому военному приказу и из эмигрантского — «главного штаба» — прибавляли еще другое — «и для восстановления власти монархической».

 «Желая воинствовать по плоти, мы забываем, что страшна вовсе не форма советского государственного строя сама по себе, а страшен опустошающий антихристов дух материализма. Формы советского строя постепенно меняются: несомненно будут изменяться и дальше; наконец, строй этот может, внезапно исчезнув, замениться каким угодно другим.

Церковь никак не может быть при этом озабочена реорганизацией внешней торговли, возвращением права частной собственности и тому подобными вопросами, ибо ее главная цель и забота — бережение народной души. Ей важно и нужно духовно собрать Россию и духовно ее освободить во Христе, а вовсе не устанавливать демократическую республику, конституционную или самодержавную монархию».