Пророчество Ф.М. Достоевского – Грядёт величие России
«Кстати, скажу одно особое словцо о
славянах и о славянском вопросе. И давно мне хотелось сказать его. Теперь же
именно заговорили вдруг у нас все о скорой возможности мира, то есть, стало
быть, о скорой возможности хоть сколько-нибудь разрешить и славянский вопрос.
Дадим же волю нашей фантазии и
представим вдруг, что всё дело кончено, что настояниями и кровью России славяне
уже освобождены, мало того, что турецкой империи уже не существует и что
Балканский полуостров свободен и живет новою жизнью разумеется, трудно предречь,
в какой именно форме, до последних подробностей, явится эта свобода славян хоть
на первый раз, — то есть будет ли это какая-нибудь федерация между освобожденными
мелкими племенами или явятся небольшие отдельные владения в виде маленьких
государств, с призванными из разных владетельных домов государями?
«В тот день Я восстановлю скинию Давидову падшую, заделаю трещины в ней и разрушенное восстановлю, и устрою ее, как в дни древние»
(Ам.9:11)
Нельзя также представить: расширится
ли наконец в границах своих Сербия или Австрия тому воспрепятствует, в каком
объеме явится Болгария, что станется с Герцеговиной, Боснией, в какие отношения
станут с новоосвобожденными славянскими народцами, например, румыны или греки
даже, — константинопольские греки и те, другие, афинские греки?
Будут ли, наконец, все эти земли и
землицы вполне независимы или будут находиться под покровительством и надзором
«европейского концерта держав», в том числе и России (я думаю, сами эти
народики все непременно выпросят себе европейский концерт, хоть вместе с
Россией, но единственно в виде покровительства их от властолюбия России) — всё
это невозможно решить заранее в точности, и я не берусь разрешать. Но, однако,
возможно и теперь — наверно знать две вещи:
1) Что скоро или опять не скоро, а все
славянские племена Балканского полуострова непременно в конце концов
освободятся от ига турок и заживут новою, свободною и, может быть, независимою
жизнью, и
2) Вот это-то второе, что наверно,
вернейшим образом случится и сбудется, мне и хотелось давно высказать.
Именно, это второе состоит в том, что, по
внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому, — не будет у России,
и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже
явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит,
а Европа согласится признать их освобожденными!
И пусть не возражают мне, не
оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян!
Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому что знаю,
что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому,
неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет, — у них характер в этом
смысле как у всех, — а именно потому, что такие вещи на свете иначе и
происходить не могут.
Распространяться не буду, но знаю, что
нам отнюдь не надо требовать с славян благодарности, к этому нам надо
приготовиться вперед. Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь,
повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии,
например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте
европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и
сделают.
Начнут они непременно с того, что
внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России
они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России
они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а
не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же,
«имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на
порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени».
Долго, о, долго еще они не в состоянии
будут признать бескорыстия России и великого, святого, неслыханного в мире
поднятия ею знамени величайшей идеи, из тех идей, которыми жив человек и без
которых человечество, если эти идеи перестанут жить в нем, — коченеет,
калечится и умирает в язвах и в бессилии.
Нынешнюю, например, всенародную
русскую войну, всего русского народа, с царем во главе, подъятую против
извергов за освобождение несчастных народностей, — эту войну поняли ли наконец
славяне теперь, как вы думаете? Но о теперешнем моменте я говорить не стану, к
тому же мы еще нужны славянам, мы их освобождаем, но потом, когда освободим и
они кое-как устроятся, — признают они эту войну за великий подвиг, предпринятый
для освобождения их, решите-ка это? Да ни за что на свете не признают!
Напротив, выставят как политическую, а
потом и научную истину, что не будь во все эти сто лет освободительницы-России,
так они бы давным-давно сами сумели освободиться от турок, своею доблестью или
помощию Европы, которая, опять-таки не будь на свете России, не только бы не
имела ничего против их освобождения, но и сама освободила бы их. Это хитрое
учение наверно существует у них уже и теперь, а впоследствии оно неминуемо
разовьется у них в научную и политическую аксиому. Мало того, даже о турках станут
говорить с большим уважением, чем об России. Может быть, целое столетие, или
еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться
властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами,
будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее.
О, я не говорю про отдельные лица:
будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них
всегда. Они поймут всё величие и всю святость дела России и великой идеи, знамя
которой поставит она в человечестве. Но люди эти, особенно вначале, явятся в
таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже
политическому гонению.
Особенно приятно будет для
освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена
образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия —
страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови,
гонитель и ненавистник европейской цивилизации. У них, конечно, явятся, с
самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры,
ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать.
«Ибо Господь Бог есть солнце и щит, Господь дает благодать и славу; ходящих в непорочности Он не лишает благ»
(Пс.83:12)
Они будут в упоении, читая о себе в
парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после
долгой парламентской бури пало наконец министерство в Болгарии и составилось
новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний Иван Чифтлик
согласился наконец принять портфель президента совета министров.
России надо серьезно приготовиться к
тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери
личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и
таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде,
чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом
славянском призвании в среде человечества. Между собой эти землицы будут вечно
ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать.
Разумеется, в минуту какой-нибудь
серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут
они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и
уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в
минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и
всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что
стоит огромный магнит — Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе,
тем сдерживает их целость и единство.
Будут даже и такие минуты, когда они
будут в состоянии почти уже сознательно согласиться, что не будь России,
великого восточного центра и великой влекущей силы, то единство их мигом бы
развалилось, рассеялось в клочки и даже так, что самая национальность их
исчезла бы в европейском океане, как исчезают несколько отдельных капель воды в
море. России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже,
может быть, обнажать за них меч при случае. Разумеется, сейчас же представляется
вопрос: в чем же тут выгода России, из-за чего Россия билась за них сто лет,
жертвовала кровью своею, силами, деньгами? Неужто из-за того, чтоб пожать
столько маленькой, смешной ненависти и неблагодарности? О, конечно, Россия всё
же всегда будет сознавать, что центр славянского единства — это она, что если
живут славяне свободною национальною жизнию, то потому, что этого захотела и
хочет она, что совершила и создала всё она. Но какую же выгоду доставит России
это сознание, кроме трудов, досад и вечной заботы?
Ответ теперь труден и не может быть
ясен.
Во-первых, у России, как нам всем
известно, и мысли не будет, и быть не должно никогда, чтобы расширить насчет
славян свою территорию, присоединить их к себе политически, наделать из их
земель губерний и проч. Все славяне подозревают Россию в этом стремлении даже
теперь, равно как и вся Европа, и будут подозревать еще сто лет вперед. Но да
сохранит Бог Россию от этих стремлений, и чем более она выкажет самого полного
политического бескорыстия относительно славян, тем вернее достигнет объединения
их около себя впоследствии, в веках, сто лет спустя.
Доставив, напротив, славянам, с самого
начала, как можно более политической свободы и устранив себя даже от всякого
опекунства и надзора над ними и объявив им только, что она всегда обнажит меч
на тех, которые посягнут на их свободу и национальность, Россия тем самым
избавит себя от страшных забот и хлопот поддерживать силою это опекунство и
политическое влияние свое на славян, им, конечно, ненавистное, а Европе всегда
подозрительное.
Но выказав полнейшее бескорыстие, тем
самым Россия и победит, и привлечет, наконец, к себе славян; сначала в беде
будут прибегать к ней, а потом, когда-нибудь, воротятся к ней и прильнут к ней
все, уже с полной, с детской доверенностью. Все воротятся в родное гнездо. О,
конечно, есть разные ученые и поэтические даже воззрения и теперь в среде
многих русских.
Эти русские ждут, что новые,
освобожденные и воскресшие в новую жизнь славянские народности с того и начнут,
что прильнут к России, как к родной матери и освободительнице, и что несомненно
и в самом скором времени привнесут много новых и еще не слыханных элементов в
русскую жизнь, расширят славянство России, душу России, повлияют даже на
русский язык, литературу, творчество, обогатят Россию духовно и укажут ей новые
горизонты.
Признаюсь, мне всегда казалось это у
нас лишь учеными увлечениями; правда же в том, что, конечно, что-нибудь
произойдет в этом роде несомненно, но не ранее ста, например, лет, а пока, и,
может быть, еще целый век, России вовсе нечего будет брать у славян ни из идей
их, ни из литературы, и чтоб учить нас, все они страшно не доросли. Напротив,
весь этот век, может быть, придется России бороться с ограниченностью и
упорством славян, с их дурными привычками, с их несомненной и близкой изменой
славянству ради европейских форм политического и социального устройства, на
которые они жадно накинутся.
После разрешения Славянского вопроса
России, очевидно, предстоит окончательное разрешение Восточного вопроса. Долго
еще не поймут теперешние славяне, что такое Восточный вопрос! Да и славянского
единения в братстве и согласии они не поймут тоже очень долго. Объяснять им это
беспрерывно, делом и великим примером будет всегдашней задачей России впредь.
Опять-таки скажут: для чего это всё, наконец, и зачем брать России на себя
такую заботу?
Для чего: для того, чтоб жить высшею
жизнью, великою жизнью, светить миру великой, бескорыстной и чистой идеей,
воплотить и создать в конце концов великий и мощный организм братского союза
племен, создать этот организм не политическим насилием, не мечом, а убеждением,
примером, любовью, бескорыстием, светом; вознести наконец всех малых сих до
себя и до понятия ими материнского ее призвания — вот цель России, вот и выгоды
ее, если хотите.
Если нации не будут жить высшими,
бескорыстными идеями и высшими целями служения человечеству, а только будут
служить одним своим «интересам», то погибнут эти нации несомненно, окоченеют,
обессилеют и умрут.
А выше целей нет, как те, которые
поставит перед собой Россия, служа славянам бескорыстно и не требуя от них
благодарности, служа их нравственному (а не политическому лишь) воссоединению в
великое целое. Тогда только скажет всеславянство свое новое целительное слово
человечеству...
Выше таких целей не бывает никаких на
свете. Стало быть, и «выгоднее» ничего не может быть для России, как иметь
всегда перед собой эти цели, всё более и более уяснять их себе самой и всё
более и более возвышаться духом в этой вечной, неустанной и доблестной работе
своей для человечества.
Будь
окончание нынешней войны
благополучно - и
Россия, несомненно, войдет в новый и высший фазис своего бытия...».
|