Жан де Венет - (1307 год, Венетт - 1369 год) - французский хронист и поэт; повествовал о событиях 1340 - 1368 годов в северо-восточной Франции.

Родом из-под Компьеня, из крестьянской семьи. Ещё в юности был пострижен в монахи Кармелитского ордена. Прилежным учением и способностями заслужил уважение и был избран в 1339 году приором Парижского монастыря.

Характеризуя восстание крестьян против своих господ в XIV веке, получившее название - Жакерия, Жан де Венет в своей хронике резко осуждает феодалов и религиозные круги, справедливо считая, что именно они и являются виновниками всех бедствий в стране.

Вместо изложения чёрствых хронических событий де Венет внёс в хронику элемент исторической критики. Сам являвшийся выходцем из простого народа, Венет продолжал оставаться активным защитником прав низших классов.

Также в восстании крестьян против дворянства он утверждал справедливость требований Жакерии. Единственное он мог признать осуществление революции против угнетателей насильственным путём при посредстве оружия, полагая, что только Бог и король вправе вступиться за угнетённых крестьян. Это, однако, не помешало ему оплакивать все ужасы усмирения Жакерии в 1358 году и рассказывать в качестве очевидца о целых деревнях, выжженных и вырезанных в провинции Бовези.

Французский хронист Жан де Венет описывал действия ненависти англичан к французам, «это ужасное зрелище мог видеть любой, поднявшись на одну из парижских башен».

В Париже в день Божьего суда моровой язвы, как свидетельствует Жан де Венет, монахини Отель-Дье, муниципальной лечебницы, «не страшились смерти и ухаживали за больными со смирением и любовью». Когда одни монахини умирали, их сменяли другие, и «теперь, как мы верим, многие покоятся с миром в Божьих объятиях».

В связи с уменьшением представителей клерикализма страдало образование - не хватало религиозных наставников. По свидетельству Жана де Венета, во Франции «осталось мало ученых людей, способных обучать детей грамоте».

В данном положении католические верхи осуществляли абсурдные действия, посвятила в духовный сан многих людей, потерявших во время чумы свои семьи и искавших прибежища в религиозных организациях, но наспех посвященные в духовный сан в большинстве были необразованными и едва умели читать. В то же время клерикалы, которые пережили чуму «заразились опасной жадностью и требуют за обучение людей грамоте чрезмерную плату, пренебрегая заботой о душах паствы».

Хронист Жан де Венет, рассказывая о бесчинствах разбойников, полагал, что причиной насилия, воцарившегося во Франции, являлась неспособность правительства организовать разбойничьим отрядам необходимый отпор. Он критиковал надменных аристократов, «презиравших простолюдинов и даже не помышлявших о сотрудничестве с ними».

Как считал де Венет, «аристократы грабят крестьян, присваивая себе плоды их труда, и никоим образом не защищают страну от внешних врагов». Кроме того, он полагал, что Генеральные Штаты прекратили работу из-за преднамеренных разногласий аристократов с третьим сословием. «С того времени, - писал де Венет, - во Франции воцарилась неразбериха, способная погубить государство».

Уже в период возрождения после суда Жан де Венет отмечал, что после чумы во многих семьях родились двойни и даже тройни, и редко какая женщина оказывалась бесплодной. Он полагал, что после «великого мора» природа восполняет людские потери.

Из хроники Жана де Венетт, описывал восстание крестьян против своих угнетателей:

«И вот в то время, когда теснили так и совсем не защищали (от врагов) вместе с прочими городами город Париж, приключилось близ него одно неслыханное никогда происшествие. Именно, летом того же 1358 г. проживавшие в диоцезе Бовэ, в окрестностях Saint Loup de Cherunt и Клермона, крестьяне, видя бедствия и утеснения, которые со всех сторон им учиняли и от которых дворяне не только их не защищали, а напротив еще больше, наподобие врагов, их теснили, с оружием в руках поднялись против французской знати.

И, собравшись в великом множестве, поставили капитаном одного отличавшегося среди них наибольшим смыслом (magis astutum) и происходившего из селения Мело крестьянина, именно, Гильома, именуемого Карлом. И вот, выступивши с оружием и знаменами, распространились по всей округе и всех знатных мужчин, каких только встречали, даже собственных сеньеров своих убивали и уничтожали без жалости.

Не довольствуясь этим дома и крепости дворян сравнивали с землей и, что еще более достойно жалости, знатных дам и малых детей их, которых встречали, предавали мучительной смерти. Так разгромили они сильнейший замок de Curnoville и многих знатных мужчин и женщин, которые укрывались в нем, поразили насмерть.

И до того усилилась эта напасть, что даже наблюдалось то же самое в окрестностях Парижа, ибо если кто из дворян осмеливался показаться за пределами укрепленных мест, крестьяне его тотчас же замечали и, захвативши в свои руки, либо убивали, либо подвергали жестоким побоям. Означенные поселяне усилились настолько, что их набралось более пяти тысяч, стремившихся знатных людей с их поместьями и их женами и детьми уничтожить.

По этой причине дворяне на некоторое время притихли и не смели показываться, как прежде. Однако это чудовищное дело продолжалось недолго, ибо, как бы сами собою, а не по Божьему попущению и не по справедливому соизволению верховного владыки, но сами по себе начали его, как я полагаю, означенные поселяне.

И вот потому все их стремления в скором времени кончились и пошли прахом, ибо если вначале, как им казалось, они действовали, движимые некиим соображением справедливости, так как сеньеры их не защищали, а (напротив) теснили, то (затем) обратились они на дела позорные и ужасные.

Рассказывают, что знатных жен сеньеров своих они подвергали постыдному насилию, а знатных детей, как мы уже сказали, безвинно убивали; (вместе с тем) захваченное имущество они разграбляли, сами себя и крестьянских жен своих старательно наряжая (в одежды знати). 

И вот потому, что чинили такое зло, не смогли они долго держаться... Дворяне, наблюдавшие все это, постепенно собрались с силами, и пошли на них, соблюдая мудрую осторожность, с оружием. В скором времени король Наварры некоторых их капитанов ласковыми словами приманил к себе и, когда они ничего не подозревали (плохого) и ни о чем не думали, убил их.

А по убиении их напал со своими приближенными и графом Сен-Поль на прочих, но множестве собравшихся у селения Mont Didier, поразил их мечом и истребил их, и не осталось неразумное дело их без наказания, ибо рыцари и дворяне, снова собравшись с силами и сгорая жаждою мщения, соединились в сильные отряды и, проходя по деревенским поселениям, многие из них предали пламени, а крестьян и всех, кого считали вредными, беспощадно убивали в домах, в виноградниках и на поле. От пожаров тех пострадал...

Крест Авдоена и многие другие поселения открытой страны, которых я не видел и поэтому говорить о них здесь не буду.

В том же 1358 г., когда герцог Нормандский, регент королевства, все еще продолжал упорствовать в своей опале, которую он наложил, как было о том сказано выше, на жителей города Парижа, множество их собралось в городе Мо. Госпожа герцогиня с знатью удалилась из этого города в укрепление Мо. И вот в отсутствие герцога, который был далеко, возникла ссора между засевшими в том укреплении дворянами и набольшими (majores) города Мо, которые действовали вместе с другими горожанами.

Ибо, как рассказывают, некоторые из парижан явились с оружием в Мо, так как горожане Мо, ненавидевшие дворян по причине испытываемых от них утеснений, выражали большое желание напасть на них вооруженной силой, при условии получения надежной подмоги из Парижа, что и было исполнено.

И вот горожане напали на дворян, засевших в укреплении вместе с герцогинею, и по очереди сражались с ними на мосту перед замковыми воротами. Однако дворяне, более искушенные в военном деле, одолели горожан с помощью мечей и победили их. А после этой победи, вышли из крепости и, рыская по городу Мо, как бешеные, всюду и без разбора избивали людей за исключением тех, коим удалось убежать.

Весь город они предали разграблению, мужчин и женщин, взятых в плен, заперли в укреплении Мо и все, что можно было взять в церквах и домах, взяли. А потом весь город предали пламени и все, что могли, разрушили в нем, за исключением крепостей. А совершивши это, рассыпались, как бешеные, по окрестностям, убивая мужчин, которых встречали, и, предавая пламени поселения.

И такие в это время в округе Мо учинены были дворянством Франции неистовства, что не нужно было приходить для разорения отечества недругам - англичанам, ибо поистине англичане - эти главные враги королевства - не смогли бы наделать столько зол, сколько наделали тогда собственные дворяне».

Описывал братоубийственные столкновения между граждан, что свойственно событиям небесного отмщения содомским народам:

«В этом (1358) году много неукрепленных селений превратили свои церкви в настоящие замки, окопавши их рвами, установивши, на башнях и колокольнях военные машины, камни и баллисты, чтобы защищаться от бригандов в случае их нападения, а это, как кажется, случалось очень часто. По ночам на вершине этих башен бодрствовали часовые.

Стояли там дети, чтобы предупреждать о приближении неприятеля. Заметивши их издали, они поднимали тревогу трубными звуками и колокольным звоном. При этом сигнале крестьяне, покидая свои дома и поля, возможно скорее искали убежища в церкви.

Другие, по берегам Луары, проводили ночи со своими семьями и скотом вдали от своих хижин, на островах реки или же в лодках, поставленных на якорях посредине ее течения…

В этом (1358) году виноградники, источник благотворной влаги, веселящей сердце человека, не возделывались; поля не обсеменялись и не вспахивались; быки и овцы не ходили по пастбищам; церкви и дома... повсюду носили следы всепожирающего пламени или представляли груды печальных, еще дымящихся развалин.

Глаз не услаждался, как прежде, видом зеленых лугов и желтеющих нив, но наталкивался всюду на терния и на сорные травы. Колокола не звонили радостью, призывая верных к божественной службе, а лишь били тревогу, подавая сигнал к бегству крестьян при приближении неприятелей. Что сказать мне еще?

Самая отчаянная нищета царила повсюду, особенно между крестьянами, ибо сеньеры переполняли их страдания, отнимая у них и имущество и их бедную жизнь. Хотя количество оставшегося скота - крупного и мелкого - было ничтожно, сеньеры все же требовали платежей за каждую голову - по 10 солидов за быка, по 4 или по 5 за овцу. И все же они редко обременяли себя заботами о том, чтобы защищать своих вассалов от набегов и нападений неприятелей».

Описывал в аллегории действия врагов народа, ложных пастырей и их совместная борьба против правителя:

«В это время те, которые должны были защищать народ, теснили его не менее чем неприятели, и можно бы сказать, что оправдывалась басня о собаке и волке. Была некогда сильная собака, к которой питал полное доверие ее господин, так как надеялся, что она отважно будет защищать его овец от нападений волка.

Так много раз и было. Но вот со временем волк сделался близким другом собаки, которая позволяла ему безнаказанно уносить овец, а сама делала вид, что преследует его, чтобы отнять овцу и вернуть ее своему господину. 

Когда же волк и собака были один-на-один вблизи леса и вдали от глаз пастуха, они вместе лакомились овцой. Такая уловка повторялась часто, и всегда собака получала похвалы от своего господина, уверенного в том, что, преследуя волка, верное животное делало для спасения овцы все от нее возможное. Так эта проклятая собака умела скрыть свое коварство.

В конце концов она вместе с товарищем пожрала... всех овец своего господина».