Близкое родство дракона со змеем признавали всегда. Обычно они считались не только отчасти похожими по виду, но их также объединяло множество общих мифологических особенностей, таких как драконья кровь, змеев или драконов камень, змеево или драконово яйцо, причем камень и яйцо были талисманами огромной ценности, которые мы встречаем по всему свету и во все времена. Они телесные существа, но в них присутствует определенная доля призрачных и демонических черт. И те и другие могут быть злыми, но в фольклоре и мифологии – редко настолько злыми, как в теологии.
Из них дракон – более жестокое и демоническое по натуре существо, особенно в связи с тем, что в своих представлениях люди ассоциировали его со злыми духами. Дракон мог войти в человеческое тело и завладеть им, заставляя жертву свистеть. Но ему были присущи и такие качества, которые искупали все, и поэтому его имя принимали цари, а флаги с его эмблемой развевались над армиями. В очень распространенном иранском поверье дракон не был таким безнадежным нечестивцем, каким он предстает в образе авестийского Ажи Дахаки.
Гора Масис, которую европейцы ошибочно называют Арарат, была главным обиталищем армянского дракона. Вулканический характер этой высокой горы, землетрясения, черный дым и языки пламени во время извержения, возможно, и подсказали ассоциации с этим ужасным монстром. Но гора была священной независимо от драконов и называлась Азат, то есть Yazata (?), «священная».
По-армянски дракон – vishap (вишап), слово персидского происхождения, означающее «с ядовитой слюной». Когда-то это было прилагательное – эпитет Ажи Дахаки, но стало употребляться независимо даже в Иране. В армянских мифах довольно ясно различимы «главный дракон» и все остальные драконы, хотя и связанные друг с другом родственными узами; ибо драконы размножаются, чтобы не иссякало их племя. В древних песнях рассказывается множество чудесных и загадочных историй о драконе и драконовом потомстве, населявшем Масис. Большинство этих сказаний напоминают западные сказки. Некий свирепый дракон унес прекрасную царевну по имени Тигрануи, по-видимому с ее согласия. Ее брат, царь Тигран, легендарный герой, пронзил дракона своим копьем в единственном бою и освободил похищенную девушку.
Царица Сатеник, албанская жена царя Арташеса, прекрасная и непостоянная, была очарована неким Аргаваном, вожаком племени драконов. Аргаван убедил самого Арташеса принять участие в пиршестве, которое устроил в его честь «во дворце драконов», где он предпринял несколько вероломных попыток убить своего царственного гостя. Суть сюжета не изложена, но царю, должно быть, удалось спастись, потому что он остался со своей неверной женой и потом умер естественной смертью.
Дракон (или его потомство) имели обыкновение красть детей и подменять их маленьким злым духом из своего рода, который всегда имел весьма отвратительный характер. Знаменитой жертвой этого жестокого обычая, свойственного драконам и дэвам Армении и их европейской родне, эльфам, был Артавазд, сын вышеупомянутого Арташеса, друг Ганнибала в изгнании и основатель Арташата. История повествует о том, что Артавазд всю свою недолгую жизнь был точно таким же, как его необычные предки, и, когда он внезапно исчез, упав в пропасть со священного Масиса, все решили, что духи горы или сами драконы подхватили его и унесли с собой.
Более важно, чем все сказания, то, что Ваагн, армянский бог огня (молнии), завоевал эпитет «жнец драконов», сражаясь против них, подобно древнему Индре. Хотя до нас и не дошли детали этих поединков, драконы в них, должно быть, имели общие черты с Вритрой, духом засухи. В эпических песнях также упоминается Ануш, жена дракона и мать драконовых детей. Она жила в знаменитом ущелье на высочайшей вершине Масиса.
Литературные памятники позволяют нам предполагать, что помимо драконов как таковых существовал и род драгоменов (драконо-людей), рожденных от смешанных браков драконов с женщинами. Но мы не можем быть слишком уверены в этом, хотя не было бы ничего странного, окажись это так, потому что история человеческих верований изобилует «отцами-змеями» знаменитых людей, и характер самого иранского Ажи Дахаки легко подходит под это объяснение. Также и дети дракона, были ли они смешанными созданиями или нет, обитали вблизи Масиса, и их принимали за странных людей, чрезвычайно склонных к колдовству и обладающих в нем большим мастерством.
Хотя это, возможно, и сказано о детях дракона, неоспоримо, что сами драконы были настоящим страхом и ужасом древних армян. Нам известно, что они жили в широком ущелье, образовавшемся после землетрясения со стороны самого высокого склона Масиса. Согласно Мовсесу, Езнику и Ваграму Вардапету, они владели домами и дворцами в высоких горах, в одном из которых, расположенном на Масисе, царь Арташес насладился опасным пиршеством, о котором мы уже упоминали.
Драконы были телесными и личностными созданиями, одаренными высоким интеллектом и магической силой. Они славились огромными размерами и ужасным голосом (Егише). Но люди не имели четких представлений об их настоящем облике и не были в них единодушны. Обычно их представляли как громадных змеев и морских монстров, и гигантских зверей, сухопутных и живущих в воде, и образно называли драконами.
Нигде не содержится даже намека на то, что у них были крылья, но Езник говорит, что Бог уничтожает дракона, «вознося на небо на так называемых быках», чтобы спасти людей от его ядовитого дыхания. Драконы появлялись в любом обличье, какое выбирали, но предпочитали образы человека или змея, как арабские джинны. Чтобы добыть средства к существованию, они занимались шутовством. Им нравилось высасывать молоко из самых лучших коров. На вьючных животных или в облике мулов и верблюдов они имели обыкновение забирать лучшие дары земли. Поэтому сторожа на гумне, после сбора урожая, часто кричали: «Стой! Стой!» («Kal! Kal!») возможно, чтобы заставить их бросить зерно, относясь к ним, как к оберегающим духам. Но они опасались произносить: «Бери! Бери!» («Аг! Аг!»)
Драконы охотились так же, как качи, с которыми нам еще предстоит познакомиться. Иногда видели, как они мчатся в погоне за дичью (Ваграм Вардапет) и в полях расставляют ловушки и сети на птиц. Все это указывает на тот факт, что их образ жизни напоминал то, как жили люди, находясь на примитивной стадии развития. Эта особенность характерна и для западных, особенно кельтских, эльфов. По-видимому, драконы, как и их бесплотные родственники качи, предъявляли свои права на тех смертных, которые изначально принадлежали к их племени, и брали их под свою защиту.
Так, Артавазда связали и держали как пленника в пещере Масиса из страха, что он вырвется на волю и станет править миром или уничтожит его. Александр Великий, чье происхождение от змея или отца-дракона было любимой темой восточных сочинителей, по мнению средневековых армян, был заключен драконами в бутылку, которую они хранили в своем горном дворце в Риме. Царь Ерванд, чье имя, согласно Алишану, значит «змей», также был пленником драконов, пребывая в воде и тумане. Должно быть, он был подменышем или, скорее, рожденным от отца-змея. Именно потому он поклонялся дэвам, а по словам Мовсеса, был сыном царевны от неизвестного отца. Его уродливость и злобность стали притчей во языцех, а под взглядом его дурного глаза рушились скалы.
Подобно большинству народов мира, армяне всегда ассоциировали страшные погодные явления с драконом. Эта связь в их понимании была нерушимой. В довольно любопытном отрывке, в котором Егише (V в.) сравнивает гнев Йезди-герда I с бурей, в самом центре описания – дракон. Нет сомнений в том, что этот дракон был связан с вышеупомянутым проявлением стихии, хотя древних свидетельств по этому вопросу недостаточно.
Мнение Езника о вознесении дракона «на так называемых быках» на небо созвучно армянским средневековым рассказам о том, «как уничтожить дракона». Этот процесс всегда сопровождался громом, молнией и сильными ливнями. Ванакан Вардапет говорит: «Они утверждают, что вишап уносится. Ветры дуют с разных сторон и встречаются друг с другом. Это смерч. Если они не одолеют друг друга, то закружатся вокруг друг друга и устремятся ввысь. Глупцы, которые это видят, воображают, что видят дракона или нечто подобное».
Другой средневековый автор пишет: «Смерч – ветер, устремляющийся вверх. Где бы на земле ни находились бездны и глубокие расселины ледников, ветер врывался в малейшую земную трещину и затем, отыскав выход, вырывался наверх, со страшным шумом превращаясь в плотное облако, выкорчевывая с корнем сосны, вырывая скалы и с грохотом поднимая их ввысь, чтобы снова обрушить на поверхность. Именно это они называли уничтожением дракона».
Был ли дракон всего лишь персонификацией смерча, водного потока и грозовой тучи, вопрос сложный, на который мы не готовы дать утвердительный ответ подобно Абегяну, который разделяет мнение классической школы. Такое простое объяснение пытается охватить сразу слишком много непохожих явлений и не затрагивает такой основополагающий факт, что наивный человеческий разум представляет себе в природе многих духов в действии, но крайне редко персонифицирует саму Природу, если делает это вообще.
Для него эти духи реальны, многочисленны, отчасти обезличены, изменчивы и вездесущи: обитают и на земле, и в небесах, и под землей. В случае с драконом, вызывающим бури, в представлении армян буря – вторична и лишь сопутствует исчезновению дракона, угрожающего уничтожить землю. К тому же первая или по крайней мере наиболее выдающаяся битва произошла между богом грома и молнии и драконом, сдерживающим водные потоки. Это очень важный момент, который никак нельзя упускать из вида.
Надо упомянуть и о поклонении, доставлявшем дракону истинное удовольствие. Езник говорит, что сатана, создав дракона невероятно огромным, заставил людей поклоняться ему. Без сомнения, этот культ, по сути, был схож с почитанием злых духов во многих странах и мало чем отличался от культа змей. Согласно тому же автору, по крайней мере во времена Сасанидов даже зерванисты (маги?) потворствовали трехлетнему циклу поклонения дьяволу по той причине, что он – зло по своей воле, а не по природе, что он может делать добро и даже полностью измениться. Но этот культ не укоренился, не стал обычным и основывался исключительно на чувстве страха.
Поскольку черный петух и черная курица – самые приемлемые жертвы злым духам, известные в армянском фольклоре, можно уверенно предположить, что в древние времена они играли определенную роль в обрядах поклонения дракону. Но у нас имеются и более ранние свидетельства о культе дракона в жизнеописаниях «святых» (история Рипсимэ).
Автор, после рассказов о культе огня и воды, приведенных ранее, дополняет: «И два дракона, черных и зловещих, устроили себе жилище в пещере скалы, и в жертву им приносили юных дев и невинных юношей. Демоны, довольные этими жертвами и алтарями, священным огнем и источником, устраивали чудесное зрелище, качаясь, подпрыгивая и извергая языки пламени. А широкая долина внизу была заполнена ядовитыми змеями и скорпионами».
И наконец, миф о драконьей крови был также известен армянам. Так называемый договор между Константином и Трдатом, древний, но поддельный документ, гласит, что Константин подарил своему армянскому союзнику копье, наконечник которого окунали в драконью кровь. Царь Аршак, сын Валаршака, также обладал копьем, обмакнутым в кровь «рептилии», и мог протыкать им толстые стены. Такое оружие предназначалось для того, чтобы наносить смертельные раны. (Мартирос А. Ананикян «Мифы Армении»).
