| Курлов Павел Григорьевич (1860—1923 гг.) - государственный деятель. Занимал
должность минского губернатора, члена совета министра внутренних дел, являлся
начальником тюремного управления министерства юстиции, в 1916 г. находился на
должности товарища министра внутренних дел. За свои совершённые деяния, он трусливо
покинул Россию, опасаясь мести со стороны восставших революционеров.
«Крестьянин Тобольской губернии Григорий Ефимов Распутин
приобрёл за последние годы царствования императора Николая Александровича
известность не только в России, но и во всем мире. Преувеличенные до крайности
толки о нём послужили всем русским противоправительственным партиям средством
для борьбы, направленной к дискредитированию монархического принципа и
личностей Государя и Императрицы. Средство оказалось действительным,— и не
подлежит сомнению, что достигшая, благодаря главным образом лжи и клевете,
чудовищных размеров слава Распутина сослужила революционерам огромную службу и
создала благоприятную почву для падения российского трона…
«Устами своими говорят с ближним своим дружелюбно, а в сердце своем строят ему ковы. Неужели Я не накажу их за это? говорит Господь; не отмстит ли душа Моя такому народу, как этот?» (Иер.9:8-9)
В своих глубокомысленных рассуждениях, преисполненных
клеветы над умиравшим Распутиным, его убийца Пуришкевич не оставил в покое и П.
А. Бадмаева, приписывая ему снабжение Распутина особыми порошками, которые
подчиняли ему волю членов царской семьи.
Это необходимо было Пуришкевичу,
заботившемуся всегда только о популярности, чтобы как-нибудь подкрепить в
глазах читателей свои собственные предположения о безусловном и почти рабском
подчинении государя и императрицы Распутину, нелепость и ложность которых не
оставляла в нём никаких сомнений, если только допустить, что у него в момент
предательского убийства в спину были какие-либо соображения, кроме страха
ответственности. Между тем никто из царской семьи никогда у П. А. Бадмаева не
лечился; никогда не лечился у него и Распутин, а многочисленные пациенты П. А.
Бадмаева, в числе коих я сам был в течение 18 лет, прекрасно знают, что никаких
особенных средств у П. А. Бадмаева не было…
Будучи противником начатой войны, он с большим
патриотическим подъёмом говорил о необходимости довести её до конца, в
уверенности, что Господь Бог поможет государю и России. Таким образом, у
Распутина было гораздо более развито национальное чувство, чем у многих его
обвинителей в стремлении к сепаратному миру и влиянии в этом отношении вместе с
«немцем» Штюрмером на императрицу. Из этого следует, что обвинение Распутина в
измене было столь же обосновано, как и опровергнутое уже обвинение государыни.
Я не забуду очень характерную фразу, которая сорвалась у Распутина в этом
разговоре: «Иногда целый год приходится упрашивать государя и императрицу для
удовлетворения какого-нибудь ходатайства».
| 
