Помните страшного Дракона из Азербайджанских народных сказок, перекрывающего источник и требующего принесение в жертву молодых девушек города взамен на предоставление населению возможности брать из источника воду? Этот Дракон уж точно не был в почете ни у героев сказки, ни у ее слушателей. Являясь вымышленным персонажем, Дракон – один из самых распространенных образов народного творчества.
Люди наделили его отрицательными качествами- беспощадность, злость, жестокость, жадность и т.д. Поистине воплощение зла! Он не испытывает жалости к своей жертве, не уступает, не оказывает помощи, не умеет быть милосердным, отзывчивым, таким как, к примеру, птица Симург, помогающая герою сказки в преодолении трудностей, возникающих на его пути. Дракон, Аждаха, как персонаж азербайджанского устного народного творчества, прикладного искусства, скорее сила негативная, разрушительная.
Разве не с ним борются главные герои? Как правило это сила, которой противостоят положительные герои сказок- храбрые, отважные юноши, не устрашившиеся Драконьих угроз. Название Аждаха (Дракон) в азербайджанской мифологии скорее связано с персидским Ажи Дахака, который есть воплощение враждебных человеку сил, сил зла. Наводящее страх на окружающих чудовище с огнедышащей пастью все же не выходит победителем из борьбы с силами добра.
Представления о Драконе Аждаха (аждаhа, аждаха, аждархa, аждархо, эждер, эждерха, аздага, аздяка и др.) широко распространены в традиционных культурах народов Малой и Средней Азии, Кавказа, Поволжья - турок, узбеков, азербайджанцев, армян, казахов, татар, башкир, ногайцев, таджиков. Под турецким влиянием этот демонический образ Дракона перешел в балкано-славянскую мифологию (у сербов -аждайя, болгар -аждер). У белуджей Афганистана -аждиар - сугубо сказочный персонаж, исполинский Дракон с огнедышащей пастью.
Превращение Дракона в змею - распространенный сюжет у ряда народов мира. В азербайджанских народных сказках и легендах человек может превратиться в змею, так же, как и змея в человека. В азербайджанской мифологии змея также распространенный образ, но может быть как положительным, так и отрицательным персонажем.
Противоречивое отношение к змее выявляется, например, в отношении к ней как к символу мудрости, жизненной силе, носителю жизненного начала, залогу счастья, благоустроенности, а также в запрете убивать змей, в уважительном отношении к змеям (например, названия природных объектов, таких как «Илан дагы» (Змеиная гора), «Иланлы булаг» (змеиный родник).
Отношение к змее как к существу благотворному, выражается в ряде представлений. Так, по народным поверьям, покинутый змеею дом покидает и счастье, так как она является залогом счастья, благоустроенности. На территории Азербайджана найдено немало предметов с изображением змеи- керамические изделия, украшения. Отрицательное отношение к змее проявляет себя в восприятии этого существа как олицетворения злых сил. Змей и скорпионов также принимали как символические отображения Ахримана, Зороастрийского Ангра-Манью - владыки Подземного мира, мира тьмы (он считался творцом подобных существ). Оттого их и воспринимали как отрицательные творения. В некоторых случаях змею воспринимали как посредника между мирами (например, между Подземным миром и миром нашим).
Змея и Дракон персонажи, нередко сливающиеся друг с другом, время от времени составляющие тождество. Потому и говоря об этом образе мы упоминаем как змею (змия), так и Дракона. Как правило, Дракон сочетает в себе элементы различных животных- с головой и туловищем змеи, ящера, крокодила, и с крыльями птицы либо наподобие летучей мыши. Также внешний вид Дракона может включать элементы льва, пантеры, волка, собаки, рыбы, козла и др. В сказках многих народов мира, у которых образ Дракона один из, так сказать, популярных образов, похищение девушки этим персонажем довольно распространенный мотив. Исследователи пришли к выводу, что он имеет прямое отношение к обряду, при котором водной стихии приносились в жертву девушки.
К примеру, в Древнем Египте перед посевом бросали в Нил девушку, чтобы обеспечить разлив Нила, без которого не был возможен урожай, у индейцев майя девушек бросали в священный водоём Чичен-Ицы). Так вот почему в народных сказках Дракон требовал девушек в качестве ежегодной дани.
Где же обитает Дракон? В некоторых узбекских, туркменских, казахских мифах он живёт под землёй в пещерах и сторожит сокровища. В иранских средневековых легендах Драконы - аждахары охраняют подземный клад Каруна. В мифах азербайджанцев, казанских татар и башкир аждарха связан с водой, с дождевыми тучами. В частности, по азербайджанским и башкирским представлениям, он живёт в озере.
Эти опущенные (падшие) ангелы строят из себя страшных упырей с целью запугивания слабовольных людей, так как бесы будучи отверженными рассчитывают приподняться за счёт устрашения и унижения слабых. Но из-за своего позора трусливые бесы боятся тех, кто силён поставить астральную мразь на место
По представлениям казанских татар, аждарха живёт на морском острове, на который его переносит облако. Если мы будем учитывать, что, как правило, иной мир , потусторонний мир в мифологии связан с водным пространством (озеро, река и т..), с лесом, пещерами, подземным пространством, то место обитания Дракона именно в таких вот местах и говорит о его связи с Потусторонним миром. Связь Дракона с потусторонним миром, помещающимся, по представлению древних, под Землей, определял негативный характер этого персонажа.
Дракон нередко изображался в связи с Древом мира. Древо мира- один из образов, с которым связывал древний человек всю вселенную, все мироздание. Древо мира являлось олицетворением всего окружающего мира. Это своего рода образ вселенной, так сказать, макет, в виде которого был построен мир. Для древнего человека с его мифологическим подходом к окружающей среде все пространство вокруг делилось на несколько миров. И Древо мира олицетворяло собою подобное деление- корни Древа представляли собою Нижний мир, Подземный, его ствол- Средний мир, пространство обитания человека, а крона- Верхний мир.
Конечно, речь идет о мифологическом мировосприятии человека древности. Нередко изображение гигантского змия, обвивающего Древо мира, можно встретить как в народном творчестве (мифы, легенды, предметы прикладного искусства), также и в искусстве профессиональном. Вспомните фрески со змеем, обвивающим дерево, в Сикстинской Капелле в Ватикане. Изображения змея- Дракона вместе с Древом мира- довольно распространенный сюжет в мировой культуре. Вспоминается скандинавский Дракон Нидхёгг, пожирающий корни того самого Древа мира, именуемого у скандинавов Игдрасилем. Символом апокатарсиса, возвращающегося времени, в Западной культуре являлась змея, кусающая свой хвост. Это, как считают исследователи, древнейшее изображение времени-вечности, своеобразный символ.
В отличие от Западной традиции, в мифологии Юго-Восточной Азии Дракон, скорее, положительное существо, нежели отрицательное. Наверняка, многие из вас знают о красочных празднествах Драконьих лодок, проводящихся в Китае, когда устраиваются состязания в гребле на лодках, изображающих Драконов. Ведь, согласно, китайской мифологии, Дракон- родоначальник современных китайцев и этот праздник является своего рода возможностью общения с мифическим предком. Для китайцев Дракон является символом сил добра, он ассоциируется с водной стихией, а также имеет отношение к культу плодородия.
В отличие от европейского представления о Драконе, как о негативном существе, китайская традиция наделила Дракона положительными качествами. Он благодетельный, добрый, милостивый к людям. У корейцев Дракон традиционно считался также позитивным персонажем, который покровительствует водоемам, приносит дождь. Он преданное, доброе, благодарное существо. В японской мифологии Дракон может восприниматься как положительный, так и отрицательный персонаж. То же положительное отношение к Дракону, змею было в доколумбовой Америке. Индейцы Флориды апалачи отождествляли космического Змея (мифическое существо) с солнцем.
Мифы, легенды, сказки, в которых фигурируют Драконы, змеи (змии), наделяют их положительными или отрицательными качествами, в зависимости от культурной традиции, составной частью которой эти персонажи являются. Потому невозможно охарактеризовать эти персонажи однозначно, даже внутри одной культурной традиции. Но, в любом случае, персонаж этот (Змей, Дракон) всегда яркий, выдающийся, впечатляющий, один из основных образов повествования. (Умуд Айсель).
В гостях у «диких людей» Азербайджана
«…На следующее утро лесные обитатели пожаловали целым племенем. Там были теперь и женщины с маленькими детьми и подростками. Только Габриэл не заметил среди них стариков. На сей раз лесные люди увлекли с собой Габриэла, привели его в свой стан, который состоял из нескольких камышовых хижин. Относились они к нему весьма доброжелательно…».
Мы поведаем вам совершенно невероятную историю, которая произошла более 80 лет назад. Главный герой ее берег записи о случившемся более 30 лет. Бумаги пожелтели от времени. Но это подлинные записи человека, действительно испытавшего в юности удивительные приключения. Никто не верил скромному и набожному человеку. Жаль, что в наше время становится все меньше исследователей, которые рискнули бы проникнуть в недоступные дебри и добыть оригинальные сведения, например, о первобытных племенах или об экзотических животных и растениях. Поэтому все больше романтических историй к нам приходят из-за рубежа. Публиковать такие материалы проще, главное - ответственности меньше.
В 1914 году неграмотный четырнадцатилетний подросток Габриэл Циклаури бьш изгнан князем из родного села Натбеури Мцхетского уезда Тифлисской губернии. Не найдя приюта в родных местах, мальчик пристроился к закупщикам скота для военного ведомства. Эти люди вместе с мальчиком пешком от села к селу добрались до Азербайджана. Там они определили подростка к беку пастушком. Новый хозяин оказался весьма благородным человеком - одел и обул мальчика.
Однажды весной пастушок пригнал стадо к берегу Каспийского моря. Погода стояла теплая, солнце светило ярко, мальчик отвлекся и загляделся в даль синего моря. Вдруг он увидел неподалеку от берега двух человек, что-то делавших возле лодки. Через несколько дней мальчик снова пригнал сюда стадо. Теперь дул сильный ветер, волны катились к берегу со страшным шумом и качали одинокую лодку. А вокруг ни единой души.
Из любопытства Габриэл забрался в лодку и, желая покачаться на волнах, выдернул лом, к которому она была привязана. Суденышко тут же понесло от берега. Мальчик спохватился поздно - весел в лодке не оказалось. Что делать, вокруг уже глубокое море, а плавать он не умел. Лодку понесло в открытое море... Можно представить себе, с каким ужасом глядел мальчик на бурлящие волны, испытывая свое полное бессилие. Но неудачника все-таки успокоило то обстоятельство, что у него с собой была пастушья сумка с припасами, кресало, кинжал, иголка и еще кое-какие мелочи.
Лодка оказалась в полном смысле слова в открытом море, ибо очертания берега скрылись за горизонтом. Взволнованный потерей земли, уменьшением запасов продовольствия в сумке, мальчик впал в прострацию и потерял счет дням. Сколько носило лодку по морю, в какую сторону она дрейфовала - ничего он этого не знал. И вдруг волны погнали дряхлое суденышко к берегу. Пригнали да так швырнули его, что оно надежно застряло среди огромных валунов. Обессиленный от голода Габриэл с трудом выполз из лодки и побрел по крутому берегу. Вскоре он увидел большой лес, зеленеющую под деревьями траву.
Добравшись до нее, приник к траве и начал жадно ее жевать, чтобы хотя бы утолить жажду. Это придало ему силы. Теперь он был уже в лесу, нашел на стволе дерева грибы, поел их, все обошлось благополучно. Потом нашел воду. Но что делать и куда идти? Прежде всего он спустился к лодке, срезал кинжалом кусок жести, смастерил из нее примитивный котелок. Этот сосуд оказался для него главным спасением. Есть кресало, можно высечь огонь. Так мальчик начал варить в котелке траву, кору деревьев и вскоре совсем окреп. Однако мысль, куда идти, не покидала его. И он решил податься в глубь леса в надежде именно там наткнуться хотя бы на следы людей.
Огромные мрачные деревья, опутанные лианами вызывали одновременно и страх, и успокоение. С одной стороны, охватывал ужас от возможности погибнуть из-за встречи с каким-нибудь диким зверем, а с другой - на деревьях он находил много птичьих гнезд с яйцами, которые с аппетитом выпивал. Главное же - на могучих деревьях, среди разветвлений можно было устроить удобное и безопасное ложе для ночлега.
Так мальчик постепенно свыкался с необычной обстановкой. Он приспособился плести веревки из дикой конопли, которые служили ему надежными снастями для ловли зверей на тропе. Он встречал в лесу зайцев, диких коз, птиц. Однажды на него напал даже огромный бык, от которого пришлось стойко обороняться. Это был не олень и не буйвол, а горбатый бык. Огромное свирепое животное было серой масти, походило на обыкновенного домашнего быка, только на холке виднелса очень уж большой и жирный горб.
«Я заметил, что животное намеревается атаковать меня, прижать к дереву своими рогами. И не успел опомниться, как бык погнался за мной с тяжелым стоном; уже не помню, как успел спрятаться от него за дерево. Собравшись с духом, я стал размышлять о том, как сразить этого быка. И вот, как только бык совершал на меня очередную атаку, я быстро прятался за дерево еще и еще раз.
Один раз зверь остановился как бы в раздумье. В это мгновение я вонзил ему кинжал в заднюю ногу. Взревев от боли, он еще с большей яростью начал набрасываться на меня. Изловчившись, я поразил кинжалом его в другую ногу. После этого воинственный пыл разъяренного животного угас. Бык застонал, замедлил движение и примерно через полчаса слег. Когда он опустил голову, я ушел с этого места, но возвратился сюда на следующий день - бык был уже мертв».
Вот так нарисовал живую сцену боя с быком сам Циклаури. Это был для него особенно яркий момент, ибо мальчик не только испытал себя на смелость, но и впервые за все свое странствие наелся досыта мяса. Однажды он набрел на обширную поляну, на которой заметил ископанную землю. Кто-то здесь явно собирал земляные груши. «Прекрасная пища, стоит здесь построить хижину, обосноваться и ждать появления людей», - подумал Габриэл. Прошло несколько дней, но люди не появлялись, хотя возле взрыхленной земли вырисовывались следы босых ног человека.
Как-то раз наш герой вышел на поляну собрать земляных груш. В это мгновение на него стала пикировать огромная хищная птица. Рассказчик назвал ее орлом, которые вообще на людей не пикируют. Тогда я прервал Габриэла и принес ему книгу, в которой собраны рисунки хищных птиц Кавказа, - покажи, мол, уважаемый, на какого «орла» была похожа та птица. Габриэл не задумываясь показал на бородача-ягнятника. В это мгновение я испытал радость, я полностью расположился к рассказчику, ибо только бородач мог пикировать на человека, но не орел...
Итак, птица не давала мальчику покоя. Габриэл был в овчинной безрукавке, барашковой папахе и весь обросший. Может, в этом была причина такого нападения? Мальчик решил избавиться от нее: поставил на поляне рогатину, а возле пристроил чучело из шкур козла, привязал к нему веревочку, спрятался и стал шевелить чучело. Грозная птица спикировала на приманку и смертельно поранилась о рогатину.
Спустя некоторое время мальчик пришел к своей жертве, чтобы отрезать кусок мяса. Тут какая-то неведомая сила заставила его оглянуться. Он увидел бегущих к нему людей с палками в руках. Габриэл остолбенел от ужаса: приближавшиеся люди были нагими, с пышными бородами. Среди них не было женщин. Вот незнакомцы остановились возле мальчика, выставили против него заостренные палки. Убедившись, что он не собирается нападать, они опустили их и начали что-то бормотать на непонятном языке (Имеется в виду речь - способность, присущая только человеку.), потом обступили останки убитой птицы и стали жадно на нее смотреть. Вот один из них поднял с земли острый камень и принялся отрезать от туши кусочки мяса. Запасшись пищей, незнакомцы предприняли попытки увести мальчика с собой, робко хватали его за руки. Оробевший от неожиданности, Габриэл не согласился идти за ними. Они удалились, не причинив ему никакого зла.
На следующее утро лесные обитатели пожаловали целым племенем. Там были теперь и женщины с маленькими детьми и подростками. Только Габриэл не заметил среди них стариков. На сей раз лесные люди увлекли с собой Габриэла, привели его в свой стан, который состоял из нескольких камышовых хижин. Относились они к нему весьма доброжелательно.
В первый же вечер определили Габриэла на ночлег в хижину к незамужней женщине, у которой были сын и взрослая дочь. Расположились все без одеял и матрацев прямо на сухой траве, заменявшей постель. Мать уложила всех сама: с одной стороны пристроила Габриэла, рядом с ним своего сына, а с другой стороны свою дочь. Наутро состоялась неожиданная для нашего героя женитьба. К нему подвели двух девушек - дочь той вдовы, которая его приютила, и еще одну.
Девушки встали по бокам от него. Наш паренек совершенно не представлял, как себя вести, поэтому стоял как истукан. Потом вдова подошла к ним, взяла руку своей дочери и обвила ею плечи жениха, затем положила его руку на плечи... как оказалось, невесты. Только теперь Габриэл понял, что его женили (Речь идет о ритуале; это свидетельствует о том, что Габриэл находился среди людей).
Вот проблема свалилась на голову нашему герою! Но ему не пришлось испытать никаких затруднений: он тут же ощутил заботу, ему помогли построить хижину. Эти мирные лесные люди жили в полном смысле слова в каменном веке. Кроме обожженных на костре палок и камней они не использовали никаких орудий труда. Питались дарами леса, зверей загоняли в тупики и забивали палками. Мясо подвяливали на костре, раскладывая его кусочками на козью шкуру... Описания охоты на диких зверей, похорон малолетних детей - все это заняло бы много места. Габриэл заметил, что среди лесных обитателей не было пожилых людей. Они, несомненно, не выживали в таких условиях, хотя зимы в этой зоне фактически не было, круглый год хорошая погода без морозов.
Спустя год у Габриэла родился сын, которого назвали Голой. Супруги хорошо понимали друг друга, хотя языки освоить без посредника оказалось невозможным. Так жил он два года в лесных дебрях. И тут случилось несчастье. Однажды Габриэл отправился на звериную тропу, чтобы расставить там петли. Возвратившись, он увидел страшную картину: стан был полностью разгромлен и сожжен, возле потухшего костра виднелось несколько трупов забитых камнями мужчин. Ни одной живой души вокруг не осталось. Куда девались его сын и супруга, Габриэл представить не мог. Он долго кричал, но ответа из глубины леса не последовало.
Окончательно потеряв надежду на встречу с семьей, он снова направился к морю. Спустя несколько дней достиг берега. Там нашел огромное дерево с дуплом и поселился в нем. Но дупло оказалось тесноватым, пришлось набросать туда сучьев, поджечь, чтобы немного расширить. Из дупла повалили черные клубы дыма. Они-то спасли нашего скитальца: их заметили с проплывавшего неподалеку русского военного корабля. К берегу причалила шлюпка и забрала «дикаря» с собой. Судя по одежде и непонятной речи, моряки действительно приняли Габриэла за первобытного лесного человека, но обходились с ним ласково, накормили, приодели и поместили в трюм.
Причалив к берегу возле какого-то небольшого городка, моряки передали Габриэла местным жителям, которые оказались дельцами: посадили его в клетку и стали возить по аулам, собирая с ротозеев подачки. Только благодаря одному русскому купцу по имени Петр Габриэл бьш окончательно спасен. К счастью, этот купец знал по-грузински и сразу же понял, что дельцы вместо дикаря показывают просто обросшего и оборванного юношу. Он забрал Габриэла и отвез на родину. Так наш рассказчик начал новую жизнь, даже научился грамоте, снова обзавелся семьей и наконец-то поведал миру свою историю...
Поразмыслив над записями, я пришел к убеждению, что в рассказе Габриэла так много неясностей, что сама история кое-кому может показаться мистификацией. Но я, который видел искренние глаза набожного и честного рассказчика, просто не имел права отдавать этот материал в руки равнодушных людей. Я сразу же стал строить предположения на тему: как попали люди, обладающие членораздельной речью, в глухой лес и почему уединились, оторвались от цивилизации? Ведь речь шла о настоящих людях, относящихся к роду гомо сапиенс. Судя по описанию, Габриэл попал в субтропики, а они начинаются на границе Азербайджана с Ираном. Так где же обитало племя - в Иране или Азербайджане? Это совершенно неясно.
Поначалу у меня возникла мысль, что этих людей некогда какие-то обстоятельства загнали в леса. Например, в XIV веке во время нашествия Тамерлана пришельцы жестоко обращались с местным населением Закавказья. За что в свою очередь местные ополченцы загоняли целые группы завоевателей в лесные дебри. По этому поводу имеются исторические свидетельства. За полчищами Тамерлана следовали богатые гаремы, так что могли попадать в такие обстоятельства и женщины.
С этими сведениями я вернулся в Москву. Посетил редакцию журнала «Вокруг света», а ей нетрудно было уже привлечь специалистов. И естественно, что между учеными возникли разногласия - одни придали серьезное значение моим записям, а другие расценили их как сказку. Ну что же, мне было весьма приятно, когда моими сторонниками оказались специалисты: научный сотрудник сектора Кавказа Института этнографии АН СССР доктор исторических наук В. Кобычев, а также довольно известный специалист по реликтовым гоминоидам М. Быкова, которую все хорошо знают по многочисленным публикациям. В полемической форме журнал «Вокруг света» и опубликовал в 1988 году очерк о приключениях Габриэла Циклаури. И тем самым сделал большое дело - вовлек в полемику читателей. Пошли письма, и настолько содержательные, что позволили наметить пути ответов на загадки, связанные со скитаниями Циклаури по лесным дебрям.
Короче говоря, читатели, главным образом из Азербайджана, определили все - и место, куда попал наш странник, и назвали этих лесных людей, сообщили, на каком языке они говорили, как складывались их отношения в старые времена с местным населением Азербайджана, что слышно о лесных людях теперь и многое другое... Когда я ознакомился с этими письмами, то у меня появилось желание проехать по Азербайджану, посмотреть те места, где происходили события, поговорить с живыми людьми...
И вот в 1988 году моя мечта сбылась. Как и прежде, в сентябре я приехал в родные места. На следующий день сам отправился к Иосифу Ментешашвили. Мы заговорили о Циклаури и тут же решили навестить старика в Земо Кеди. Путь не долгий, всего несколько километров. Так под сиянием яркого полуденного солнца перед нами распахнулась калитка скромной усадьбы с тенистым садом и роскошным виноградником. Подошли к крыльцу дома и увидели спускающегося с лестницы нашего Габриэла с палкой в руках. Заметив нас, он отшвырнул палку в сторону и бросился к нам в объятия. Поздоровавшись с Ментешашвили, он стиснул своими слабеющими руками мои плечи и сквозь слезы пробормотал:
- Боже, Боже, как больно мне встречать таких гостей с палкой в руках, зачем так жестока судьба человеческая...
- Зачем печалиться, - успокаивал я его, - стоит ли стыдиться в таком возрасте палки, главное, что ум и мысли у вас светлы, как в молодости...
Я спросил Габриэла:
- Что нового произошло за прошедший год?
- Ничего особенно нового не было, вот только с месяц назад приезжали ко мне три научных сотрудника из Азербайджана. Они не назвали себя, но очень интересовались точным местом, куда забросила меня лодка в те далекие времена на берегу Каспия, умоляли назвать тот лес, куда я попал... Но разве я не сказал бы вам об этом раньше, если бы точно знал, где находился тот дремучий лес? Как я мог неграмотным подростком, напуганным и не знающим азербайджанского языка, не зная ни слова по-русски, разобраться в географических тонкостях? А гости все твердили - может быть, я попал в Иран? Может быть, и попал, но не ведаю об этом...
Мы побеседовали с хозяевами около часа, супруга суетилась с угощениями. Габриэл сложил экспромтом стихи о нашей встрече. Смысл их был ярок и прекрасен: «Под покровом голубого неба Грузии, под ласковыми лучами заходящего солнца поэт приветствует в своем доме Иосифа Ментешашвили из Потели-Икара и Петра Леонова из Москвы, сулит им мир и удачу, благословляет теплые человеческие отношения, которые они питают друг к другу так много лет, несмотря на различное национальное происхождение и разницу в возрасте...»
Потом мы простились с нашим добрым Габриэлом, пообещав еще навестить его. А между тем в Потели-Икара председатель райисполкома М. Гунченко и первый секретарь райкома комсомола Д. Гудушаури хлопотали о нашей поездке в Азербайджан, ибо по приезде из Москвы я просил их помочь мне. Итак, 14 сентября в 9 часов утра возле райкома меня ждал УАЗ. Тут я встретился и познакомился с водителем Латуни Кокиашвили, человеком любознательным и любящим природу. А когда мне представили еще попутчика - заведующего орготделом райкома комсомола Темура Тавадзе, я сразу же убедился, что мне повезло. Темур оказался на редкость эрудированным молодым человеком.
И вот наша машина покатила на юго-восток по широкой дороге. Вскоре кончился асфальт, мы свернули к Мирзаанскому ущелью.
Несколько километров пути, и мы оказались как бы на дне земли. Синие горы расступились, и между ними зачернела глубокая, узкая трещина, спускавшаяся, извиваясь змеей, к открытой Тарибанской степи. Здесь уж не приходилось помышлять о дорожном комфорте, наш автомобиль скакал с камня на камень по изрытому бороздами высохшему руслу когда-то быстрого потока, спускавшегося по ущелью во времена ливневых дождей.
Выбраться к голубому небу по берегам этой бездны местами немыслимо даже самому отважному скалолазу. Берега или слишком круты, или опутаны колючим кустарником - держидеревом, перемежающимся с зарослями алгунника, или гранатового кустарника. Местами привлекали внимание закорючистые, свисавшие с уступов можжевельники, благоухавшие пьянящим эфирным ароматом. Вот впереди показалась вереница оголенных песчаниковых глыб с узенькими трещинами, из них выглядывали причудливые ящерицы - кавказские агамы Эйхвальда.
Мы ехали почти молча, любовались окружающей дикой природой. Но вот ущелье начало расступаться, как бы легче стало дышать при ощущении простора,
- Подъезжаем к Волчьим воротам, - объявил неожиданно Тема. - Знаете ли это место?
- Как же не знать, - ответил я ему, - еще подростком сколько раз на заходе солнца мы приближались к нему с отцом на фургоне в добрые старые времена. Копыта коней начинали стучать по камням резче и отчетливей, лошади дергались, фыркали, временами прижимали уши, кибитку сильно трясло. Вот фургон втягивался в узкую прогалину между огромными глиняными сопками и в одно мгновение выходил на простор. Здесь всегда останавливались на ночлег после утомительного пути, следуя из Царских Колодцев в Гянджу, а волки тут как тут. Ночью, потихоньку, крадучись, пытались отбить от группы слабенькую лошаденку или жеребеночка. Прошло так много лет, а облик Волчьих ворот нисколько не изменился, только тех волчьих стай уже не стало...
От Волчьих ворот, по пыльной, слегка каменистой дороге, мы направились к берегам Норы. Наверное, полчаса тряслись, огибая сыпучие сопки и невысокие зеленеющие холмы. Вот впереди показался скрытый густым тростником берег реки, плавно текущий по тихой равнине. Нашли с трудом узкий железный мостик и вскоре очутились в первом азербайджанском селении Кьясанам, утопавшем в гранатовых садах.
Гранатам как раз был сезон, и сады стояли облепленные привлекательными краснобокими плодами. Мы остановились возле чайханы, разговорились с азербайджанцами, может быть, кто-то из них слышал о лесных людях? Но, увы, никто не имел о них и понятия. Направились дальше, в сторону трассы Тбилиси - Баку. Только по ней можно было проникнуть в глубь Азербайджана, несясь с ветерком. Наш водитель Латуни взбодрил нас:
- Я повезу вас к трассе самой короткой дорогой, я бывал здесь, хорошо помню эту дорогу.
Да, дорога действительно оказалась самой короткой. Вот и долгожданная трасса, которая привела нас в первый крупный населенный пункт - город Гянджу. Здесь решили отдохнуть, поговорить с населением. Все небольшие ларьки вдоль улиц были забиты арбузами и гранатами, поэтому много людей, много собеседников. Однако из разговоров с гянджнийцами мы ни малейших сведений не получили о лесных людях: о них попросту никто ничего не знал и никогда не слышал.
Миновав Гянджу, свернули с дороги, чтобы перекусить и обсудить программу дальнейшего путешествия. Что мы смогли уточнить во время своего первого вояжа по той земле, где странствовал некогда Габриэл? Главное, нам необходимо было найти то место, где закупщики скота определили мальчика пастушком, где находились те горы с дремучим лесом, куда его вынесла лодка. Только после этого можно было добывать сведения, подтверждающие реальность рассказа старика.
Я прекрасно знал, что испокон веков из Тбилиси к берегам Каспийского моря вела дорога через Гянджу (Елизаветполь), Евлах, Кюрдамир, Кази-Магомед. Когда мы прибыли в последний населенный пункт, то перед нами встала дилемма: куда ехать. Здесь трасса разветвлялась: одна ветвь уходила на север, к Баку, а другая поворачивала на юг, к пограничному городу Ленкорани.
У нас троих сложилось такое убеждение, что именно где-то здесь, в этом месте проходил некогда и наш герой Габриэл. При последней встрече с ним я еще раз уточнил, как именно выглядело то место на берегу Каспийского моря, куда его определили на работу к беку. Габриэл еще раз повторил, что там было хорошее пастбище для скота, но возле самого моря древесной растительности не было, только поодаль начиналось редколесье, где росли большие деревья вперемежку с кустарниками и зарослями камыша. Мы не стали куда-то сворачивать, а внимательно осмотрели здешний прибрежный ландшафт. И эти скромные наблюдения подсказали нам, что нужно свернуть на север и посмотреть, далеко ли вдоль берега он простирается.
Мы вышли к побережью Каспийского моря и направились в Баку. Как ни странно, но то прибрежное редколесье быстро исчезло, как бы превратилось в голую пустыню или, точнее, полупустыню. Местами на выжженной солнцем почве не встречалось и былинки, а скудная ксерофитная растительность на других участках красноречиво свидетельствовала о том, что леса здесь не было ни сто, ни пятьсот лет назад. Так что от Баку мы снова повернули на юг и через несколько часов прибыли в городок Сальяны, который располагался тут же у развилки.
Именно здесь перед нами открылся в полном смысле слова зеленый оазис. И вся хитрость в том, что именно в этом месте в Каспийское море впадает река Кура, питающая обширную пойму. Здесь начинаются аридные прибрежные леса и тянутся на значительное расстояние вдоль берега к югу. Здесь лес и выходящая к нему главная дорога из Грузии, значит, где-то здесь и находилось имение того благодетельного бека.
А теперь вспомним в точности слова Циклаури: «Кое-как я вылез из лодки и, огибая огромные валуны, пополз по крутому берегу. С трудом выбравшись наверх, увидел лес с огромными редеющими деревьями. Я был готов бежать туда, чтобы найти родник и напиться... Долго бродил я по лесу, ночь сменяла день, солнце всходило и заходило, но дней я не считал».
Так что одна загадка вроде раскрыта, мы стоим у ворот той прибрежной лесной зоны, откуда начались приключения Циклаури. Но тут же возникает другая загадка: куда погнало его лодку? Если на север, то там, ближе к границе с Дагестаном, тоже есть прибрежные леса. Но этого быть не могло. И для этого есть серьезные основания. У меня в руках письмо уроженца этой зоны, где мы сейчас стоим, Салмана Новруза-оглы Нейматова, который легко и просто раскрыл интересующую нас загадку. Я не знаю, кто он по профессии, но в глубоком знании этнографии и географии родного края ему не откажешь. Он считает, что лодку могло отнести только на юг, к Ленкорани, к Талышским горам.
Вот строки из его письма: «Любая лодка, оставленная на море без укрытия на берегах Апшерона» из-за постоянно меняющихся ветров «хазри» и «гилявар» (северо-западный и юго-восточный), которые заставляют лодку скользить вдоль берега, через несколько дней может оказаться далеко...» Мы не знаем, сколько дней носило суденышко, по морю, однако Нейматов подсказал нам, что азербайджанские чабаны испокон веку, уходя с отарой, брали с собой запас еды на 8-10 дней.
За это время лодка могла пройти дрейфом более 200 километров. и причалить к берегу в районе пограничного азербайджанского города Астары или вообще у побережья Ирана. Появилась еще одна надежная примета - валуны, о которых говорил и Габриэл. Их немало в районе именно между Ленкоранью и Астарой. Значит, путь нам надо держать на юг, к Талышским горам. Вторая ночь застала нас возле населенного пункта Шорсалу. Подкатили к одной автозаправке, где собралось много машин, а вокруг суетился народ, разговорились с местными людьми.
- О, я прекрасно знаю лесных людей, - оживился один молодой человек, - этих людей мы называем гулябаны. Это совсем голые люди...
Главное, обрадовался я, мы теперь оказались вооружены надежным термином, понятным местному населению. Если жители знают его - значит, это уже реальность. Еще раз вспомнили письмо Нейматова, а также другого азербайджанца, уроженца этих мест Энвера Салахатдина Фейзулаева. В письме последнего говорилось именно о гулябаны, на что мы сначала не обратили внимания.
Здесь, вероятно, смешиваются два совершенно разных понятия. Лесные люди, о которых рассказал Г. Циклаури, и гулябаны не могут означать одно и то же. Подробно о гулябанах см. в монографии Б. Ф. Поршнева «Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах» (М., 1963). Фейзулаев рассказал нам много подробностей о лесных обитателях. Именно его сведения заставили нас обратить особое внимание на местный ландшафт.
Что же представляют собой окрестности Ленкорани и Астары? Это самая настоящая субтропическая зона с богатейшей растительностью, с уникальными трехъярусными лесами. Я знаком с трудами великолепного русского исследователя природы Закавказья К. Сатунина, который в начале нынешнего века описал Талышские леса, опутанные колючей лианой сассапорилью, которую русское население Закавказья называет ланцетником. Эта лиана, дикий виноград и многие другие лианообразные растения делают субтропические леса непроходимыми. В них действительно может спрятаться не только «лесной человек», но и черт с рогами. Эти леса - гордость и богатство прекрасного уголка Азербайджана.
В начале нашего века, когда произошла история с Циклаури, субтропические леса района Ленкорани и Астары спускались прямо к морю и были действительно непроходимыми. Об этом помнят старожилы, об этом пишет Сатунин. Местное население в старину называло эти леса «дзыpa виша», что на талышском означает «вор-лес». Обратите внимание еще на одну деталь - население этой зоны говорит вовсе не на азербайджанском языке, а на талышском, мало похожем на азербайджанский. Такое название леса частично связано с ланцетником, колючки которого так впиваются в одежду человека или в тело животного, что освободиться из их плена совсем нелегко.
Смельчаки продвигались раньше по таким лесам с кинжалом в руках, порой стоя на коленях и прорезая себе прогалину. Местное население хранит предания об этом лесе, рассказывают легенды о шайтанах, но о гулябаны повествуют как о реальном явлении. Среди стариков живы еще очевидцы, описывающие лесных людей близко к описанию Циклаури.
Гулябаны спасались от окружавшего их цивилизованного населения под покровом этого непроходимого леса. Сейчас даже трудно представить, что 70-80 лет назад в районе Астары дремучий лес украшали гигантские дубы, тополя и многие великаны, которые не пропускали солнечного света в нижние его ярусы. Там всегда было сыро и мрачно. В Талышских горах и сейчас сохранились подобные леса, которые называются реликтовыми.
Пока мы стоим без движения и размышляем, я приведу еще одно убедительное доказательство, что Циклаури попал именно в зону Талышских гор, которые уходят и на иранскую территорию. Давайте вспомним эпизод сражения Габриэла с диким быком в лесу. Так вот, по описанию рассказчика, это было животное серой масти с горбинкой в холке. Это было вовсе не дикое животное, а полудикое, значит, Габриэл находился близко от селения, но не мог его найти.
Я детально изучал работу известного русского военного историка В. А. Потто «История Нижегородского драгунского полка», поскольку этот полк простоял 45 лет на моей родине - в Царских Колодцах. Среди прочего историк пишет, что нижегородские драгуны разводили именно талышский скот серой масти с горбами в области холки и рогами полумесяцем, привозившийся из соседнего Талышского ханства. Описание животных совпадает и у Циклаури, и у Потто. Случайность здесь исключена.
Тот лес раньше тянулся примерно на 35-40 верст вдоль берега Каспийского моря, а в Талышские горы углублялся верст на 20, до самых крутых уступов, которые и по сию пору лесисты. Теперь величественный лес вблизи морского берега полностью извели, о чем горестно пишет уже знакомый нам Нейматов: «Кто может поверить, что от того непроходимого леса, где не было даже тропинок от повозок, где поблизости не было никаких поселений и не могло быть из-за нашествия диких зверей, ныне останутся только узкие полоски, протянувшиеся между красивыми чайными плантациями, которые выглядят с вершин гор как зеленые ковры...».
Да, теперь центральная усадьба совхоза «Аврора» привлекает внимание богатейшими особняками. Известный совхоз гордится лимонными садами, мандариновыми рощами, чайными плантациями. И все это в том месте, где некогда вой волков и шакалов наводил страх на людей. И тогда же жили в глухом лесу гулябаны. Бродили совершенно голыми, как в каменном веке. Замерзнуть они не могли в теплом климате, когда уже в марте зацветает знаменитая ленкоранская акация, которую к Международному дню солидарности женщин привозят в Москву и продают под названием мимозы.
Было время, когда в чайханах, на базарах только и слышались разговоры о случайных встречах с гулябаны. А сейчас трудно встретить очевидцев, но они есть, однако в беседе с незнакомыми людьми не называют свои имена. Если начинаешь настаивать, то поворачиваются и уходят прочь. По словам рассказчиков, лесные люди были исключительно мирными, никогда не позволяли себе нападать на местное население. Старики всегда внушали молодым людям, что и самих гулябаны обижать тоже нельзя. Хотя находились дельцы, которые ловили таких существ, сажали в клетки и возили по аулам для развлечения ротозеев за плату.
Когда мы остановились у пограничного поста возле Шорсалу, мои попутчики отвлеклись, так как встретили своего земляка-грузина и разговорились. Я же облокотился о перила помоста в раздумье. Тут подкатили «Жигули», остановились возле нас. Из них вышел азербайджанец средних лет. Подошел ко мне и спросил, кто я и откуда. Я ответил, что из Москвы и интересуюсь гулябаны.
Незнакомец проявил ко мне еще большее любопытство и поведал следующее:
- Мой дедушка рассказывал подросткам, как в юности со своими товарищами с кинжалом в руках тайком уходил в лес, чтобы поймать там отбившуюся от племени лесную красавицу.
- Ну и удавалось когда-нибудь поймать? - полюбопытствовал я.
- Очень, очень редко. Лесные красавицы были чересчур чутки и осторожны, быстро бегали.
Взволнованный неожиданным сообщением, я со всем усердием стал просить незнакомца назвать себя. Но, увы, он отказался, только сообщил, что из Астары, и ушел к своей машине.
До сих пор мы говорили о прошлой истории лесных людей, но некоторые обстоятельства вынуждают нас напомнить и о теперешних событиях. Очень многие рассказчики убеждали, что гулябаны встречаются в Талышских горах и сейчас, чем подтверждали сведения из письма уже знакомого нам Фейзулаева, который заявляет: «У моих (ленкоранских) знакомых и друзей, а есть среди них и очевидцы, нет и тени сомнения в существовании в горах человекоподобных существ мужского и женского пола, а также детенышей.
Повторяю, что некоторые встречались с ними. Описывают их примерно так: ростом с человека, выше или ниже, густо обросшие волосами от темно-серого до черного цвета. Лицо скорее человеческое, чем обезьянье. При случайной встрече с человеком убегают на двух ногах. Чрезвычайно осторожны, встречаются чаще в сумерках, ночью, реже днем, в далеких горных селах иногда воруют ночью мелкий домашний скот, птицу, овощи и фрукты».
Фейзулаев - ассистент кафедры психологии Азербайджанского медицинского института. Его сведения совпадают с рассказами жителей Талыша. Печально, что эти жители себя не называют. Назвал только один Надир Мусаев, которого мы встретили возле автозаправочной станции, но откуда он сам родом - этого опять-таки не сообщил.
Многие собеседники уверяли, что в Талышских горах можно и в наши дни найти места ночлега гулябаны, то есть вытоптанные участки диаметром 3-5 метров округлой формы, устланные сухой травой и клочками шерсти. Лесные обитатели не расстаются с палками - своим главным оружием. Но, к сожалению, за день или неделю блужданий в лесу едва ли встретишь такое место, для этого нужна серьезная экспедиция с непременным привлечением местного населения.
Собранные скудные сведения навели меня на такую мысль. Никто теперь не говорит, что гулябаны живут в камышовых хижинах. Значит, для них настало другое время, они перешли на типично кочевой образ жизни.
Пока мы странствовали по Азербайджану, наш неутомимый историк Ментешашвили упорно разыскивал в селении Архио Георгия Арсенидзе. Оказывается, еще до того, как мы узнали о записях Циклаури, Георгий встречал лесных людей в непролазных дебрях на восточных окраинах Кахетии, у самой границы с Азербайджаном. Он много лет проработал в Вашлованском заповеднике, поражающем любого своей дикой красотой.
Арсенидзе возил на водовозке воду и заливал ею специальные ямы, так как в засушливый летний сезон многие естественные источники в Вашловани пересыхают и крупным животным негде напиться. Однажды в сумерках, это было 7-8 лет назад, Георгий поднимался на своей водовозке от реки Поры к Пантишарскому ущелью и вдруг увидел впереди одинокого обнаженного человека небольшого роста, который метнулся в сторону и скрылся в зарослях. Это ущелье входит в зону Вашлованского заповедника, его прорыли среди огромных сыпучих сопок половодья. Места там сплошь труднодоступные или вообще недоступные человеку. Сопки чрезвычайно круты да еще поросли густым кустарником - алгунником, можжевельником и фисташкой Мейера. Оставаться на ночлег в этом ущелье почему-то очень страшно, что-то давит на подсознание, человек становится робким.
Георгий Арсенидзе не единственный очевидец. Ранее мною были записаны еще два эпизода. Также несколько лет назад к бывшему председателю колхоза имени Ленина Ш. Н. Каралашвили, что в селе Потели-Икара, зашел встревоженный пастух и заявил, что боится пасти скот в зоне Вашловани, поскольку там в сумерках появляются лесные люди, а потом исчезают, вроде не воруют скот, но не понятно, чего они хотят. О случайной встрече с лесными людьми лет пять назад мне рассказывал мой сосед, житель Цители-Цкаро Димитрий Гирихиди. Он вез на мотоцикле рыбу с реки Норы.
В сумерках втянулся в Пантишарское ущелье. Когда мотоцикл пошел на крутой подъем и сбавил ход, Димитрий заметил двух человек, совершенно голых, которые, выскочив на дорогу, кинулись за мотоциклом, видимо в надежде, что из люльки выпадет несколько рыбешек. Гирихиди настолько оробел, что даже не помнит, как выбрался из ущелья на простор. Но факт остается фактом - лесные люди на него не пытались напасть. И ни один рассказчик никогда не упоминал об их агрессивности. Это внушает доверие к публикациям.
Итак, три очевидца указывают на район Вашлованского заповедника. Возникает будто некоторое сомнение, так как заповедник расположен на территории Грузии на расстоянии не менее 500 километров от Талышских гор. Как все это объяснить, если в глубине Азербайджана, в 100-200 километрах от Талыша, о лесных людях местное население ничего не рассказывает? Однако удивляться здесь нечему, просто нужно повнимательней взглянуть на карту всей этой обширной зоны.
Азербайджан расположен как бы в чреве Кавказских гор, но эта страна преимущественно равнинная. Когда мы возвращались из Талыша, я следил за изменением ландшафта. Всюду по дороге - в районе Кюрдамира, Евлаха, Гянджи - услаждает взор равнина, зеленеют сады, виноградники, чайные плантации, реже хлебные поля. Но с юга, начиная от Талышских гор, тянется на северо-запад вереница небольших лесистых хребтов, которые в районе Гянджи перерастают в довольно мощный хребет Воз-Лаг.
Здесь он поворачивает прямо на север, становится ниже и примыкает к Вашлованскому заповеднику, уже изборожденному причудливыми осыпями. Значит, лесные люди в теплое время года совершают миграции именно по этим хребтам, а в долины, тем более безлесные, не спускаются. Поэтому их на равнинах никто никогда не видел и ничего о них не рассказывает.
Но к юго-востоку от Вашлованских осыпей тянутся лесистые горы, заканчивающиеся ущельем Деки-Икали, которое уже с другой стороны примыкает к границе Азербайджана. Далее начинается глухой лес, который, перемежаясь полями, тянется до самого подножия Главного Кавказского хребта. Разве не подходящее место для обитания лесных людей? Поэтому у меня возникло желание побывать в Северо-Западном Азербайджане и разузнать у местных жителей, не встречал ли кто-либо чего-нибудь подобного в предгорьях Большого Кавказа.
Как раз в это время из Харькова в родные Лагодехи прибыл на отдых мой добрый приятель, кандидат медицинских наук и журналист Петр Згонников. Он знал о моей поездке в Азербайджан с комсомольцами, поэтому по возвращении домой я нашел в почтовом ящике письмо, в котором он срочно приглашал меня приехать в Лагодехи. На следующий же день я сел в автобус и через полтора часа был уже у Петра.
Петр, взволнованный встречей со мной, сразу же начал строить планы путешествия со мной в горы, в самое сердце Главного Кавказского хребта, к альпийским лугам, к водоразделу. Но сначала я попросил его организовать поездку в северо-западную часть Азербайджана по поводу гулябаны. На второй же день все бьыо готово, к дому подкатил «Москвич», и мы отправились по трассе вдоль Большого Кавказа в глубь Азербайджана. Проехали Белоканы, Закаталы, добрались почти до Кахи, то есть до оконечности глухих лесов. Беседовали со стариками, с молодыми людьми, но никто о гулябаны, вообще о каких-то лесных людях нам ничего не сообщил... (Николай Непомнящий «Зоопарк диковин нашей планеты»).
