На Западе за публичное оскорбление в адрес органов госвласти сажают, а в России представители оппозиции обвиняют на площадях представителей высшей власти в уголовных преступлениях. В этом смысле у нас царит вседозволенность, уверен экс-начальник управления президента по внутренней политике (УВП) Олег Морозов. В интервью «Газете.Ru» он заявил, что Россия — гораздо более либеральная демократия, чем европейская, и у нас надо учиться.

— Вы возглавляли УВП в разгар политического мракобесия: в Госдуму пачками вносились законопроекты ужесточительно-запретительного характера, многие из которых затем принимались, набирала обороты риторика в духе «кругом одни враги». Вам никогда не было страшно от того, во что администрация президента превращает внутреннюю политику в стране?

— Сначала о терминах. Если я правильно понимаю слово «мракобесие», то это безоглядное, построенное на психозе неприятие каких-то ценностей. Например, американские законы, запрещавшие коммунистов. Дальше — администрация президента не принимает и не инициирует законы. Понятно, что любая инициатива сначала обсуждается с огромным количеством людей.

Один из первых законов, который обсуждался, когда я пришел в администрацию, был закон о трех запретах в интернете: детской порнографии, пропаганды детского суицида и наркотиков. Первое, что я сделал, — это по поручению своего руководства пригласил ведущих представителей интернет-сообщества, чтобы обсудить тему. Они сказали, что закон является вторжением в так называемое пространство свободы, которым является интернет, и что его требования нельзя реализовать технически.

Позже позиция интернет-сообщества изменилась — стали говорить, что на техническое обеспечение исполнения закона нужно много времени. И тогда было принято политическое решение: закон будет принят в ноябре, чтобы он вступил в силу до нового года. А обсуждение было летом. И что вы думаете? Ровно к ноябрю интернет-сообщество нашло способ решения проблемы, закон вступил в силу и работает уже три года. А теперь, дорогая моя, скажите, в каком месте здесь возникло ограничение свободы? Да, запрещенный контент владельцы ресурса должны убирать. Но сама-то идея благая!

И между прочим, никогда у нас такого рода решения не принимаются, если власть — я имею в виду и Думу, и Совет Федерации, и АП — не имеет поддержки общества. Как правило, когда речь идет о принятии важнейших законов, власть слушает общество.

Принятию таких законов всегда предшествовали замеры общественного мнения. Не помню ни одного случая, когда через колено продавливались бы инициативы, которые не поддерживают граждане.

Поэтому мне и сегодня, и тогда было не страшно (от деятельности администрации в сфере внутренней политики. — «Газета.Ru»). Администрация президента, получив сигнал, который идет с разных сторон, о том, что надо наводить законодательный порядок в определенных сферах, его наводит.

— Вообще-то я имела в виду другие инициативы, а не те, о которых вы говорили.

— Тогда приведите примеры того, что вы считаете «мракобесием».

— Примеры: введение уголовной ответственности за нарушение правил проведения митингов и за сокрытие второго гражданства. В целом под «мракобесием» я подразумеваю комплекс запретительно-ужесточительных инициатив.

— Стоп. Во-первых, речь идет не о запретах, а о регулировании. Во-вторых, в тех законах, о которых вы упомянули, уголовная ответственность наступает не с первого раза, а после определенного количества нарушений.

— А ничего, что эти меры неоправданно жесткие?

— Это калька с западного опыта. Это не мы придумали.

— О, ну конечно, вы будете апеллировать к западному опыту! Власть любит это делать, когда ей выгодно. Зато когда невыгодно, заявляет, что Запад нам не пример.

— Если речь идет о законодательстве, об универсальных демократических процедурах, то абсолютно нормально посмотреть, как это устроено в демократиях, которым намного больше лет, чем нам. Я понимаю, что ваш вопрос задан, так сказать, с либеральной кочки. Но тогда вы должны приводить тот же аргумент, что и я, и сказать: «Постойте, если развитые демократии уже этот путь прошли и эти нормы у себя ввели, почему бы и России не последовать их примеру?» Вот почему вы не поддерживаете аналогичные нормы, принятые у нас, только более мягкие, чем на Западе?

— Потому что власть ставит в пример западный опыт только тогда, когда ей нужно внушить людям, что у нас не хуже, а то и лучше, чем там.

— Приведите примеры. Хотя я уже знаю, что вы скажете: Крым. И я вам сразу отвечу: а зачем западные товарищи открыли ящик Пандоры? Они признали Косово, этот бандитский режим. Там не было референдума, но независимость Косова — наркогосударства, где у власти сидят преступники, — признали все европейские страны. Вопрос: кто ввел эту традицию в международное право? Россия? Нет.