(5 февраля 1870, село Белики, Кобелякский уезд, Полтавская губерния — 28 марта 1906, Озерки, Петербургская губерния) - организатор массового шествия рабочих в день «Кровавого воскресенья» 9 января 1905 года. 

Написал вечером 9 января воззвание, в котором призывал рабочих к восстанию: «Мы мирно шли 9-го к царю за правдой. Мы предупредили об этом его опричников-министров, просили убрать войска, не мешать нам идти к нашему царю. Самому царю я послал 8-го письмо в Царское Село, просил его выйти к своему народу с благородным сердцем, с мужественной душой. Ценой собственной жизни мы гарантировали ему неприкосновенность его личности. И что же?

Невинная кровь все-таки пролилась. Зверь-царь, его чиновники-казнокрады и грабители русского народа сознательно хотели быть и сделались убийцами безоружных наших братьев, жен и детей. Пули царских солдат, убивших за Нарвской заставой рабочих, несших царские портреты, простреливали эти портреты и убили нашу веру в царя….».

Говорил о развратных действиях духовенства:  «Наше царское правительство уже давно привыкло видеть в русском духовенстве своих покорных слуг и наёмных льстецов».

«Кровь мучеников никогда не пропадает — она даёт ростки свободы»

«Наше духовенство является не служителями церкви, а в полном смысле чиновничеством, тою же бюрократией, только в ином мундире».

«Русские попы — просто чиновники охранного отделения; пожалуй, даже хуже — ведь полиция ловит только тела своих жертв, тогда как священники улавливают их души».

«Задачи священника не в том состоят, чтобы стоять на амвоне в золотой ризе и читать никому непонятные изречения из Священного Писания».

«Задача священника — быть впереди угнетённой народной массы и, если потребуется, то принять и смерть, по примеру Христа, за народ».

Говорил об истинной Церкви Христовой (угнетённых масс людей, всемирного пролетариата, рабочих и крестьян, вдов, сирот и т.д.):

«Кровь мучеников никогда не пропадает — она даёт ростки свободы».

«Русские люди — особенные люди; им надо дать все права и самую широкую свободу — и они отлично справятся с ней».

«Свободу, товарищи, надо завоёвывать. Для этого нужна сила, нужна сплочённость, нужно оружие».

«Однако, революция никогда не делается без кровопролития».

«Свобода — такой цветок, который не расцветёт до тех пор, пока земля не будет полита кровью».

«Рабочие — живые люди, а не машины, и не могут быть игрушкою в чужих руках».

«Интеллигенты кричат только из-за того, чтобы захватить власть в свои руки, а после и сядут на нашу шею и на мужика. Это будет хуже самодержавия».

«Когда рабочих бьют и их семьи выбрасываются на улицу, тогда образованные интеллигенты скрываются неизвестно куда, а рабочий расплачивается за всё своими боками».

«Рабочий борется не ради самой борьбы, а чтобы устроить свою жизнь, чтоб самому жилось лучше с женой и детьми, — а для них (буржуев) рабочий служит как пушечное мясо для их целей».

«Для нашего дела, для нужд голодного, обездоленного рабочего класса я спокойно спущусь в ад и там не омрачу своей совести».

«Деньги брал? Деньги эти народные, и я считаю, что можно всеми средствами пользоваться для святого дела».

«Никаких правительственных денег нет, а есть только народные деньги, и чем больше их можно забрать от правительства, тем лучше». 

Его  письмо Николаю II: «С наивной верой в тебя, как в отца народа, я мирно шел к тебе с детьми твоего же народа. Ты должен был знать, ты знал это.

Неповинная кровь рабочих, их жен и детей-малолеток, навсегда легла между тобой, о душегубец, и русским народом. Нравственной связи у тебя с ним никогда уже быть не может. Могучую же реку сковать во время ее разлива никакими полумерами, даже вроде Земского Собора, ты уже не в силах. Бомбы и динамит, террор единичный и массовый над твоим отродьем и грабителями бесправного люда, народное вооруженное восстание, — все это должно быть и будет непременно. Море крови, как нигде, прольется.

Из-за тебя, из-за твоего всего дома — Россия может погибнуть. Раз навсегда пойми все это и запомни. Отрекись же лучше поскорей со всем своим домом от русского престола и отдай себя на суд русскому народу. Пожалей детей своих и Российской страны, о ты, предлагатель мира для других народов, а для своего — кровопийца.

Иначе, вся имеющая пролиться кровь на тебя да падет, палач, и твоих присных» (20/7 февраля 1905 г.).

Первое послание к рабочим: «Родные товарищи-рабочие! Итак, у нас больше нет царя! Неповинная кровь легла между ним и народом….» (9 января 1905 г.).

Второе послание к рабочим: «Родные товарищи рабочие! Неповинная народная кровь пролилась! Затаим же чувство злобы и мести к зверю-царю и его шакалам-министрам. И, верьте, близок, близок тот день, когда рабочая рать более грозная, более сознательная встанет, как один человек, встанет за свою свободу, за свободу всей России. Не плачьте же по погибшим героям, утешьтесь: мы разбиты, но не побеждены» (9 января 1905 г.).

Открытое письмо к социалистическим партиям России: «Кровавые январские дни в Петербурге и в остальной России поставили лицом к лицу угнетенный рабочий класс и самодержавный режим с кровопийцей-царем во главе. Великая русская революция началась. Всем, кому действительно дорога народная свобода, необходимо победить или умереть...».

 «Кто, вместо земли, воли и равенства справедливого для всего народа русского, дал крестьянскому народу земельные наделы махонькие, да и то с выкупными платежами огромными, наложил на крестьян налоги великие да повинности без их спроса и согласия, ограничил их права разными узаконениями, так что вышла воля, словно в насмешку, для крестьян куцая да голодная, без земельного равенства.

Помещикам же, попам да чиновникам осталось, по-прежнему, житье привольное, разгульное. Кто виноват в этом? Евреи? Нет, не евреи, а царь Александр II-ой, не по правде тобою, русский народ, освободителем называемый. Помогли же ему одурачить народ темный да доверчивый обдирайлы-чиновники…».

«Кто владеет фабриками, заводами? К кому рабочие идут в кабалу? На кого работают они, рук не покладаючи, за гроши медные, за плату ничтожную? На евреев? Нет, на капиталистов, на купцов и фабрикантов толстопузых, да на бар-помещиков христианского происхождения».

«Куда же и на что идут кровные денежки народные, русским народом нисколько не проверяемые? На нужды ли народные? На народное ли просвещение? На благо и славу нашей родины России? В чьих руках они? Кто ими распоряжается? Разве евреи? Нет, не евреи, а царь со своими распутными родичами, которые захватили десятки миллионов десятин лучшей земли в свою собственность и, кроме того, берут из казны себе жалованье в 16 миллионов рублей в год.

Вот они-то, да еще с ворами министрами, да с шайками их прихвостней светского и духовного звания, и распоряжаются кровными денежками народными. Мотали лиходеи сбережения крестьянско-рабочие, не жалеючи; укрепляли они Порт-Артур крепость, делали ее якобы неприступною: строили корабли-броненосцы, суда военные, якобы непобедимые; прокладывали они в чужеземной далекой Маньчжурии дорогу железную, ненужную. 

Миллионы рублей тратили якобы на покупку хорошего и обильного провианта, да на покупку разного военного материала и оружия для бедных наших солдатиков. Все это лиходеи наши православные, а не евреи делали. Евреям и в Маньчжурии и в Порт-Артуре жить и пребывать даже запрещается. Только и позволялось им, что кровь проливать за Маньчжурию чужую и ненужную. Ну, и что же оказалося, знаешь ли ты, народ русский, темный народ, обездоленный? Оказалось, что все это было со стороны царя и его подлых чиновников ложью, обманом и злым издевательством. Сердце кровью обливается, вспоминать об этом не хочется.

Братцы, сестры мои родные! Пусть бы вместо дела, вместо просвещения народного, так народу нужного, чтобы он понял, кто его враги-притеснители и кто друзья-защитники, миллионы денег кровные, из бедного народа выколоченные, растаскивались по карманам царя-богатея, великих князей, да их прихвостней; пусть бы уже эти денежки кровные разбрасывались на разгулы их великие, распутные, да на дары их любовницам, это еще полбеды было бы.

Мужицкая спина с горбом привычная вынесла бы. Но вот отчего тяжело, горько и обидно становится, что благодаря такому лиходейству их против народа великого, через них и от них, а не от евреев, погибли братья, мужья и дети ваши, братья крестьяне и рабочие родимые, в неисчислимом количестве в войне, что так ненужна, позорна и бесславна для милой нашей родины».

«Где дети твои, мой бедный, несчастный народ? Может быть, они в ссылке, далеко от своих семейств голодающих, или, может быть, они по тюрьмам томятся?

О, русский народ! Кто теперь ест и поедает твоих детей, рубит их нагайками и саблями, колет штыками и убивает ружейными пулями? Евреи разве? Нет! Делает это Николай Второй, да министры его, вампиры ненасытные, расточители, народные предатели. Посылают они полки казацкие, полки солдатские, посылают других детей твоих, о, русский народ, на крестьянство бедное, иначе, на отцов своих и матерей, посылают на геройское фабрично-заводское население, посылают на тех людей, что жизнь свою кладут за землю и волю.

Великие злодейства царя и его чиновничьего правительства дошли до сердца народного. Начал народ, хотя и нищий, темный и обездоленный, просыпаться, начал приглядываться, вдумываться... Начал сам разрешать вопросы вышеуказанные, начал доискиваться истины. Заприметил он во многих местах Руси великой своих настоящих лютых ворогов. Начал везде поговаривать: «Довольно уже царь с князьями, баре, попы да чиновники землю русскую, землю Божию всю изгадили.

Довольно лиходеи надменные попановали, побарствовали. Пора уже и мужику-рабочему жить по-человечески". И начал то там, то сям народ забито-загнанный подыматься, расправлять начал свои богатырские косточки. Начали солдаты, да матросы бравые, также дети твои, в разум приходить и с неохотою совершать убийства великие своих братьев крестьян, рабочих-тружеников, своих отцов, своих родимых матерей».

«Ты видишь теперь воочию из сказанного мною всю истину. Ты видишь из сказанного воочию, что твои змеи подколодные, проклятая темнота твоя, невежество, бесправие да нужда горькая, что кровь из сердца твоего высасывают, не от евреев происходит, что не они враги твои настоящие, беспорядок-смуту в земле русской заводящие, а проклятое наше правительство, невинной кровью русско-еврейской себя навеки опятнавшее. Ты сам видишь из сказанного воочию, что те яйца змеиные всегда порождало и теперь порождает само проклятое царское правительство, во главе с царским домом Романовых.

Высиживают эти яйца змеиные обдирайлы-чиновники полицейские, разные начальники. Пестуют же змеенышей прихвостни царские, писаки продажные, разные Грингмуты, да Крушеваны, да Суворины, подлые и бессовестные, да стая черных воронов, что солнце заслоняют, каркая, да заодно со Змеем-Горынычем и в угоду ему действуют. 

Разумею фарисействующее и рабски-трусливое духовенство православное, фимиам лести и низкопоклонства царю, чиновникам воскуряющее, за богатых да за знатных против трудящихся да обремененных горой стоящее, православному народу русскому свет солнца правды и истины заслоняющее».

«Как думаешь ты, если бы Христос Спаситель наш явился теперь в своем земном виде в нашу Русь святую, то не заплакал ли бы Он еще горше вторично, видя как ты празднуешь светлое Его воскресение великими погромами Его народа любимого — бедноты еврейской? Подумай и ответь не мне, а себе, в сердце своем...».

«Отчего подобные неслыханные злодейства совершаются, те злодейства, что несут на твою голову, о русский народ! великий позор, позор трудно смываемый? Отчего? Ведь боишься же ты гнева Божьего, Божьего проклятия?! Где же твое милосердие, сострадание, сострадание самарянина к избитому, ограбленному народу еврейскому, в лужах собственной крови своей плавающему, подобно еврею евангельскому, попавшему в руки лютых разбойников? Отчего у тебя такая жестокость прорывается к народу-изгнаннику, при всей твоей природной сердобольности?»

«Всякого из нас, кто осмелится поднять голос — в защиту интересов рабочего класса — бросают в тюрьму, отправляют в ссылку, карают, как за преступление, за доброе сердце, за отзывчивую душу. Пожалеть рабочего, бесправного, измученного человека, значит совершить тяжкое преступление.

Весь народ рабочий и крестьяне отданы на произвол чиновничьего правительства, состоящего из казнокрадов и грабителей, не только совершенно не заботящихся об интересах народа, но попирающих эти интересы. Чиновничье правительство довело страну до полного разорения, навлекло на нее позорную войну и все дальше, дальше ведет Россию к гибели.

Мы даже не знаем, куда и на что деньги, собираемые с обнищавшего народа, уходят. Народ лишен возможности выражать свои желания, требования, участвовать в установлении налогов и расходовании их. Рабочие лишены возможности организоваться в союзы для защиты своих интересов».

«А казаки, солдаты, полиция — все слуги царские — неистовствуют, все более звереют. Колят деток, рубят женщин, которых до смерти бьют, других в сырые подвалы, в тюрьмы бросают по всему-то городу. А женщины-то наши худосочные, братья-то наши изможденные — все герои твои, о русский народ, великие, свои груди раскрытые пулям все подставляют, за матку-правду, за желанную свободу умереть желают.

Только кричат перед смертию зычным голосом: «Не верьте, братцы, зверю-царю, не верьте иным попам-обманщикам, не верьте шайке его, его верным слугам, а нашим начальникам, — верьте, родимые, только своему разуму да своей силушке, да всем, кто за вас и правду жизнь положить желает.

Мы кровь свою добровольно льем, надеждой полные, что найдутся по нас грозные мстители, братья-то наши товарищи-рабочие уже вооруженные; что даст помощь мстителям крестьянский люд, да все люди честно-правдивые, волю, землю добыть и устроить в стране нашей справедливость, братство и равенство. 

Мы кровь свою добровольно льем с твердым убеждением, что на крови-то нашей расцветет дерево великое, дерево счастья для всей земли российской со всеми ее народностями. Так кричали — завет давали народные мученики».