(Михаил Николаевич Иванов; 20 ноября 1788 — 7 сентября 1860).

В феврале 1848 года во Франции, а затем и в некоторых других странах Европы вспыхнула революция, старец увидел в этом дурное предзнаменование и для России.

В 1848 году над Иоанно-Предтеченским скитом Оптиной пустыни пронеслась буря. Вихрь посрывал крыши, поломал кресты, погибло множество плодовых деревьев. Старец Макарий сказал: «Это страшное знамение Божьего гнева на отступнический мир. В Европе бушуют политические страсти, а у нас — стихии... Началось с Европы, кончится нами».

 «Сердце обливается кровью при рассуждении о нашем любезном отечестве, России нашей матушке: куда она мчится, чего ищет? Чего ожидает?....

Конечно, в судьбах Промысла Божия написано то, чему должно быть, но от нас сокрыто по неизреченной Его премудрости. А кажется, настает время по предречению отеческому: «Спасающийся да спасет свою душу».

«После преслушания Адамова воля наша устремляется более ко злу (греху), самолюбие наше побеждает благую волю, и сладость страстей пленяет душу нашу».

«На вопрос ваш, в чем состоит счастливая жизнь, в блеске ли, славе и богатстве, или в тихой, мирной, семейной жизни, скажу, что я согласен с последним, да еще прибавлю: жизнь, проходимая с чистой совестью и со смирением, доставляет мир, спокойствие и истинное счастье. А богатство, честь, слава и высокое достоинство нередко бывают причиною многих грехов, и не доставляют счастья.

Люди большею частью желают и ищут благоденствия в сей жизни, а скорбей стараются избегать. И кажется, что это очень хорошо и приятно, но всегдашнее благоденствие и счастье человеку вредит. Он впадает в различные страсти и грехи и прогневляет Господа, а проходящие скорбную жизнь более приближаются ко Господу и удобнее получают спасение, потому Господь отрадную жизнь назвал пространным путем: широкие врата и пространный путь вводят в пагубу и многие идут им (Мф.7:13), а скорбную жизнь назвал, узкий путь и тесные врата, ведущие в жизнь вечную, и немногие находят их (Мф.7:14)».

«Просвещение возвышается, но мнимое,— писал старец Макарий ученикам,— оно обманывает себя в своей надежде. Юное поколение питается не млеком учения «святой» нашей… Церкви, а каким-то иноземным мутным, ядовитым духом...

Нам надобно, оставя европейские обычаи, возлюбить Русь и каяться о прошедшем увлечении во оные, быть твердыми в…. вере, молиться Богу, приносить покаяние о прошедшем... Благодетельная Европа научила внешним художествам и наукам, а внутреннюю доброту отнимает».

«Сердце болезнует, что ныне так много восстают на мать нашу, церковь, чада, возрожденные ею св. крещением и воспитанные млеком православного учения, оставившие оное и заразившиеся духом западного вольномыслия.

Журнальная гласность с вольномыслием разливается, как зараза, в члены почти всех сословий; а особенно юное поколение, образованное, быстро стремится путем цивилизации и прогресса, и само не знает куда и к какой цели. Да и не попустит Господь восторжествовать тьме над светом. Видно, что есть подвизающиеся на поприще воинствующей церкви против лживых нападений на нее».

Вспоминал случай, как священник, прикрывшись именем Божьим, занимался вымогательством:  «В Молдавии митрополит, ехавши по дороге, увидел пастуха и попросил у него ягненка, а тот ему отказал; он (митрополит) же, оскор­бившись, сказал: «будь ты проклят!»

Указывал о широком влиянии духов злобы поднебесной в российской империи: «Подивился коварству врага, возмутившего вас нич­тожными оправданиями. Видите, какую он имеет силу и власть там, где родится оправдание в сердце, да будет же сие вам уроком вперед, и да простит вас Господь, и да поможет вам вперед сокрушать его козни силою смирения, на которое Господь призирает. Сколько стрел мысленных и словесных вылетело из сердец ваших, — а все не на пора­жение врага, а себя...

В этом случае я ни ту, ни другую не оправдываю: обе равно виновны, а ежели бы которая из вас приняла с самоукорением, то, конечно, другая была бы виновнее».

 «Враги... силятся свергнуть с доброго основания по­слушания и повести самочинием и самосмышлением, по злой их воле, дабы после горькие плоды их вкушала».

«Враг нашел струну, которою беспокоит тебя, а ты, познавши свою болезнь, старайся о излечении ее самоуко­рением, смирением и откровением, и помысли, какие могут быть худые последствия от порабощения сей страсти?»

«Главные наши враги — бесы, которые борют нас нашими страстями; на все их козни, стрелы и сеть главное оружие — смирение, так как они горды, то и низлагают тех кои гордо думают с ними сражаться, а против смире­ния не могут устоять».

 «Хотящим спастися неминуемо предлежит брань ду­ховная со врагами душ наших, которые нас борют и побеж­дают чрез наши же страсти, что вижу и в твоем устроении, описанном тобою. Зависть и ненависть, мучащие тебя, не суть вновь родившиеся, но крывшиеся в сердце твоем тайно страсти, а случаем раздраженные и обличенные».

«Пред Богом приятнее грешник с покаянием, нежели праведник с гордостию».

«Искушений устрашаться не должно и не надо наскакивать на них, а какие пошлет Господь — принимать с благодарением».

«Разум наш угоден Богу со смирением, а с гордостью он отвержен».

«Смирение и одно спасёт, а прочие добродетели без смирения никакой нам не принесут пользы».

 «Пример злобы врага спасения через людей: Однажды стар. Архипп Глин, на пекарне стал просить новоначального брата месить хлебы. Тот в гневе бросился на подвижника и закричал: «Как ты смеешь меня заставлять?» И бил его до тех пор, пока сам не уморился. И что же? Не бивший, а битый поклонился в ноги и просил прощения.

После этого о. Архипп несколько дней был болен. Враг спасения человеческого сам озлоблялся и окружающих озлоблял на истинного подвижника, ибо мерзость для нечестивого — каждый идущий прямым путем (Притч. 29,27). Другой раз тот же брат в пылу напрасного гнева схватил о. Архиппа за бороду и вырвал у него клок волос. Смиренный и кроткий труженик огладил бороду и, падая в ноги обидчику, сказал: «Прости меня, верно, я тебе не понравился».

Кто-то на пекарне сильно ударил о. Архиппа в висок, он четверть часа лежал без памяти на грязном, мокром каменном полу, а, очнувшись, встал и молча взялся за свое дело, как будто с ним ничего не случилось. Раз его сильно побил один брат за то, что ему не понравилось пение о. Архиппа на клиросе, а он через некоторое время пригласил к себе обидчика и угостил».

«Много козней вражиих против рабов Божиих. Он иногда подущает людей прийти и хвалить рабов Божиих, дабы возгор­дить сердца их. Посему ты не принимай похвал человеческих. 

Иногда враг внушает и великое подвижничество, дабы через сие соделать тело немощным и не способным к подвигу. Итак, ты наблюдай в посте умеренность. 

Если же откроешь жизнь свою, то от сего родится в тебе тщеславие, и потерпишь вред. Впрочем, если найдешь душу, которая согласна с тобою и так же работает Богу, как и ты, то сей только открой тайну. Здесь не будет тщеславия, ибо ты скажешь о своих духовных подвигах дли того, чтобы спасти другую душу. Тем, которые желают слушать, говори полезное».

«Знай же, отчего бывает сильнее брань и побеждение: от мнения о себе, от осуждения ближних, от излишней пищи и покоя телесного, а еще от сокровения помыслов от отца духовного».

«При общении с другими и при побеждении страстьми мы познаем свою немощь, смиряемся, каемся и по времени получаем исцеление. Многие книги прочти; не найдешь исцеления страстей другим образом».

«Чистотою мысли нашей мы можем всех видеть святыми и добрыми. Когда же видим их дурных, то это происходит от нашего устроения».

«Пребывает ли сатана с Богом, как в воздухе, так и в человеках? — Если солнце сие будучи творение, просвещая места скверная, не повреждается, кольми паче Божество, аще и с сатаною вместе будет, не оскверняется, ниже помрачается. Попустил же Бог быти злу сему для людской предосторожности и упражнения.

Впрочем, зло оное помрачилося, и как бы ослепло, и не может видети чистоты и тонкости Божией. Аще же кто речет, яко собственное место имеет сатана и собственное — Бог, таковый Бога признает за ограниченного и простира­ющегося только до того места, где вселяется лукавый.

Ибо как говорим, что благо неописанно есть и непостижимо, и вся в Нем суть и благо не оскверняется от зла. И поскольку небо, и солнце, и горы в Бозе суть, и о Нем состоятся, неужели и оные суть Бог? Ибо вся созданная своим порядком учреждена суть, а Создатель, творению соприсутствующий, есть Бог».

«Так как бес преобразуется во ангела светла, и уподобляется благодати, то как уразумеет человек козни диавольские и как воспримет и распознает стези благодати? — Действия благодати радость имеют, мир имеют, любовь имеют, истину имеют; и сия истина побуждает человека изыскивать справедливость. Но греха виды суть смущенные и не имеют радости и любви к Богу».

«Человек, подвизающий и всегда себе внимающий, в молитвах и ли, в послушании ли находяся, или другое какое ни есть Богоугодное дело совершая, тьмы лукавых бесов избегнет. Ибо непрестанно себя самого испытующий и всегда взыскующий Господа, свою душу сущую в погибели страстей, стяжати может, пленяя себя самого всегда к Богу и к Нему Единому прилепляяся...

Если же кто вдает себя в попечения, или славу, или властолюбие, или суетится о снискании человеческих честей, и если его душа прилепляется и примешивается земным помышлениями, или пленяется какими-либо вещами мира сего, и снискании оных печется, то такая душа избежать, удалиться и прогнать тьму страстей, в которой держится лукавыми начальствами, никак не может, потому что она любит и творит волю темного начальника и не гнушается злых начинаний».

«Знает ли сатана все человеческие помышления и намере­ния? — Если человек, с человеком обращался, знает, что у него в мысли, и ты, живя с ближним лет двадцать, бываешь сведом о делах его и намерениях, то и сатана, от рождения твоего с тобою пребывая, не знает ли помышлений твоих? Ибо шести-тысячелетний (теперь 7500) возраст имеет.

Не говорим, якобы он, прежде нежели искусит человека, знал, что он учинит, ибо искушает искуситель, но не знает, повинется ли ему, или не повинется, дондеже не поработит ему волю свою. И не говорим опять, чтобы помышления сердечные и желания знал диавол. Равно бо, как древо некоторое имеет многие ветви и многие части, так имеются и некоторые отрасли помышлений и советов, которые сатана понимает; суть же иные помышления и советы сатане непонятны».

«В некоторых бо вещах превозмогает сторона злобы и произ­водит в сердце зломыслия; в ином же случае опять превозмогает помышление человеческое и, получивши помощь и заступление от Бога, злобе противится; в некоторой вещи покоряется душа, а иногда свою исполняет волю.

Ибо иногда человек, находяся в сих злоключениях, прибегает с горячностию к Богу, и хотя сатана сие знает и видит себе его противящася, однако отвратить человека от того не может. Почему же так? Потому что человек имеет произволение взывать к Богу, имеет природ­ные склонности любить Бога, веровать, взыскивать Его и к Нему прибегать... Бог старания, труда и делания от человека ищет».

«К какому сокровищу твой ум устремился: весь ли к Богу или нет? Если нет, то изъясните мне, что тому есть препятствием? Подлинно, всегда лукавые духи, сатана и демоны удерживают мысль и борют душу.

Ибо хитр диавол, многие имеет козни, хитрости и лукавства; и потому занимает душевную нажить и помышления, и не попускает исправно молиться и приступать к Богу; понеже естество наше причастно есть демонов и духов злых; так же Ангелов и Духа Свята; оно вместилищем есть сатаны и храмов Духа Святого.

Прочее, испытайте совесть свою, братие, кому есте причастии, Ангелам или демонам? Чей вы храм и жилище — Божие или диавольское? Сердце каким сокровищем наполнено — благодатным или сатанинским? Яко же убо дом, исполненный зловония и смрада, надлежит совсем очистить, и украсить, и наполнить его всяким благоуханием и сокровищами, так должно очистить и нам сердце, Да Дух Святый вместо сатаны приидет и упокоится в душах наших».

«Главные враги наши — бесы, которые борют нас нашими страстями; на все их козни, стрелы и сеть главное оружие — смирение, так как они горды, то и низлагают тех, кои гордо думают с ними сражаться, а противу смирения не могут устоять».

«Не забывайте о смирении, которое нужно сопрягать со всяким добрым делом, без коего дела нам не принесут пользы, а паче повредят, что на многих видим исполнившимся. Хотя вы поститесь, хотя молитесь или милостыню даете, — опасайтесь мысли, что добро делаете, которую старается враг приносить, дабы все плоды погубить и душу отщетить от Бога».

«К сожалению, нынче так свободно везде говорят и пишут о религии, не к созиданию, а к сомнению; чувственность овладевает, и юное поколение склонно более к свободе, а не к обузданию чувств, и разуму дает свободу, хоть он и помрачен».

«Стойте и вы мужественно на сей жесточайшей брани, и хотя увидите себя пораженною, но не отступайте от Бога, не смущайтесь, не предавайте себя этим в радость врагу, но будьте мужественны и смиренно просите у Бога прощения и помощи».

«Скорби... посылаются каждому мановением и Промыслом Божиим, по мере каждого устроения, кому в начале, кому в средине, а иным в конце подвигов; и тягость или мягкость их чувствует всяк по своему устроению. Смиренный, какие бы ни были скорби, считает себя того достойным и никого не винит, отчего и скорби его легки бывают; а, напротив, гордый, считая себя правым и не заслуживающим скорбей, винит других, ропщет и смущается, и сам себе отягчает скорби.

Сам Господь, призывая к Себе, учит: иже хощетп по Мне ити, да отпвержется себе и возьмет крест свой и по Мне грядет (Мк. 8, 34). Что такое крест, как не скорби, которые и Христос терпел и оставил нам образ, да последуем стопам Его?»

«Тяжесть скорбей ваших велика. Где же находить облегчение оной? Вы сознаете, что любовь Божественная бичами сими сокрушает гордость вашу. Со-знание ваше пред Богом своей греховности может соделать, что та же любовь смягчит удары бичей сих и растворит духовным утешением. «Отче, отче, се огнь и дрова, а где ж овча?» — говорит Исаак Аврааму, ведшему его для принесения в жертву.

«Бог покажет, чадо», — был ответ. Так и было: огнь и дрова — искушения и скорби, а овча — утешение. Так мы часто в скорбях наших не имеем утешения, а у Бога оно готово: только дает тогда, когда видит, что мы, получив оное, не употребим себе во вред. И так должно предаваться воле Его».

 «Тако и души, украшенные знанием, разумом и острейшим понятием, суть якоже грады великие. Но надлежит смотрети, укреплены ли они силою Духа Святого, да не како враги нападши разорят их. Ибо премудрые века сего: Аристотель, Платон, Сократ — по искусству своему и знанию вещей были как бы грады великие, но опустошены от врагов, так как Дух Божий не обитал в них».

 «Господь печется о нашем спасении, но человекоубийца диавол старается привести человека в отчаяние».

«Не только скорби внешние должны быть, но и внутренние от духов злобы попущением Божиим».

«Враг наш диавол употребляет против нас свою брань и привлекает к страстям; если же не успевает в том, то вводит во мнение о мнимом своем исправлении или о своих добродетелях».