В оппозиционной периодике и на патриотических форумах частенько дебатируется вопрос: неизбежен ли крах западной цивилизации? А если неизбежен, то когда он последует? Полемика на эту тему обычно бывает бурная, а аргументы «За» и «Против» приводятся самые разнообразные. Накал страстей понять можно – от ответа на данный вопрос многое зависит: и стратегия и тактика.

 Мое мнение – западная система сколлапсирует в недалеком будущем. Для подтверждения данного тезиса нет необходимости считать количество авианосных групп, размеры военных бюджетов, ВВП, объемы контролируемых капиталов и тому подобное. Также нет смысла впадать в отчаяние от разветвленной системы промывания мозгов и стройных механизмов управления «туземными» элитами.

Для ответа на поставленный вопрос достаточно ознакомиться с основными мифами запада, а особенно с их эволюцией. Рассмотрим подробно только один, но достаточно характерный. Во времена Возрождения в Европе вошли в моду античные мифы. Это все знают. Менее известно, что предпочтение тогда отдавалось римской мифологии. Греческая же долгое время оставалась в тени и практически не была известна широкой публике. Даже Петр I свои коллективные пьянки посвящал Бахусу, а не Дионису, на морях у него властвовал Нептун, а не Посейдон.

Любовь олицетворяла Венера, а не Афродита. Кормщика Рябова, посадившего шведскую эскадру на мель, Петр называет вторым Горацием Коклесом. И это была общеевропейская тенденция. Позднее ситуация изменилась. Юпитер превратился в Зевса, Гомер вытеснил Вергилия, а греческий язык здорово потеснил привычную латынь. Почему так произошло? 

На эту тему есть прекрасная работа Майкла Линда «Второе падение Рима». Приведу для иллюстрации несколько отрывков из нее: «Престиж римской цивилизации в западном мире сегодня низок как никогда. В Соединенных Штатах и других странах Запада культурное и политическое наследие республиканского и имперского Рима в значительной мере вытравлено из коллективной памяти — причем не только мультикультуралистами, критикующими западный канон, но и так называемыми традиционалистами, якобы берущими его под защиту

Римляне потеряли — греки приобрели. Истоки западной демократии сегодня видят, как правило, не в Римской республике, а в древних Афинах, что наверняка изумило бы и отцов-основателей Америки, и французских якобинцев. Образцом для западного политика выступает уже не римский философ и государственный деятель Цицерон — возможно, главная историческая фигура для европейских и американских республиканцев XVIII века, — а афинский вождь Перикл.

Искусство риторики, в свое время занимавшее центральное место в республиканской культуре, теперь ассоциируется с трескотней политиканов и продажностью пиарщиков. А саму Римскую империю часто рассматривают как прообраз фашистской Италии или нацистской Германии, либо — если подчеркивается ее упадок — Веймарской республики. 

Римской литературе повезло не больше, чем римской государственности. Литераторов древнего Рима — в том числе Вергилия, Горация, Сенеку и Плавта — зачастую характеризуют как второразрядных подражателей грекам. Все сходятся на том, что три величайших эпических поэта Запада — это Гомер, Данте и Мильтон. Хотя эпос был основным и излюбленным жанром римлян, Вергилия, Стация и Лукана ставят во второй ряд или просто не принимают в расчет.

За два с половиной столетия Вергилий был понижен в ранге от величайшего стихотворца всех времен до незначительного подражателя Гомеру и, наконец, до продажного писателя-пропагандиста образца тоталитарных государств XX века. Древнеримского драматурга Сенеку, которого прежде высоко ценили как автора трагедий и философа, нынешние специалисты в области литературы и философии не принимают всерьез.

Низвержение римлян и возвышение греков объясняется отнюдь не ростом наших познаний и не изысканностью вкусов. Это результат антиримской и антилатинской направленности западноевропейской и американской культуры, ощущаемой с конца XVIII столетия и унаследованной модернизмом XX века от неоклассицизма XVIII и романтизма XIX века».

«Древняя Греция — солнечный рай, населенный атлетами и поэтами, — противопоставлялась подавляющему средневековому христианству и уродливому промышленному обществу современного Запада. Для гомосексуалистов, подобных Оскару Уайльду, и людей вольных нравов вроде Алджернона Суинберна она была символом свободы от буржуазных и христианских сексуальных ограничений. Римская цивилизация — имперская, столичная, городская, бюрократическая — слишком напоминала Европу и Северную Америку XIX века, чтобы служить привлекательным образцом для общества.

Рим стал символом отупляющей цивилизации, и романтики-антилатинисты не замедлили отыскать благородную первозданность и чистоту в племенных обществах — у древних кельтов, тевтонов, славян. С романтически-националистической точки зрения падение Рима под натиском разнообразных заальпийских племен было необходимой предпосылкой формирования современных европейских наций».

«Хотя в Соединенных Штатах в силу их провинциальности элитарная культура, ориентированная на Рим, просуществовала дольше, чем в Британии или Германии, пример Эмерсона и Уитмена в конце концов заставил большинство американских интеллектуалов примкнуть к европейским романтикам. В середине XIX века уже казалось, что ораторы-цицеронианцы, подобные Дэниелу Уэбстеру, поэты американской «августовской эпохи», подобные «коннектикутским острословам», и художники-традиционалисты, подобные Томасу Коулу и Бенджамину Уэсту, принадлежат к иной цивилизации».

«Если престиж римской культуры начал падать в XVIII и XIX веках, то репутация римской государственности пострадала уже в XX столетии. Ранее ставший символом эпигонства и скудости воображения в искусстве и литературе, Рим считается теперь еще и предтечей самых чудовищных диктатур современности».

«Всякий раз, когда в той или иной стране Запада наступает золотой век — период политической устойчивости, заполненных церквей и растущего благосостояния, — Вергилий вновь оказывается в почете, — замечает писатель Роберт Грейвс. — Его чрезвычайно высоко ценили... в Париже при Людовике XIV, в Лондоне при королевах Анне и Виктории, в Балтиморе в первой половине XIX века, в Бостоне во второй его половине и в Потсдаме при кайзере Вильгельме II».

Следуя этой логике, можно было бы ожидать, что в начале третьего тысячелетия в Соединенных Штатах возродится интерес к наследию Рима. Ведь сегодня Америка — не только ведущая западная военная держава, но и страна с наиболее развитой, процветающей экономикой и влиятельной культурой. Однако признаков реабилитации Рима пока не наблюдается. Не будет большим преувеличением сказать, что в западной культуре отрезок времени между 1760 и 2000 годами был затянувшимся периодом бунта против эллинистически-римско-ренессансной традиции. Эта война давным-давно выиграна.

«Он стал развалиною, логовищем для зверей! Всякий, проходя мимо него, посвищет и махнет рукою» (Соф.2:15)

Ритуальное попрание Стация, Сенеки и других римских авторов уже не имеет смысла — их и так не читают и даже не переводят заново на протяжении нескольких поколений. Защитникам западной цивилизации следовало бы отстаивать ее целиком, а не перескакивать от греков прямо в Средние века, а оттуда в современность, минуя якобы «бесплодные» и «эпигонские» эпохи эллинистической культуры, римской цивилизации и ренессансно-барочного гуманизма. Исключать Римскую империю, как и ее преемницу Византию, из истории Запада так же нелепо, как исключать Китай из истории Восточной Азии». 

Следует понимать, что речь идет не о сопоставлении реальной древней Греции и реального древнего Рима. Кто толком знает, как там обстояли дела на самом деле, да еще в разные моменты их истории? Тут схватка двух конкурирующих фантазий. Римский миф — пассионарный, жертвенный, имеющий высокий гражданский накал. Это миф Муция Сцевола, братьев Гракхов, цареубийцы Брута и марширующих легионов. По Гумилеву он соответствует акматической фазе этногенеза.

Греческий миф — субпассионарный, сибаритский. Пасторальная идиллия, сочинение стихов под сенью олив, философские диспуты на тенистых аллеях Ликея, пьяные вакханалии, чувственные наслаждения и нетрадиционный секс. И все это при махровом рабстве. А это уже ближе к завершению инерциальной фазы.

Заверяю вас: никакой империи, тем более глобальной, на такой основе построить не удастся. Тут простое выживание под вопросом. Тем более что и греческий то миф на Западе постепенно выходит в тираж. Какие там стихи и философские диспуты… Только чувственные наслаждения да нетрадиционный секс и остались. В общем – «бери от жизни все»! Тут и до фазы обскурации (заката) недолго.

                         Андрей Ходов