В период 1906-1907 годов указывал: «С падением патриаршества и учреждением священного синода появился в церкви цезарепапизм, который тем более давал себя чувствовать, чем более государственная власть старалась подчинить церковь государственной политике...

Глухая оппозиция, и общая, и частная, долгое время ни к чему не могла привести, пока не созрело в настоящее время сознание ненормальности такого положения дел и необходимости его изменения».

После Февральской революции высказывался: «Теперь хочу сказать о той трагической катастрофе, которая постигла только что отошедший в область истории режим. Как могло это случиться? Что за причина, что Бог попустил сему быть?  Мое мнение таково: это случилось потому, что режим правительства был в последнее время беспринципный, грешный, безнравственный. Самодержавие русских царей выродилось сначала в самовластие, а потом в явное своевластие, превосходившее все вероятия...

Самодержавие… держало святую Церковь на положении наемного слуги. Церковь обратилась сначала в ведомство православного исповедания, а потом просто в победоносцевское3 ведомство. Это доставляло тяжкую скорбь людям серьезным и верующим, а легкомысленным и скалозубам давало много пищи для издевательства над святостью Церкви.  

Но за последние три года церковь подверглась явному глумлению. Она была почти официально заменена разными пройдохами, ханжами, старцами-шантажистами и т. п. С голосом церкви не только не считались, но явно им пренебрегали. Этого мало: была сделана попытка ввести в иерархию лиц определенно предосудительного поведения.

Старая русская традиция - чем беднее народ, тем богаче церковь 

И вот рухнула власть, отвернувшаяся от Церкви. Свершился суд Божий... Освободилась от гнёта государства Христова соборная Церковь» (март 1917 года).

«О вреде цезарепапизма написаны целые горы бумаги. Его разрушающее влияние на Церковь, как общество, не подлежит никакому сомнению; все, кто мог еще колебаться в решении этого вопроса, ныне наблюдая церковную жизнь, могут удостовериться, что цезарепапизм поставил церковную жизнь в ее общественном проявлении - на край гибели».

«Цезарепапизм боролся вообще с общественностью, поэтому сам цезарь погиб в неравной борьбе и погубил церковную общественность и изуродовал всю нашу социальную жизнь».

«Цезарепапизм тем был опасен в церковной жизни, что он вмешивался в область, лежащую совершенно вне его компетенции. Если государственная власть решала, что нужно «помочь» Церкви, то она помогала только иерархии и тем отдаляла ее от верующих мирян; наделяя церковную иерархию нецерковными атрибутами, государственная власть вкорне подсекала церковную жизнь: пастыри перестали знать свою паству, а паства перестала любить своих пастырей.

Государственная власть в самые важные минуты церковной жизни считала нужным вломиться в церковную жизнь и, нисколько ее не понимая, только все в этой жизни портила, в конце концов расшатав все ее устои. Все, даже искренне думающие о своей принадлежности к Церкви перестали понимать ее природу, и политическую благонамеренность стали смешивать с верностью св. Церкви.

Вместо церковной проповеди наши пастыри начали вводить в употребление только митинговые речи. Служение Божией правде было подменено служением правде царской; а потом и смирение пред неправдой царской было объявлено добродетелью».

«Многие души ждут ясных указаний (относительно) того, вправе ли они отречься от прежнего строя», не изменят ли присяге на верность царю, признав новое правительство государственной думы, епископ Андрей отмечал: «Прежде всего, должен сказать, что ни о какой «присяге» не может быть речи. Отречение от престола Николая II освобождает его бывших подданных от присяги ему».

В ноябре, после Октябрьского переворота, он заявил: «Родина наша, весь русский народ, сбитый с толку, переживает ныне последние недели своего бытия. Кончается одна страница русской истории и начинается страшная другая…».