«В 1347 году Господнем, осенью, возле Большой Индии, в некой провинции, то ли от резкого сгущения туч, то ли от скопления в воздухе дурных испарений, то ли скорее всего в результате попущения Божьего приключилась ужаснейшая зараза, которая охватила всю ту страну на целых три дня.

Ибо в первый день шёл дождь из лягушек, во второй день были слышны ужаснейшие раскаты грома, сверкали молнии и зарницы вперемешку с удивительной величины градинами, которые перебили чуть ли не всех людей от мала до велика. 

На третий день с неба спустился огонь, смешанный с густым и зловонным дымом, который уничтожил всё, что осталось, и от людей, и от других животных, и сжёг все города и замки тех земель, и благодаря зловонному дуновению ветра, пришедшего со стороны юга, этой заразой были заражены весь берег моря и все соседние земли.

И, как подозревают некоторые, гнев Божий добрался до приморских земель следующим образом. Так, 31 декабря в генуэзском порту причалили три галеры из восточных земель, страшно заражённые и сильно нагруженные разными специями и прочими товарами. Когда генуэзцы увидели, что остальные люди погибают от них без надежды на исцеление, то прогнали их из порта огненными стрелами и разными средствами, ибо никто не осмеливался до них дотронуться; и ни один купец не мог иметь с ними дела, чтобы не умереть сразу после этого.

Таким образом беспорядочно плывя из порта и порт, одна из названных галер прибыла в Марсель. Из-за её прихода точно так же внезапно умерло несметное множество людей, которые не остереглись. Названная галера была изгнана марсельцами и впоследствии вместе с двумя другими тем же образом проследовала к океану по направлению к Испании, и они соответственно добрались до прочих нижних земель, чтобы вести свою торговлю.

Эти галеры на всём своём пути, главным образом всё же в городах и приморских местах, сперва в Греции, затем в Сицилии и, наконец, в Италии, но, особенно, в Тусции и, соответственно, в Марселе, и тем самым последовательно по всему западному миру, оставили такую заразу, что в это не только жутко верить, но и долго рассказывать. Есть, как говорят, три вида этой заразной болезни.

В первом случае люди испытывают боль в лёгких, отчего происходит одышка, и если у кого поражены или немного заражены лёгкие, то его уже никоим образом нельзя спасти, и он живёт не более двух дней. 

Ибо врачами во многих городах Италии и даже в Авиньоне по приказу и распоряжению господина папы было произведено анатомическое исследование, чтобы узнать происхождение этой болезни; было вскрыто и разрезано множество тел умерших, и выяснено, что люди, которые умирают столь внезапно, имеют заражённые лёгкие и тотчас начинают плевать кровью.

Из этого следует, что болезнь эта – очень заразна, ибо там, где есть один такой больной, все, которые видят его во время болезни, или навещают, или как-то общаются с ним, или несут хоронить такого умершего, тут же следуют за ним без всякой надежды на исцеление. 

Есть в настоящее время и второй вид этой болезни, схожий с предыдущим, а именно, когда внезапно появляются нарывы подмышками обеих рук, из-за чего люди без промедления задыхаются. Есть также третий вид болезни, а именно, когда люди обоего пола страдают от болей в паху, из-за чего точно так же внезапно умирают.

Когда названная болезнь по этой причине невероятно усилилась, дошло до того, что из страха перед такого рода заразой врачи не посещают больше больных, отец не посещает сына, мать – дочь, соответственно брат – брата, сын – отца, друг – друга, знакомый – знакомого или связанного с ним теми или иными кровными узами, если только не хотят тут же умереть вместе с ним. 

Из-за этого умерло несметное множество людей, побуждаемых плотской привязанностью, а также движимых любовью и благочестием, которые, возможно, временно бы спаслись, если бы не посещали таких больных. Итак, от этой эпидемии или чумы в Авиньоне, как говорят, умерло огромное множество людей, так что едва третья часть осталась в живых.

В городской черте Авиньона было закрыто более 7000 домов, в которых никто больше не жил, но все умерли; а в пригороде вообще никого не осталось, вследствие чего господин папа купил под кладбище и освятил некое поле возле Domina nostra de miraculis, на котором, начиная с 14 марта, было погребено 11 000 тел, не считая кладбища святого Антония, (кладбища) монахов и многих других, какие есть в Авиньоне.

Точно так же в Марселе были закрыты все ворота, за исключением двух, ибо в нём умерло четыре пятых от всего населения, и не спасало даже бегство, ибо те, которые бежали к более целебному воздуху, умирали ещё быстрее. Из-за такой смертности и страха смерти люди не смели разговаривать с тем, чей родственник или родственница умерли, ибо часто видели, что в том роду, в котором умирает один, за ним следуют и все его родичи.

Ввиду этого люди думают, что на земле едва должен остаться хотя бы один из десятка, и не более двух в каждом роду. Говорят также, что в целом за три месяца, а именно, с 25 января и до сего дня в Авиньоне было погребено 62 000 тел умерших. Папа же, видя около середины марта эту угрожающую страшную опасность, зрело поразмыслив по этому поводу, полностью отпустил грехи всем исповедникам и мученикам, которым доведётся умереть от этой болезни до праздника Пасхи 1351 года Господнего, насколько простирается ключ церкви.

И таким же образом даровал это отпущение рыцарям Прусской земли. Он постановил также в эти дни по несколько раз в неделю проводить благочестивые процессии с литаниями, на которые в Авиньоне иногда собиралось со всей соседней страны до 200 000 человек; среди них многие лица обоего пола шагали босиком, многие во власяницах, многие со скорбью и рыданиями посыпали головы пеплом, рвали на себе волосы и поражали себя жгучими бичами вплоть до пролития крови; в некоторых из этих процессий папа принимал личное участие.

Но тогда они совершались в пределах его дворца. Из-за страха перед внезапной смертью, которой несметное множество людей подверглось в результате такого рода эпидемии, многие графы и рыцари, благородные мужи, горожане и вилланы сами собой принимали строгое публичное покаяние, отмечая себя на груди и на спинах красным крестом, и ходили толпами и пешком из города в город, из деревни в деревню, из церкви в церковь по 200 и 300 человек в одном братстве, и при каждом было по узловатому бичу, в узлах которого было по четыре колючки, и трижды в день бичевали себя таким образом.

Первым делом, сбросив все одежды, каждый из них сохранял лишь одно льняное закруглённое одеяние, которое покрывало тело от пояса до пят, а от пояса до головы они были обнажены и шагали, выстроившись по кругу, с пением благоговейной песни о страстях Господних, и бичевали себя по обе стороны без перерыва до обильного пролития крови, и, падая наземь с просьбами о прощении и ударяя себя в грудь, доводили до слёз всех, кто это видел; они, как я сказал, делали это трижды в день, и каждый из них ночью, преклонив колени, бичевал себя до тех пор, пока семь раз не прочитывал «Отче наш».

Они совершали это покаяние на протяжении тридцати трёх с половиной дней: как Господь наш Иисус Христос от своего воплощения до мученичества тридцать три с половиной года страдал в этом мире, проповедуя и наставляя ради нашего спасения, так и они каялись, считая день за год.

И хотя многие благоговейные мужи и добрые люди делали это в величайшем благоговении, всё же поскольку они сами собой возложили на себя подобное покаяние, господин папа запретил впредь совершать подобное покаяние. Итак, названная чума, которая обошла почти все тёплые страны, – о ужас! – добралась уже до нашего климатического пояса, и погубила несметное множество мужчин и женщин почти во всей Пруссии и Померании, и до настоящего дня не прекращает губить. 

И – что ещё более достойно сожаления – к этим эпидемиям и чуме примешалась ненависть евреев, и они, изготовив отвратительный яд, послали его через своих тайных послов, евреев, и через дурных христиан, которых они подкупили деньгами для совершения этого по всей Германии и Польше, дабы они отравили источники и реки, из которых христиане должны были готовить себе пищу; и, прежде чем об этом стало известно, многие христиане погибли от такого яда; по этой причине все евреи по всей Германии и Швабии и почти по всей Польше были истреблены. 

Одни убиты мечами, другие сожжены на огне, третьи утоплены в реках, а заодно и многие дурные христиане, которые были в этом уличены, и, исповедуясь, открыто признавались, что, после того как получили от евреев деньги, евреи при помощи неких дьявольских слов, которые нашептали им на уши, настолько свели их с ума и возбудили в них ненависть к христианам, что они, если бы могли, одним действием уничтожили бы всё христианство.

Астрологи говорят, что причиной этой чумы были Сатурн и Марс, которые находятся в неблагоприятном аспекте и порождают в нижних землях заразные инфекции. Но правильнее было бы сказать, что причиной её является всемогущий Бог, который есть творец, двигатель и правитель всех планет, и которого ежедневно раздражают не только язычники, грешащие против естественного закона, и евреи, грешащие против закона Моисея, но также христиане, грешащие не только против естественного закона и нравов, но и против закона Евангелия, ведя постыдный образ жизни, так что, очевидно, нет никакого сомнения в том, что настало женское время, о котором недавно пророчествовала блаженная Хильдегарда.

Ибо учение апостолов презирается, пылкое благочестие охладело в христианском народе и почти все люди живут по-женски, что видно по безобразному и куцему стилю одежды, в коем не найдёшь ничего иного, кроме суетности и призыва к похоти; потому-то – о ужас! – и постигло уже несчастье бедных людей, что они не только выбирают, но и любят постыдные деяния, и нет, согласно Сенеке, места лекарствам там, где то, что считалось пороком, становится обычаем.

Потому-то Бог, который справедлив и многотерпелив, и карает мир по справедливому приговору, и, хотя божественный гнев следует к своей мести медленным шагом, его медлительность возмещается тяжестью кары, и – о если бы невинным не пришлось искупать грехи виновных! Потрясённый этой заразой, распространившейся по всему миру, господин папа Климент VI объявил милость, прощение и отпущение грехов всем, кто посетит могилы апостолов Петра и Павла в Риме и сделает там остановку на пятнадцать дней, что господин папа Бонифаций VIII установил в каждый сотый год, а этот сократил и назначил на пятидесятый год.

Поэтому в этом году, а именно, в 1350-м от воплощения Господнего, в городе было такое стечение знатных и незнатных людей, клириков и мирян, светских и духовных особ, женщин и святых дев, со всех стран мира, какого никогда не было со времени апостолов Петра и Павла до нынешних времён.

В этом же году милости, на Благовещенье блаженной Девы, на которое тогда пришёлся Святой Пяток, Бог очистил нас, своих слуг, братьев и монахов в Оливе, укротил и утеснил, как хотел. Ибо в этот день, когда всё, что относилось к богослужению, было выполнено по уставу, и капитул должным образом подкреплялся в трапезной хлебом и водой, повара, желая очистить кухонный очаг от сажи, зажгли в очаге большое количество соломы, отчего трапезная, спальня и церковь, колокольня с колоколами, пекарня, мельница, пивоварня, фабрика, сапожная мастерская и склады, всё целиком сгорело: так что остались одни только стены церкви, спальни и трапезной.

Полагаю, что любящий и милосердный Бог, который поражает и исцеляет, умерщвляет и оживляет, который также бьёт всякого сына, которого принимает, допустил достойным сожаления образом случиться этому пожару в его доме, чтобы очистить нас от каких-то наших тайных прегрешений и побудить к сочувствию и оказанию нам благочестивых трудов многих достойных людей, мужчин и женщин, как это и случилось.

Ибо верховный магистр, брат Генрих Дуземер, и брат Винрих, великий комтур, оказали нам содействие в размере 70 прусских марок; господин Гоцвин, аббат Колбацкий, наш смотритель, вместе со своим капитулом оказал нам содействие в размере 100 славянских марок; господин Эберхард, аббат Пельплинский, помог нам четырьмя ластами пшеницы, 200 мерами ячменя.

Также господин Иоанн, епископ Вармийской церкви, дал нам 10 марок, господин Матвей, епископ Влоцлавецкий, из нашего диоцеза, помог нам десятью марками, господин Иаков, епископ Кульмский, шестью марками, господин Иаков, епископ Самбийский, двенадцатью марками; господин Арнольд, епископ Помезанский, пожаловал нам сто марок, которые должны быть выплачены через год.

Господин Иоанн Приказчик (Institor), приор, и другие каноники с острова помогли нам десятью марками; и очень многие другие наши господа комтуры и другие официалы прецепторы весьма любезно помогли нам с разрешения названного магистра; и многие другие добрые люди, горожане и вилланы обоего пола оказали нам милосердное содействие. 

Мы, нынешние оливские братья и равным образом будущие, которые придут нам на смену, обязаны и ныне, и в последующем неустанно молиться за них всех, чтобы всемогущий Бог, который милостиво воздаёт за все добрые дела, дал им в награду за оказанные нам благодеяния жизнь вечную».