«Ни один азиатский завоеватель, ни Тамерлан, ни Чингисхан, не пользовались такой славой, как он. Непримиримый мститель, вырастающие из покоя холодного сострадание здравомыслия, понимания реальной действительности. Его оружие - логика, его расположение души - оппортунизм... Его предназначение - спасти мир; его метод - взорвать этот мир….» (У.Черчилль о В.И.Ленине).

В своей деятельности В.И.Ленин положил основы для духовно-нравственного преобразования всего социалистического общества, в ликвидации всех аморальных форм человеческого отношения друг другу. Благодаря В.И.Ленину и всей коммунистической партии Господь по великой милости обратил Свою руку на весь трудящийся народ, как в щёлочи, очистил с воспитываемого общества всю примесь, отделив всё свинцовое 

«Везде чувствуется приближение великой бури. Во всех классах брожение и подготовка…   Нас не должна обманывать теперешняя гробовая тишина в Европе. Европа чревата революцией... Нас не должна обманывать теперешняя гробовая тишина в Европе. Европа чревата революцией»  (сравни Иер.25:32, Иер.30:23).

«Религия есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»  (сравни Иер.7:9, Иер.14:14,  Иез.45:9).

«Революционный пролетариат добьется того, чтобы религия стала действительно частным делом для государства. И в этом, очищенном от средневековой плесени, политическом строе пролетариат поведет широкую, открытую борьбу за устранение экономического рабства, истинного источника религиозного одурачения человечества»   (сравни Ис.1:25, Иер.32:8, Иез.36:33, Иез.37:23).

Достоевский предвидел грядущую революцию по всему миру, видел страшные мировые войны, пролитие крови за грехи человеческие: «Предвидится страшная, колоссальная, стихийная революция, которая потрясет все царства мира с изменением лика мира сего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови…».

«России нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение…».

«Ну а что сделала, в продолжение этого времени всех новообрядческая церковь наша со своими иерархи? С невозмущаемым покоем ела она свою семгу, грузди, визигу; она выказала каменное равнодушие к народному делу, то возмутительное, преступное бездушие, с которым она два века смотрела из-под клобуков своих, перебирая четки, на злодейства помещиков, на насилия, на прелюбодеяния их, на их убийства...».

Михаил Васильевич Ломоносов в своих словах указывал: «При всякой пирушке по городам и по деревням попы - первые пьяницы… с обеда по кабакам ходят, а иногда до крови дерутся».

«Ведай, что ты (царь) первейший в обществе можешь быть убийца, первейший разбойник, первейший предатель, первейший нарушитель общия тишины, враг лютейший, устремляющий злость свою на внутренность слабого. Ты виною будешь, если мать восплачет о сыне своем, убиенном на ратном поле, и жена о муже своем; ибо опасность плена едва оправдать может убийство, войною называемое»

«Стечение многих страстей может произвести такое повреждение нравов, а однако главнее из сих я почитаю сластолюбие. Ибо оно рождает разные стремительныя хотения, а дабы достигнуть до удовольствия оных, часто человек ничего не щадит. В самом деле, человек, предавшей себя весь своим беспорядочным хотениям, и обожа внутри сердца своего свои охулительные страсти».

       

«При отсутствии справедливости преступник избегает закона возмездия; при водворении законного порядка он подвергается возмездию, око за око, зуб за зуб; но когда водворяется полная справедливость, преступник изъемлется от возмездия… никто не подвергается страданию ни даже во имя справедливости».

      

«Я задумал изложить в связном рассказе всё, что я знаю о народе, всё, что мне привилось услыхать из уст его, и я затеял поэму «Кому на Руси жить хорошо». Это будет эпопея современной крестьянской жизни... что ни человек — то мученик, что ни жизнь — то трагедия...  Работаешь один, а чуть работа кончена, гляди, стоят три дольщика: бог, царь и господин!»

«Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел; мне необходимо нужно было удалиться от моего врага за тем, чтобы из самой моей дали сильнее напасть на него. В моих глазах враг этот имел определённый образ, носил известное имя: враг этот был крепостное право».

«То были времена, когда царская власть в последний раз достигла, чего хотела: Витте и Дурново скрутили революцию веревкой; Столыпин крепко обмотал эту веревку о свою нервную дворянскую руку. Столыпинская рука слабела. Когда не стало этого последнего дворянина, власть, по выражению одного весьма сановного лица, перешла к «поденщикам»; тогда веревка ослабла и без труда отвалилась сама».

«Пройди по Руси, и русский народ ответит тебе душой, но пройди с душой страдающей только – и тогда ответит он тебе на все сокровенные вопросы, о которых только думало человечество с начала существования. Но если пойдешь за ответом по делу земному – великая откроется картина зла, царящего на Руси»  (2 марта 1916).

«Пытаются создать разумную, достойную человека жизнь, пробуют… в сущности реализовать те принципы, которые проповедовал Христос, небесный вождь христианской Европы, которая так много и бескорыстно затратила золота, великодушно разжигая и поддерживая гражданскую резню в России».

«Характер Николая II сформировался под беспощадным влиянием судьбы, а не случая. Поэт Александр Блок писал о нем: «Упрямый, но безвольный, нервный, но равнодушный ко всему, не верящий в народ, тревожный и осторожный в словах, он не был хозяином самому себе». Распутин говорил: «У него чего-то не хватает внутри».

« Мне думается, что искать объяснение многого, приведшего в конце концов Россию к гибели и позору, надо не в умственных способностях Николая II, а в отсутствии у него сердца, бросающемся в целом ряде поступков. Достаточно припомнить посещение им бала французского посольства в ужасный день Ходынки, когда по улицам Москвы развозили пять тысяч изуродованных трупов… ».

«На заре своего бытия древняя Русь предпочла путь святости пути культуры. В последний свой век она горделиво утверждала себя, как святую, как единственную христианскую землю. Но живая святость ее покинула. Петр разрушил лишь обветшалую оболочку святой Руси. Оттого его надругательство над этой старой Русью встретило ничтожное духовное сопротивление».

«Русское духовенство всегда учило паству свою не познавать и любить Бога, а только бояться чертей, которых оно же и расплодило со своими попадьями. Нивелировка русского рыхлого сердца этим жупельным страхом – единственное дело, удавшееся этому тунеядному сословию».

«Что не было сделано исподволь, постепенно, и потому легко и спокойно, то приходится делать потом вдруг с болезненными напряжениями, которые мы называем революциями. И мы имеем право плакаться на нашу революцию, но опять с обязанностью плакать на всю предшествующую историю, которая привела к той революции, ибо условия здоровья не производят болезни…».

«В ей (церкви) желаю честного прогресса от коснения, в которое она впала, задавленная государственностью, но в новом колене слуг алтаря я не вижу «попов великих», а знаю в лучших из них только рационалистов, то есть нигилистов духовного сана. Что же я стану пророчествовать?»

«Рабочая революция с ужасами разрушений и убийств не только грозит нам, но мы на ней живем уже лет 30 и только пока, кое-как разными хитростями на время отсрочиваем ее взрыв. Таково положение в Европе; таково положение у нас и еще хуже у нас, потому что оно не имеет спасительных клапанов. Давящие народ классы, кроме царя, не имеют теперь в глазах нашего народа никакого оправдания».

«Большое незамечаемое людьми зло насилия совершается во имя умышленно выставляемого на вид подобия добра. И, как и не может быть иначе, это не только не улучшает положения, но, напротив, только ухудшает его. И потому положение людей нашего времени, становясь все хуже и хуже, стало несравненно хуже положения людей в древности. Оно стало хуже оттого, что в наше время средства насилия...».

Лев Толстой писал о Николае II в памфлете «Одумайтесь»: «Несчастный, запутанный молодой человек, признаваемый руководителем 130-миллионного народа благословляет на убийство войско, которое он называет своим, для защиты земель, которые он с еще меньшим правом может называть своими».

«Разбойники  обирают  преимущественно богатых, правительства же  обирают преимущественно  бедных,  богатым  же,  помогающим  им  в  их преступлениях, покровительствуют.  Разбойники,  делая  свое дело,  рискуют  своей жизнью - правительства почти ничем не рискуют. Разбойники никого насильно не забирают в  свою  шайку,  -  правительства  набирают  своих  солдат  большей  частью насильно».

«Пора опомниться, пора очнуться! Пора и потому, что страдания, а главное, развращение народа, то есть наше, все растет и растет и дошло уже до ужасающих пределов, Какой-нибудь - не могу удержаться - негодяй, называемый императором, или подлец, называемый министром, задумают для самых ничтожных, легкомысленных, тщеславных, корыстных, низких целей...».

«Без влияния, без живительной силы христианства не восстала бы земля русская, но мы не имеем права сказать, что одно христианство воздвигло её. Конечно, все истины, всякое начало добра, жизни и любви находились в церкви, но в церкви возможной, в церкви просвещенной и торжествующей над земными началами. Она не была таковой ни в какое время, ни в какой земле».

«Нередко думают, что провозглашение всяких свобод и всеобщего избирательного права имеет само по себе некоторую чудесную силу направлять жизнь на новые пути. На самом деле то, что в таких случаях водворяется в жизни, обычно оказывается не демократией, а, смотря по обороту событий, или олигархией, или анархией, причем в случае наступления анархии».

«Невозможно не предощутить переворота, который, как метлой, сметет всю эту ветошь и все это бесчестие... Пока у нас все еще как в видении Иезекииля. Поле усеяно сухими костями. Оживут ли кости сии? Ты, господи, веси. Но, конечно, для этого потребуется не менее чем дыхание Бога, — дыхание бури».

«За последние сорок лет правительство много брало у народа и дало ему очень мало. Это несправедливо. А так как каждая несправедливость всегда наказывается, то я уверен, что наказание это не заставит себя ждать...».

«Духовенству нашему недостает независимости, что и весьма справедливо. Духовенство наше на армейском положении. Есть между ними солдаты, обер- и штаб-офицеры, есть даже и генерал-аншефы, но все они без изъятия подчинены светской власти».