Введенский Александр Иванович 

(1889, Витебск — 1946, Москва) —лидер обновленческого движения в 1922—1946 гг.

«Неразрывность союза Креста и нагайки царского стражника - вот проклятый символ взаимоотношений Церкви и государства во дни и годы дореволюционного кошмара в русской действительности».

«Передо мной анонимная брошюра 1906 года: «Власть самодержавная по учению Слова Божия и православной Русской церкви». Цитируя блаженного Августина, по которому царь «второй по Боге и высший над всеми и меньший единого истинного Бога», брошюра говорит: «Наш царь избран на служение Самим Богом...». 

Это не слово оголтелого монархиста. Это общее учение дореволюционной церкви. Недаром же такой ученый и тонкий богослов как Флоренский, требовал на страницах светской печати объявления самодержавия догматом православной веры.

И когда на Соборе 1917-18 гг. священник Востоков говорил, что лишь в добром, мудром русском царе - спасение  всего, он повторял то же учение всей русской дореволюционной церкви».      

«Народ, пусть в диких, кошмарных, с точки зрения подлинной религиозности, формах так называемого нашего раскола, отходил от церкви именно за ее связь с царем, которого в лице Петра Первого определенно именуют Антихристом.

Правда, это не был политический бунт, политически себя держал он более или менее лояльно, - это был религиозный протест, но отсюда его значимость, с точки зрения церковной, делается еще больше».

«Отлив народа в раскол, в сектантство, следовательно, вызывался той же основной причиной, что и отход от  церкви интеллигенции - тем, что церковь потеряла свой  собственный,  подлинный  лик».

«И. С. Аксаков писал в свое время: «Наша церковь, со стороны своего правления, представляется чем-то вроде бюро или какой-то колоссальной канцелярии, прилагающей - с неизбежною канцелярской официальной ложью - порядки немецкого канцеляризма к несению стада Христова с организацией церковного управления по образу и подобию департамента светского правительства, с причислением служителей церкви к сонму слуг государственных, сама Церковь вскоре превращается в одно из отправлений государственной власти, или, говоря проще, она сама поступает на  службу к правительству...».

О  посещаемости храмов перед революцией: «…церковь вообще отходит весной  1917  года на второй, ненужный, неинтересный план.  Уже  в пасхальную ночь 1917  года можно было заметить, что народу  в  церкви  в этот годовой  величайший  церковный праздник  было меньше, чем  в  прежние  годы.  А после  Пасхи церкви  вовсе запустели. 

В  моей  церкви,  вмещавшей  до  1000  человек,  стало всего несколько десятков. Такие же явления  стали наблюдаться  в других  церквах.  А  настоятель  Екатерининского собора  в  Царском Селе  протоиерей  Н. Смирнов отмечает, что в его  храме  в одну праздничную  всенощную был  всего  один  богомолец».