Письмо Л.Н. Толстого Николаю II: «Мне не хотелось умереть, не сказав вам того, что я думаю о вашей теперешней деятельности и о том, какою она могла бы быть, какое большое благо она могла бы принести миллионам людей и вам и какое большое зло она может принести людям и вам, если будет продолжаться в том же направлении, в котором идет теперь.

Треть России находится в положении усиленной охраны, то есть вне закона. Армия полицейских - явных и тайных - все увеличивается. Тюрьмы, места ссылки и каторги переполнены, сверх сотен тысяч уголовных. политическими, к которым причисляют теперь и рабочих. Цензура дошла до нелепостей запрещений, до которых она не доходила в худшее время 40-вых годов.

Религиозные гонения никогда не были столь часты и жестоки, как теперь, и становятся все жесточе и жесточе и чаще. Везде в городах и фабричных центрах сосредоточены войска и высылаются с боевыми патронами против народа. Во многих местах уже были братоубийственные кровопролития, и везде готовятся и неизбежно будут новые и еще более жестокие. 

И как результат всей этой напряженной и жестокой деятельности правительства, земледельческий народ - те 100 миллионов, на которых зиждется могущество России, - несмотря на непомерно возрастающий государственный бюджет или, скорее, вследствие этого возрастания, нищает с каждым годом, так что голод стал нормальным явлением. И таким же явлением стало всеобщее недовольство правительством всех сословий и враждебное отношение к нему.

И причина всего этого, до очевидности ясная, одна: та, что помощники ваши уверяют вас, что, останавливая всякое движение жизни в народе, они этим обеспечивают благоденствие этого народа и ваше спокойствие и безопасность. Но ведь скорее можно остановить течение реки, чем установленное богом всегдашнее движение вперед человечества.

Понятно, что люди, которым выгоден такой порядок вещей и которые в глубине души своей говорят: «apres nous le deluge», могут и должны уверять вас в этом; но удивительно, как вы, свободный, ни в чем не нуждающийся человек, и человек разумный и добрый, можете верить им и, следуя их ужасным советам, делать или допускать делать столько зла ради такого неисполнимого намерения, как остановка вечного движения человечества от зла к добру, от мрака к свету….

Ваши советники говорят вам, что это неправда, что русскому народу как было свойственно когда-то православие и самодержавие, так оно свойственно ему и теперь и будет свойственно до конца дней и что поэтому для блага русского народа надо во что бы то ни стало поддерживать эти две связанные между собой формы: религиозного верования и политического устройства. Но ведь это двойная неправда.

Во-первых, никак нельзя сказать, чтобы православие, которое когда-то было свойственно русскому народу, было свойственно ему и теперь. Из отчетов обер-прокурора Синода вы можете видеть, что наиболее духовно развитые люди народа, несмотря на все невыгоды и опасности, которым они подвергаются, отступая от православия, с каждым годом все больше и больше переходят в так называемые секты.

Во-вторых, если справедливо то, что народу свойственно православие, то незачем так усиленно поддерживать эту форму верования и с такою жестокостью преследовать тех, которые отрицают ее….. 

Вас, вероятно, приводит в заблуждение о любви народа к самодержавию и его представителю - царю то, что везде при встречах вас в Москве и других городах толпы народа с криками «ура» бегут за вами. Не верьте тому, чтобы это было выражением преданности вам, - это толпа любопытных, которая побежит точно так же за всяким непривычным зрелищем.

Часто же эти люди, которых вы принимаете за выразителей народной любви к вам, суть не что иное, как полицией собранная и подстроенная толпа, долженствующая изображать преданный вам народ, как это, например, было с вашим дедом в Харькове, когда собор был полон народа, но весь народ состоял из переодетых городовых….

Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая соответствовать требованиям народа где-нибудь в центральной Африке, отделенной от всего мира, но не требованиям русского народа, который все более и более просвещается общим всему миру просвещением.

И потому поддерживать эту форму правления и связанное с нею православие можно только, как это и делается теперь, посредством всякого насилия: усиленной охраны, административных ссылок, казней, религиозных гонений, запрещения книг, газет, извращения воспитания и вообще всякого рода дурных и жестоких дел….

Мерами насилия можно угнетать народ, но нельзя управлять им. Единственное средство в наше время, чтобы действительно управлять народом, только в том, чтобы, став во главе движения народа от зла к добру, от мрака к свету, вести его к достижению ближайших к этому движению целей. Для того же, чтобы быть в состоянии сделать это, нужно прежде всего дать народу возможность высказать свои желания и нужды и, выслушав эти желания и нужды, исполнить те из них, которые будут отвечать требованиям не одного класса или сословия, а большинству его, массе рабочего народа…

Так что, во всяком случае, первое дело, которое теперь предстоит правительству, это уничтожение того гнета, который мешает народу высказать свои желания и нужды. Нельзя делать добро человеку, которому мы завяжем рот, чтобы не слыхать того, чего он желает для своего блага. Только узнав желания и нужды всего народа или большинства его, можно управлять народом и сделать ему добро.

Любезный брат, у вас только одна жизнь в этом мире, и вы можете мучительно потратить ее на тщетные попытки остановки установленного богом движения человечества от зла к добру, мрака к свету и можете, вникнув в нужды и желания народа и посвятив свою жизнь исполнению их, спокойно и радостно провести ее в служении богу и людям.

Как ни велика ваша ответственность за те годы вашего царствования, во время которых вы можете сделать много доброго и много злого, но еще больше ваша ответственность перед богом за вашу жизнь здесь, от которой зависит ваша вечная жизнь и которую бог дал вам не для того, чтобы предписывать всякого рода злые дела или хотя участвовать в них и допускать их, а для того, чтобы исполнять его волю. Воля же его в том, чтобы делать не зло, а добро людям.

Подумайте об этом не перед людьми, а перед богом и сделайте то, что вам скажет бог, то есть ваша совесть. И не смущайтесь теми препятствиями, которые вы встретите, если вступите на новый путь жизни. Препятствия эти уничтожатся сами собой, и вы не заметите их, если только то, что вы будете делать не для славы людской, а для своей души, то есть для бога.

Простите меня, если я нечаянно оскорбил или огорчил вас тем, что написал в этом письме. Руководило мною только желание блага русскому народу и вам. Достиг ли я этого - решит будущее, которого я, по всем вероятиям, не увижу. Я сделал то, что считал своим долгом»  (16 января 1902 г.).

Указывал о суеверии российского общества, в их обожествлении российской государственности: «Лжеучение  государства состоит  в  признании  себя соединенным с одними людьми одного народа,  одного  государства, и отделенным  от остальных людей других  народов и других государств.

Люди мучают, убивают, грабят друг друга и самих себя  из-за  этого  ужасного  лжеучения.  Освобождается  же от  него человек только  тогда когда признает в  себе духовное начало жизни,  которое одно  и то  же во  всех людях.  Признавая это  начало, человек  уже не может верить в те человеческие учреждения, которые разъединяют то,  что  соединено Богом.

Разумно любить добродетель, уважать подвиги, признавать  добро,  откуда бы мы его ни получали, и даже  лишаться  своего удобства  для славы и выгоды того, кого любишь, и кто того заслуживает: таким образом, если жители страны нашли  такое лицо, которое показало им большую  мудрость, чтобы охранять их, большую  храбрость,  чтобы их  защищать,  и  великую заботу, чтобы управлять ими, - и если вследствие  этого они  привыкли повиноваться  ему  так,  чтобы предоставить ему некоторые выгоды, я не думаю, чтобы это было неразумно.

Но, Боже мой! Как назовем  мы то, когда видим, что большое число  людей не  только  подчиняются,  но  раболепствуют перед одним человеком или  перед немногими  некоторыми людьми, -  и  раболепствуют так,  что  не имеют ничего  своего: ни имущества, ни детей, ни даже самой жизни, которые бы они  считали своими, и терпят грабежи,  жестокости не  от войска, не от  варваров, но  от одного человека  и не от Геркулеса  или Самсона, но от людей большей  частью очень плохих в нравственном отношении. Как назовем мы это? Скажем ли мы, что такие люди трусы?

Если бы два,  три, четыре не защитились бы от одного,  это было бы странно, но все-таки возможно, и  можно было бы сказать, что  это от недостатка мужества,  но если сто тысяч людей , сто тысяч  деревень, миллион людей не нападут на тех немногих, от которых все страдают, будучи их рабами, то что это за удивительное явление?

А  между  тем  это  совершается  во  всех  странах со  всеми  людьми, - совершается то, что несколько людей властвуют над стами  тысячами деревень и лишают их свободы;  кто бы поверил этому, если бы только слышал, а не  видел это. И если бы это  можно было видеть только в чужих и удаленных землях, кто бы не подумал, что это скорее выдумано, чем справедливо!

Ведь тех нескольких людей,  которые  угнетают  всех,  не  нужно  побеждать,  не  нужно   от  них защищаться, -  они  всегда  побеждены, только  бы  народ  не  соглашался  на рабство. Не нужно ничего отнимать у них, нужно только ничего не давать им, и народ будет свободен, Так что сами народы отдают себя во власть угнетателей, сами перерезают себе горло.

Народ, который  может быть свободным, отдает сам свою  свободу, сам надевает себе на  шею ярмо, сам не только соглашается  со своим  угнетением, но  ищет его. Если бы ему  стоило чего-нибудь возвращение своей свободы и он не  искал бы  ее,  этого  самого  дорогого  для  человека естественного права, отличающего человека от животного, то я понимаю, что он мог бы предпочесть безопасность  и удобство жизни борьбе за свободу.

Но если для того, чтобы  получить свободу, ему нужно только пожелать ее, то  неужели может быть  народ в  мире, который  бы  считал  ее купленной слишком дорогой ценой, раз она может быть приобретена одним желанием свободы.

Бедные, несчастные, бессмысленные народы, упорные в своем зле, слепые к своему добру, вы  позволяете  отбирать от  вас  лучшую часть  вашего дохода, грабить ваши поля, ваши  дома; вы живете так, как  будто все это принадлежит не вам,  позволяя отнимать у вас вашу совесть, соглашаясь  быть  убийцами».

  1 2 3 4 5