Несмотря на близкое родство литовского, латышского и прусского языков, восстановить древние верования и религию всего балтийско-летского племени невозможно, и мифология литовская или летская распадается на балтийско-прусскую, литовскую и латышскую.
Народы литовского происхождения, раскинутые на значительном пространстве, жили при разнообразных условиях; между ними в XIII в. преобладали враждебные отношения. У прусских замландцев и у куро-жемайтов система религиозных представлений доходила до высокого развития, в то время как восточные латыши и литовцы стояли на сравнительно низкой ступени; притом на мифологию латышей, литовцев и пруссов имели различное влияние разные культурно-христианские течения.
У латышей выдвинулся, при отсутствии богослужебной литературы, средневековый культ Марии, смешанный с чертами древнего лаймопочитания и в почитание боженьки (латыш. dieviņš), который обычно проявляется в дайнах как старичок на седом коне. Христианство имеет прямое отношение к тому, что в латышской мифологии человек как будто состоит из трёх частей - тела, веля и души. Тело живёт и умирает на земле, велис живёт вечно, параллельно с «нашим» миром, после смерти текущего тела которого происходит фактически реинкарнация, душа же после смерти тела в текущей жизни уходит на небо. У жмудинов и литовцев замечается отсутствие многих черт Иоанновского культа (24 июня), столь развитого у балтийских латышей ещё и в наши дни.
Самые ранние сведения о мифологии и ритуале балтийских племён, помимо археологических данных о погребальном обряде и характере святилищ, восходят к кон. 1 в. н. э. Описывая эстиев, отождествляемых с древнебалтийскими племенами, Тацит сообщает, что они «поклоняются праматери богов и как отличительный знак своего культа носят на себе изображения вепрей» («Германия» XLV). Некоторые сведения о ритуале и идолопоклонстве эстиев и пруссов содержатся в англо-саксонском описании путешествия Вульфстана (кон. 9 в.) и в жизнеописаниях епископа Адальберта Бременского, пытавшегося приобщить пруссов к христианству.
Данные источников 12-13 вв. расширяют представления о раннебалтийском язычестве: напр., араб. географ Идриси сообщает о поклонении огню, в булле папы Иннокентия от 5 октября 1199 упоминаются и другие объекты почитания - деревья, травы, водные источники, животные и т. д. С началом агрессии Тевтонского ордена, немецкой колонизации и христианизации в кон. 12 - нач. 13 вв. количество источников по Б. м. (прежде всего у пруссов) резко увеличивается (орденские договоры с пруссами, «Рифмованная хроника», «Ливонская хроника» Генриха Латвийского, польские анналы, русские летописи).
Более поздние источники - «Хроника Пруссии» Петра Дюсбурга (14 в.), сочинения польского историка Я. Длугоша (15 в.), немецкого монаха С. Грунау, литовских писателей Мажвидаса, Даукши, Бреткунаса и др., польских историков М. Стрыйковского, Я. Ласицкого (16 в.) и др., сообщающие много нового, вместе с тем не только содержат немало сомнительных сведений, но иногда и дополняют Б. м. в соответствии с античными мифологическими образцами и общими представлениями о мифологии самих авторов (в некоторых случаях отдельные авторы 16 в., например Грунау, подозреваются в подделках, с чем - в полном объёме - согласиться трудно).
В 16 в. христианизация балтийских народов была завершена, но остатки язычества, оттеснённые в область неофициальной культуры, сохранялись весьма устойчиво. С середины 16 в. появляются сочинения авторов балтийского происхождения (особенно в Литве), хорошо знакомых с пережитками языческой мифологии и обрядности, а также учёных, обладавших основами научной критики источников (немецкий историк М. Преториус и др. в 17 в., языковед Г. Стендер и др. в 18 в.).
Важный источник сведений по Б. м. - латышский и литовский фольклор, весьма устойчиво сохранивший архаизмы: латышская мифология восстанавливается в большей степени на основе фольклорных источников, а не старых письменных свидетельств. Существенным подспорьем при реконструкции Б. м. являются произведения народного искусства (резьба по дереву, вышивки, орнаменты и т. п.). Языковые данные (прежде всего имена мифологических персонажей) в их сравнительно-исторической интерпретации позволяют выделить древнее индоевропейское ядро Б. м. - схему т. н. основного мифа о поединке громовержца с его противником (Индоевропейская мифология) и имена участников этого мифа - Перкунаса, Велняса и Велса. Индоевропейские истоки обнаруживает целый ряд других мифологических имён (Жемина, Пушкайтс, Усиньш, Лаума, Вейопатис, Звайгстикс).
Главные черты Б. м. находят выражение в наборе основных семантических противопоставлений, описывающих пространственно-временные, социальные, оценочные характеристики мира (благоприятные и неблагоприятные для человека): счастье (доля) - несчастье (недоля), жизнь - смерть, чёт - нечет, правый - левый, верх - низ, небо - земля (подземное царство), юг - север, восток - запад, суша - море, огонь - влага, день - ночь, весна - зима, солнце - месяц, белый - чёрный, близкий - далёкий, дом - лес, мужской - женский, старый - молодой, главный - неглавный, сакральный - профанический.
В зависимости от функций мифологических персонажей, степени их индивидуализированности и актуальности для человека и некоторых других признаков внутри Б. м. выделяется несколько уровней. Первый уровень объединяет высших богов, входящих в общебалтийский пантеон и в мифологические сюжеты. Первое место занимает бог (Диевас), обитающий на небе, главный среди богов. В прусском пантеоне он называется Окопирмс («самый первый»). В некотором отношении к богу (подчинение, зависимость, но иногда - предшествование во времени, латыш. Vecais Tevs, «старый отец») находится громовержец Перкунас (Перконс).
У бога есть дети, сыновья (литов. Dieyo suneliai, латыш. Dieva deli, наряду с Pcrkona deli, «сыновья Перкона»), с которыми связан целый комплекс архаических представлений, восходящий к индоевропейскому культу божественных близнецов (Близнечные мифы) В латышских народных песнях сохранились фрагменты мотивов и символы, связывающие детей Диеваса с обожествляемыми близнецами других традиций - древнегреческими Диоскурами, древнеиндийскими Ашвинами: сыновья бога влюблены в дочь бога (литов. Saules dukte, латыш. Saules meita, «дочь солнца», отсюда и эстонская Сальме); ожидая её, они зажигают два огня на море, катают дочь солнца по морю в яблоневой лодке, по суше едут к её дому на двух конях. Сыновья бога воплощают плодородие и связываются с сельскохозяйственным культом.
С аграрной символикой близнечного культа связана и ритуальная значимость сдвоенного колоса и вообще сдвоенного плода (литов. dvilypais, kemerys, латыш. jumis, Юмис - слово, восходящее к древнему индоевропейскому названию божественного близнеца) и двойни у коровы, при рождении которой в литовских деревнях совершался очистительный обряд опахивания на двух бычках, запряжённых в соху, предотвращающий эпидемию (аналогичный обряд известен и в древнеиндийской традиции). Представление о том, что с близнецами и их древнейшим атрибутом - лошадьми- связаны и возможность эпидемии, и исцеление от болезни, до настоящего времени встречается в литовских деревнях. Эти особенности близнечного культа отразились и в литовских изображениях коньков на крыше, имеющих точные соответствия в латышских коньках из области Курземе в виде конских голов (в этом отношении показательно родство латыш. jumt - «крыть крышей» и jumis - «сдвоенный плод», Юмис, полевое божество).
Сходную функцию имели ритуальные столбы с изображениями двух братьев, прусских генеалогических героев - Видевута и Брутена. Архаичность всего этого балтийского комплекса представлений о божественных близнецах, соотнесённых с двумя вождями племени, подтверждается также и тем, что каждый из близнецов связывался с одним из элементов набора полярных противопоставлений: один из прусских богов-близнецов старый, другой - молодой, один связан с весенним циклом, другой - с осенне-зимним, один с жизнью, другой - со смертью и т. д. В наиболее древней реконструируемой форме балтийского мифа один из близнецов был сыном бога, другой - дочерью. Но дальнейшее развитие этого сюжета, устраняющее явный кровосмесительный характер брака между ними, ведёт к раздвоению близнеца-брата на двух братьев при наличии одной сестры (дочь солнца, кельтский миф об инцесте трёх братьев, имя которых родственно латыш. Jumis, и их сестры, а также хеттский миф о кровосмешении 30 близнецов и их сестёр и т. п.). В балтийском мифе сестра выступает в качестве дочери солнца, тогда как этимологическая связь имени бога с названием солнца (ясного неба) уже не осознаётся.
Помимо участия в сюжете архаического близнечного мифа, составляющего наиболее древний (но относительно полно реконструируемый) пласт Б. м., в целом Диевас пассивен и стоит вне мифологических сюжетов, чем напоминает высшего бога в ряде сибирских и африканских мифологий. В качестве наиболее активного, грозного и мощного мифологического персонажа выступает Перкунас (Перконс), бог грома и молнии, воплощающий военную и - косвенно - хозяйственную, имеющую отношение к плодородию, функцию.
Ему противостоит Велняс, в культе которого есть следы его связи со скотом (конями, быками, свиньями), что, очевидно, свидетельствует о продолжении древней индоевропейской традиции, согласно которой загробный мир представлялся как пастбище. Это божество связано с нижним миром, со смертью и одновременно с плодородием. Громовержец, обитающий на небе, на горе, вверху, преследует своего противника, живущего на земле, внизу (нередко противник имеет змеевидную природу). Иногда в фольклоре указывается причина гнева громовержца - связь его противника с женой Перкунаса или похищение её, людей, скота. Преследуемый противник прячется за разные предметы (дерево, камень), обращается в корову, в человека (а также и в других животных, в т. ч. в кошку).
Громовержец на колеснице, запряжённой конями или козлами, с медным или даже каменным оружием нападает на противника, мечет молнию, раскалывает дуб и камень, убивает противника, после чего начинается дождь, приносящий плодородие. Иногда упоминается помощник громовержца мифический кузнец (Кальвис). В этом виде основной миф, составляющий главный сюжет Б. м., восстанавливается бесспорно для литовской и латышской традиции и косвенно (в виде отдельных мотивов) для прусской. Ближайшие параллели балтийскому варианту основного мифа содержатся в белорусской традиции, которая впитала в себя многочисленные элементы Б. м., и в реконструируемой праславянской мифологии (Славянская мифология; в ряде случаев эта близость столь велика, что даёт основания предполагать общие балто-славянские истоки).
Другой архаичный миф, фрагменты которого сохранились в литовском и латышском фольклоре, - «небесная свадьба» солнца и месяца; в литовской народной песне «Свадьба месяца», когда месяц изменяет солнцу с утренней зарёй Аушрой (иногда Аушра - дочь солнца), разгневанный Перкунас разрубает месяц мечом (объяснение убывания луны). В других версиях солнце выдаёт свою дочь замуж за утреннюю звезду Аусеклиса, вопреки воле Перконса-Перкунаса, или месяц отнимает невесту у Аусеклиса, за что солнце разрубает его мечом. По фольклорным текстам реконструируется также вариант мифа, где утренняя заря (звезда), денница Аушра, латыш.
Аустра, - жена громовержца, изменяющая Перкунасу с его противником. Перкунас низвергает её с неба на землю, и та превращается в хтоническую богиню (Маря, Жемина, Лаума).
Аусеклис, солнце, месяц и звёзды (Звайгзнес, иногда - дети солнца и месяца) образуют небесную семью. Имена участников «небесной свадьбы» - Аусеклис (латыш. Auseklis, Auseklitis, Auseklits, Auseklins, Auseklinis, Auseklene, Auseklens, Auseklenis), Аушрине-Аушра (литов. ausra, «заря», ausrine, «утренняя звезда», «Венера»; Вакарине (vakarine), вечернюю звезду: она стелет солнцу постель, а Аушрине зажигает утром огонь), Аустра, Аустрине (латыш. austra, austrina, «утренняя заря», в некоторых текстах отождествляется с Аусеклисом; Ауска, у Ласицкого - литовская богиня лучей восходящего и заходящего солнца) - этимологически связаны с латыш. aust, «рассветать» и имеют многочисленные индоевропейские параллели: др.-инд. Ушас, греч. Эос, рим. Аврору, вероятно, латыш. Усинып и вост.-слав. Усень - Авсень.
Эта часть Б. м., как и ряд существенных деталей, связанных с культом природных божеств, является общей для литовцев, латышей и, видимо, пруссов. В целом же структура первого уровня в каждой из этих традиций характеризуется своими особенностями. Наиболее индивидуальный вариант представлен прусской мифологией. Прежде всего прусский пантеон наиболее оформлен, его персонажи (исключительно мужские) чётко дифференцированы не только по функциям, но и по своей внешности; иерархия этих персонажей определяется не только по описаниям, но и по порядку следования в списках. Первый уровень представлен восемью персонажами.
Помимо уже упоминавшихся бога (Дейвса) и Перкунса, сюда входят Потримпс, юный бог рек и источников, и Аутрчмпс, бог моря, в реконструкции восходящие, видимо, к одному персонажу - Тримпсу, существование которого подтверждается литовскими и латышскими данными. Патолс - самый старый бог, связанный с нижним миром; по описанию Грунау, имел длинную седую бороду: отсюда правдоподобная связь его с другим божеством - Бардойтсом (собств. «бородатый», первоначально, возможно, эпитет Патолса), позже трактуемым как бог кораблей (Пеколс). Природные божества, дающие благополучие человеку, - Пергрубрюс, воплощение весны, листвы, травы; Пушкайтс, воплощение земли, священной бузины; Аушаутс, воплощение целостности, сохранности, бог-врачеватель; Пильвитс, бог, дающий богатство. Эти персонажи объединяются в схему типа:
Бог (Дейвс) противопоставляется Перкунсу как главный - неглавному, неактуальный - актуальному, хозяин - исполнителю. Тримпс противопоставлен Патолсу как молодой - старому, весенний - осеннему, жизнь - смерти, зелёный - белому. Пушкайтс и Пергрубрюс противопоставлены Аушаутсу и Пильвитсу как дикое - культивированному, природа - человеку; Пушкайтс Пергрубрюсу как лес - полю; Пильвитс Аушаутсу как богатство - здоровью (моральной норме).
Этот прусский пантеон позже претерпел существенные изменения: бог (Дейвс) получил эпитет Окопирмс, ставший позднее основной формой имени; Тримпс разделился на Потримпса и Аутримпса; эпитет Патолса Бардойтс стал самостоятельным божеством; Патолс получил имя Пеколс; Пеколс раздвоился на Пеколса и Поколса; в пантеон был включён Звайгстикс, связанный с солнечным светом и солнцем (аналогичное выделение солнца как особого мифологического персонажа, ставшее возможным только после утраты первоначальной связи названия бога и солнечного дневного света, характерно и для литовской, и латышской мифологий). Наиболее действенными принципами упорядочения пантеона оказались: космологический (небо - Окопирмс, солнце - Звайгстикс, гром и молния - Перкунс, море - Аутримпс и т. п.) или смешанный, при котором космологические элементы сочетались с социально-хозяйственными.
Списки божеств, принадлежащих к первому уровню литовской мифологии, ущербны и помогают реконструировать лишь часть ядра системы: Нънадей/Андай - Перкунас - Телявель (по Волынской летописи). Здесь Нънадей - высший бог. Перкунас - громовник, Телявель - божественный кузнец, помощник Перкунаса, находящий надёжные параллели в популярном во всём прибалтийском ареале сюжете о кузнеце, выковавшем солнце (скандинавские, финские, эстонские и др. версии). Место и суть других божеств, упоминаемых в источниках 13 в., далеки от ясности: литовцы поклонялись богине Жворуне в образе суки; Мьидъина, видимо, литов. Медейна (Medeine) - хозяйка леса, отождествляемая с Заячьим богом.
В условиях христианизации, когда именно высший уровень мифологической системы (пантеон) стал объектом нападок и гонений, пантеон литовских богов не имел возможностей для развития. Из данных 16 в. (начиная с Мажвидаса) и позже заслуживают упоминания богиня Жемина, связанная с землёй (литов. zeme, «земля»), её брат Жемепатис (Zemepatis, собств. «господин земли»), Лайма - богиня счастья, судьбы, возможно, Бангпутис, бог ветра, и др. Перкунас во многих случаях аккомодировался образу пророка Илии.
Ещё меньше данных судить о структуре первого уровня латышской мифологии. Но и здесь несомненно наличие пары: бог (Диевс), отец неба, и Перконс, бог грома и молнии, которые противопоставлены друг другу, как в прусской и литовской мифологиях, и тем не менее нередко смешиваются друг с другом («сыновей бога» и «сыновей Перкона»). Возможно, что богиня земли Земес мате (Zemes mate, собств. «земля-мать») некогда входила в сюжет основного мифа. Некоторые мифологические персонажи стали чисто фольклорными; напротив, некоторые христианские верные, покровители земледелия и скотоводства, сильно мифологизировались и тем самым восполнили нехватку мужских мифологических персонажей.
Второй уровень Б. м. в основном составляли божества, связанные с хозяйственными циклами, с частными целями, приуроченными к сезонным обрядам. Видимо, к нему принадлежали первоначально прусские Пергрубрюс, Пушкайтс, Аушаутс, Пильвитс, латышские женские божества, Усиньш как покровитель лошадей и, возможно, мифологизированные христианские верные, большая часть литовских божеств из списков Стрыйковского, Ласицкого и Преториуса. В своих сочинениях они приводят десятки мифологических имён.
Как правило, они даны в неточной, а иногда и в заведомо ошибочной форме; функции, приписываемые носителям этих имён, часто недостоверны или сугубо этимологического происхождения; многое следует отнести за счёт недостаточной осведомлённости авторов и иногда их фантазии. Наконец, многие из указанных божеств оказываются духами, покровителями природы или хозяйства. Тем не менее некоторые имена заслуживают внимания. У Стрыйковского: Прокоримос - высшее божество; ему приносили в жертву белых каплунов; часть жертвы поедалась исполнителями обряда, часть - жертвующими, часть - сжигалась; имя Prokorimos восходит к литов. Prakurimo dievas, «бог творения», от pra-kurti, «творить» (Диевас, Окопирмс). Крумине - божество зерновых; ему приносят в жертву петухов с низким густым гребнем, разрезая мясо на мелкие кусочки, чтобы рожь была невысокой, но густой; полное наименование - Krumine Pradziu Warpu, «Крумине начала колосьев» (литов. krumas, «куст»). Литуванис - мифологический персонаж, посылающий дождь (Lituwanis, литов. lietus, «дождь»), возможно, персонификация дождя.
Гульбис - личный гений человека (Gulbi Dziewos, видимо, искажение литов. Gelb, от gelbeti, «помогать»); мужчины приносили ему в жертву белых каплунов, женщины - кур. Гониглис - бог леса и пастухов (Goniglis Dziewos), искажение Ganyklos Dicvas, «бог пастбищ», сравнивается с римским Сатиром и Фавном; Гониглису жертвовали тестикулы коней, быков, козлов и др. животных; пастухи сжигали их на большом камне, моля Гониглиса защитить скот от хищников. Сотварос - бог скота, которому приносили в жертву перед костром белых каплунов; имя Sotwaros, видимо, связано с литов. su-tverti, «создавать»; Упинис девос - бог рек (литов. Upinis dievas, «речной бог»); ему приносили в жертву белого поросёнка, чтобы вода была чиста. Келю Диевас (Kilu Dziewas, Kellukis у Преториуса, от литов. kelias, «дорога», «путь»), бог дорог, которого просили о благополучном путешествии. Сейми девос (Seimi dewos, латыш. saimes dievs и литов. seim/yn/-os dicvas) - бог семьи, дома; ему приносят в жертву кур и петухов, бросая их в огонь печи. Ругучис (Ruguczis) - божество ферментации, Бубилас - божество пчёл и др.
У Ласицкого: Аукстеяс Висагистис (Auxtheias Vissagistis, вероятно из литов. auksta/isis visgalisis, «высший всемогущий») - высший всемогущий бог. Альгис (Algis, ср. литов. algoti, «звать») - вестник высших богов. Апидеме (Apidome, литов. apideme, «участок», «владение») - божество перемены жилища. Аудра (Audra, литов. audra, «буря»; Audros dievaitis, «божок бури») - богиня моря и прочих вод. Безлея (Bezlea, от литов. blisti, «темнеть», «смеркаться») - богиня вечера; в списке Ласицкого располагается между богиней солнечных лучей Ауской и богиней ночной тьмы Брекстой (Breksta, от литов. breksti «смеркаться», но и «брезжить», «рассветать»).
Вудинтойс, Будинтая (Вudentoys, Budintaia, литов. budinti, «будить») - божество бодрствования, пробуждения. Вальгина - богиня скота (кроме лошади); имя Walgina (литов. vaigis, «еда»), возможно, указывает на функцию богини, имеющую отношение к пище. Гардунитис (Gardunitis, литов. gardas, «огороженное место», «загон», «стойло») - божество, охраняющее двор, усадьбу, скот; та же функция приписана Дворгаутису (Dworgautis, от литов. dvaras, «имение», «поместье»). Датанус (Datanus, литов. duotojas, «деятель», от duoti, «дать»).
Лаздона (Lasdona, от литов. lazda, «ветвь») - покровительница леса, украшенная ветвями, божество лесных орехов. Лигичюс (Ligiczus, видимо, из Ligintjus, ср. литов. lyginti, «уравнивать») - божество согласия, единства; у Преториуса - Лигеюс (Lygiejus). Пизюс (Pizio, от литов. piza, «вульва») - мифологический персонаж, приводящий невесту к жениху и почитаемый юношами; вслед за ним упомянут Гонду (Gondu, возможно, искажение жемайт. gedius, от geda «стыд», «срам») - мифологический персонаж, почитаемый девушками, покровитель отношений между молодыми людьми. Сидзюс (Sidzium) - добрый гений отдельного рода, семьи; Твертикоса (Tvverticos), бога определённой местности и рода.
Сиричус (Siriczus) - бог пастухов, кормящий скот; у Преториуса более правильная форма имени - Szericzius (от литов. serti, «кормить»), Убланича (Ubianieza) - домашнее божество, заботящееся о каждом молящемся или о каждом предмете утвари; имя, видимо, происходит от литов. ubiadnyeia, «отдельное строение с печью для приготовления свиного корма»: использование овина, риги и т. п. в ритуальных целях.
У Преториуса: Ератинис (Eratinnis, Eraiczin - Eraieiui dievaitis, ср. литов. eraitinis, «бараний божок») - баранье божество у литовцев и, видимо, пруссов. Желус (Zeius, от литов. zeiti, «расти», «вырастать», zole, «трава») - божество, способствующее росту трав. Карвайтис (Karvaitis, Kurvvaiczin-Karvaiciu, dievaitis, ср. литов. karve, «корова», прус. curwe) - телячий божок у литовцев и, возможно, пруссов. Каукарюс (Kaukarus, ср. литов. kaukuras, «вершина» (горы)) - божество, связанное с горами, и др.
Третий уровень мог включать мифологических персонажей, характеризующихся наиболее абстрактными функциями, например Лайма, «судьба», Гильтине, «смерть», или персонажей, известных прежде всего из фольклорных текстов (сказок, песен и т. п.): сюда относятся солнце и месяц (литов. Saule-Menuo, латыш. Saule-Meness), участвующие в сюжете «небесной свадьбы», брака и его разрыва, дублирующего мотив предыстории основного мифа, денница, заря, небесный кузнец (Кальвис), звёзды, также включающиеся в некоторых версиях в этот сюжет, Звайгстикс, Аусеклис и др., а также персонажи, входящие в семью солнца, - солнцева дочь, солнцева мать и т. п.
Четвёртый уровень объединяет, как правило, персонажей, которые открывают мифологизированную историческую традицию. Ср. Видевута и Брутена у пруссов, родоначальников светской и духовной власти, Швинторога как основателя новой ритуальной традиции, и даже Гедимина как основателя Вильнюса, Криве и Лиздейку как основателей новой жреческой традиции. К тому же уровню могли относиться и некоторые более или менее индивидуализированные (нередко отрицательные) персонажи: противник громовержца (Велняс, Велнс) в сниженном варианте - «чёрт», латыш. Велумате (Velu mate), «мать мёртвых», покровительница умерших, Лаума - ведьма, Юмис - дух зерна, «двойчатка», прус. Курке - злой дух, вредящий злакам, может быть, литов. Айтварас - домашний дух, Куршис (Kursis) - дух хлеба, воплощаемый соломенным чучелом, изготовленным при молотьбе, Ругинис - дух ржи, Ругю боба (Rugiu boba) - «ржаная баба», чучело из соломы и ветвей, и т. п.
Пятый уровень включает сказочных персонажей и духов - хозяев леса, воды, поля и других урочищ. Таковы литов. Лауксаргас (Lauksargis; ср. ' литов. laukas, «поле» и sargas, «сторож») - охранитель поля, Медейна - охранительница леса, Габия - персонифицированный огонь, Вейопатис - господин ветра и др. Уже раннесредневековые источники сообщают о поклонении огню, воде, деревьям, камням, небесным светилам. Особенно почитался вечный огонь или огонь (прус. и ятвяжск. Schwents Paniks) как в персонифицированной, так и в неперсонифицированной форме. До сих пор известны многочисленные молитвы, обращённые к огню.
К шестому уровню принадлежат неиндивидуализированные и часто неантропоморфи-зированные духи, образующие целые классы. Таковы прусские Барздуки - гномы. Маркополи - антропоморфные духи, живущие в земле (и те, и другие связаны с Пушкайтсом), литов. Каукас, Кауки - добрые духи дома, благожелательные людям женские духи дейве и лауме, ведьмы - раганы; духи, вызывающие кошмары (литов. slogutes), наваждения (латыш. мани - mans, manis).
Ср. мургов - воздушных духов и духов умерших (латыш. murgi - так же называли бред, фантастические видения у больных). К тому же уровню относятся оборотни - вилктаки, великаны (литов. milzinai) и многочисленные латышские духи - матери: воды - Уденс мате (Ūdens māte), моря - Юрас мате (Jūras māte), леса - Межас мате (Mežas māte, есть и отец леса - Межа тевс, Meža tēvs), полей - Лауку мате (Lauku māte), ветра - Вейас мате (Vējas māte), скота - Лопу мате (Lopu māte) и др. Сюда же, видимо, следует относить таких духов, как латышский Маяс кунгс (Majaskungs, «господин дома»), дух-покровитель дома, умерший предок, живущий в очаге или под порогом; семейный дух Лулькис (Lulkis, ср. латыш. lulkis, «молочный телёнок», «материнская грудь»).
Литовский Димстипатис (dimstipatis - «хозяин дома», от dimstis, «двор», «усадьба» и pats, «сам», «господин»), духи умерших неестественной смертью (lietuvcns) и многообразную нечисть, а также мифологизированные образы медведя, волка, змей. Чускас - «домашние змеи» (от латыш. euska, «змея»), которых, согласно Стендеру, почитали латыши, кормили их на священных трапезах; подобные трапезы у литовцев устраивались специальными жрецами - монининкс (monininks), от manyti, «думать», «полагать»: ср. жрецов жалтонес, от литов. zaitуs, «уж», заклинателей змей). После пира исповедывались в грехах и бедах жрецу, и тот, держа в руках змей, производил заклятие или призывал к исполнению желаний.
Седьмой уровень включает человека в его мифологизированной ипостаси, прежде всего как носителя души, духа (литов. dvasia, латыш. siela) и как участника ритуала. К тому же уровню относятся разные категории жрецов, хорошо известные у пруссов и литовцев: прус. вайделоты (зигноты), возглавляемые криве-кривайтисом; нерути (Nerutti, Neruttei), гадавшие о погоде и возможностях рыбной ловли, ныряя в воду, так и с символикой «низа» (земли, воды), литов. nerti, «нырять», nerove, «русалка» и соответствующие индоевропейские параллели: др.-инд. нарака - подземное царство, др.-греч. Нерей, Нереиды и т. п.).
Другие категории жрецов, гадающих по воде: вандлулути (Wandlulutti, литов. vanduo, «вода»), удбуртули (Udburtulli, ср. балт. vand-/ud-, «вода» и burt, «гадать»). Литов. малдининки (Maldininkas у Преториуса, ср. литов. maldininkas, «молитель») молились, пели и отправляли многочисленные ритуалы. Прус. тулисоны и лагашоны (Tullissones vel Ligaschones) упомянуты уже в договоре ордена с пруссами от 7 февраля 1249 как «лживейшие комедианты», принимающие участие в обрядах восхваления умершего (их упоминает и Преториус); по некоторым предположениям, название «лигашоны» связано с lъgati, «лгать»).
Известны многочисленные категории жрецов-гадателей об урожае, погоде и т. п.: по поведению животных и птиц (по крови и внутренностям жертв и т. п.) - лекутонес (Lekkutones, ср. литов. lckti, «летать»), видуронес (Widdurones, ср. литов. viduria, «внутренность»), жверутей (Szweruttei, ср. литов. zveris, «зверь») и др.; по дыму или пламени свечи - жваконес (Szwakones, литов. zvfake, «свеча»), думонес (dumones, ср. прус. dumis, «дым»); по звёздам - жвейгджурунес (Szweigdzurunes, ср. литов. zvaigzdc, «звезда», а также латыш. Ликста - мифологизированный образ небесных явлений, сулящих дурные последствия) и др.
К тому же уровню относится всё, что связано с ритуалом, аграрными и другими праздниками, как правило, соотнесёнными с христианскими, напр. день Иоанна Крестителя, литов. Jonines, латыш. Лиго (Ligo, от ligot, «качаться» - представление о качании солнца 24 июня). Лиго - праздник летнего солнцеворота, связанный с почитанием солнца, просьбами о плодородии и охране полей и скота от злых духов, ведьм, время общего веселья (в старых источниках песенный припев «Лиго» был осмыслен как имя бога радости); дома украшались зеленью, люди прыгали через костры и т. п. (слав. Купала).
Тот же уровень включает различные ритуальные символы и предметы (священные камни и т. п.), обрядовые тексты, урочища и святилища, среди которых были крупные культовые центры, напр. святилище Нижнего Замка в Вильнюсе и особенно общепрусский культовый центр Ромове. По легенде, переданной Грунау, Ромове было основано родоначальником прусской жреческой традиции Брутеном, который воздвиг там «жилище» для богов Патолса, Потримпса и Перкунса, изображённых на священном дубе (дереве Перкунаса: также Носолум, видимо, божество дуба у литовцев - Nosolum из Оnzolius, литов. azuolas, «дуб», и др. мифологизированные образы деревьев - Бирзулис, Birzulis, литовский бог берёзы у Ласицкого, Шермукшнис, «рябина», sermuksnis, и др.). Дуб был разделён на три части, в соответствии с тремя зонами космоса, которые маркирует мировое дерево в архаичных традициях (Древо мировое): соответственно и «старый» бог Патолс связан с преисподней, юный Потримпс - с землёй, плодородием, Перкунс - с небом (также трёхчастные литовские кресты, изоморфные мировому дереву и сохранившие в своей конструкции древнюю модель мира, присущую Б. м.).
Данные о конкретных мифологических персонажах, их связях и соответствующих мифологических сюжетах позволяют реконструировать общее ядро восточнобалтийской мифологии, в частности на её высших уровнях: Мощность мифологического пласта у балтийских народов, разрушенного с введением христианства далеко не полностью, объясняет огромное количество пережитков язычества в фольклоре, магии, быту и ту большую роль, которую сыграла Б. м. и её образы в становлении литовской и латышской культуры нового времени (литература, искусство).
Охотники за привидениями из латвийского Даугавпилса
Среди латвийцев есть люди, которые не только верят в привидения и видели их воочию, но занимаются исследованием подобных паранормальных явлений Если в начале беседы с Константином Акулой, президентом Латвийской ассоциации исследователей аномальных и паранормальных явлений, журналист сайта «Наш город» считал, что привидения и прочие загадочные явления – это во многом выдумки фантастов, то к концу разговора это мнение изменилось.
Латвийская ассоциация исследователей аномальных и паранормальных явлений была создана более 8 лет назад. Стремясь понять неизведанное и загадочное, увлеченные люди занялись исследованием странных случаев. Не имея большого опыта и, в основном, на голом энтузиазме, применяя простейшую фото- и видеотехнику, они отправлялись в экспедиции по местам, где были обнаружены различные аномалии.
«С чего начались наши исследования? – вспоминает Константин. – С интереса к эзотерике и парапсихологии. Захотелось самим заняться исследованием этих аномальных явлений. Так собралась группа единомышленников. Сейчас мы занимаемся только привидениями – интересно узнать, что происходит с человеком после смерти».
В нашем мире обитает немало различных паранормальных сущностей: привидения, фантомы, полтергейсты… Многие из них достаточно агрессивны и опасны. По признанию Константина, он никогда бы не хотел сталкиваться с тем же полтергейстом. Как-то в одной из квартир жилого дома ребятам пришлось оказаться в его эпицентре. Четыре камеры и датчики постоянно выключались и включались.
Вечером из всех кранов хлестала вода, причем закрыть их не представлялось возможным. Чтобы не затопить соседей, воду собирали в ведра, выливали в унитаз. Но когда ребята с ведрами, полными воды, вышли из квартиры, то ведра оказались абсолютно пустыми, а одежда – сухой. У соседей никакого потопа. Приглашенного священника эта сила отбросила к стене.
Что испытывает человек в такой ситуации? Чувство страха. Полтергейст такими «глюками» стремится разрушить психику людей. Единственный выход избавиться от него – съехать, что впоследствии и сделали владельцы квартиры.
«Мертвые живы»
У наших исследователей-современников в Латгалии есть известный предшественник – Константин Раудив. В 1959 году швед Фридрих Юргенсон, записывая пение птиц в лесу недалеко от своего дома, сумел получить первую свою аудиозапись потустороннего голоса. Юргенсон был потрясен, когда, прокручивая запись, услышал мужской голос, что-то говорящий о «пении птиц в ночное время».
А далее он услышал голос своей матери, говорящий на немецком: «Фридрих, за тобой наблюдают. Фридель, мой маленький Фридель, ты слышишь меня?». В последующие четыре года Юргенсон записал сотни паранормальных голосов. Он прокрутил свои записи на международной пресс-конференции, и впоследствии опубликовал книги «Голоса из Вселенной» и «Радиоконтакт с мертвыми».
Несмотря на свое скептическое отношение к этому опыту Контантин Раудив встретился с Юргенсоном. А когда, подобно шведу, услышал голос своей умершей матери, позвавшей его детским именем: «Костулит, это твоя мама», серьезно занялся исследованиями. Для «духозаписи» Раудив при помощи инженеров-электронщиков сконструировал специальный прибор – гониометр. К 1968 году ученому удалось собрать на своих пленках более 70 000 звуковых экспонатов.
«Сомнений быть не может, – писал Константин Раудив в своей книге «Как услышать неслышимое», – прямой контакт с потусторонним миром установлен». Среди голосов мертвых, записанных Раудивом, есть, например, такие: «Костя, мы есть, верь нам!»; «Мертвые живы, Константин».
Первые привидения – замученные дети
«Исследования – это не просто приехать на место, походить с камерой, повеселиться и вернуться домой, – продолжает свой рассказ Константин Акула. – Все происходит совершенно иначе. Все время едешь в пустоту. Зачастую приезжаешь и понимаешь, что там ничего нет, что все придумано. Хорошо, если из 10 поездок одна – удачная.
В исследованиях задействуется различная техника, медиумы, экстрасенсы. Сначала собираем информацию, выезжаем на место, с помощью аппаратуры производим замеры и съемку, а потом очень скрупулезно просматриваем все записи, изучая их. В первый раз с привидениями мы столкнулись в Вильнюсе. В заброшенном особняке на Антакальнио, 25, расположенном практически в центре литовской столицы, мы не просто увидели их, но и почувствовали.
В годы войны в подвалах дома фашисты мучили детей, ставя над ними эксперименты. Когда мы только зашли в дом, услышали, как кто-то бегает по крыше. Потом в нас полетели камни. На фото, которые мы тогда сделали, в окнах видны лица детей. В доме привидений мы вели запись, и среди шумов слышали голоса: «Помогите!». И тогда мы поняли, насколько это серьезно».
Считается, что привидение – это неупокоенная душа, дух умершего человека или мифического существа. По мнению Константина, агрессивность призраков в доме вполне объяснима. Представьте себе: вы более 60 лет живете в заброшенном здании, где частенько обитают бомжи, а вы никуда не можете из этого дома выйти. Тут не только призраки, но и нормальные люди сойдут с ума.
По теории, выйти из дома привидения не могут потому, что по некоторым обстоятельствам они здесь «застряли». Души в доме держат боль и страдания, которые им пришлось перенести, отсюда желание зацепиться за жизнь. Годы, проведенные в таком состоянии, заставляют души быть агрессивными. Отпустить эти души и упокоить может священник.
И пусть ползают эти призраки…
Из последних экспедиций даугавпилсских охотников за привидениями – поездка в Вильнюс на ул. Антакальнио, 25, где находится заброшенный дом, в котором вовсю бушует полтергейст. Здесь раньше располагались прачечная, военный госпиталь, а также, как повествует история, якобы существовал засекреченный подвал, где в послевоенное время проводились опыты над детьми.
Именно детские лица привидений группе Константина удалось довольно четко запечатлеть на фото. Они скопились в одном из окон здания и, судя по то и дело доносящимся стукам со второго этажа здания (лестница на второй этаж давно разрушена), они теперь облюбовали верхний этаж здания вместо подвала, где над ними некогда издевались. И находятся здесь постоянно. Почему? На этот вопрос нельзя ответить, не определив для начала, что есть привидение.
- Привидение – это душа, ее отпечаток или фантом, который остался на земле. По сути, это души, «застрявшие» в нашем мире, которые по каким-то причинам не могут отправиться наверх. Причины могут быть разными. Как правило, это люди, совершившие при жизни много нехороших поступков, также самоубийцы или люди, умершие мученической смертью. Эти души оказываются привязанными к конкретному месту и постоянно там обитают. Другое дело, что они не всегда показываются на физическом плане. Так что нет такого – кто-то видит привидения, а кто-то нет. Просто кому-то они показываются, а кому-то нет, – рассказывает Константин.
Исследованиями многочисленных латвийских замков LAPPA отчего-то не занимается. Константин мотивирует это простой фразой: «Ну а что там, ползают эти привидения, ну и пусть себе ползают…», давая понять, что привидения в замках – это нечто само собой разумеющееся. Члены Ассоциации ищут что-то более неординарное.
Свое первое привидение Константин увидел лет 5-6 назад и на вопрос «А верили ли вы в привидения до этого?», отвечает: - В этом случае вера – понятие совершенно глупое. Как можно верить или не верить в привидения? Любой факт должен чем-то подтверждаться, вера должна быть на чем-то основана. Если я могу что-то объяснить, то, следовательно, я могу допустить тот факт, что это существует. Так что с привидениями так: либо «верю» и могу объяснить, либо просто «не знаю».
Думать, что мы одни в мире - наивно
Помимо охоты за привидениями исследователи всего аномального занимаются и проверкой на практике, например, целебных свойств известных в Латвии природных объектов. Так, члены LAPPA на собственном опыте удостоверились в силе источников в Кевеле (Добельский район). Здешние пейзажи напоминают полусказочные виды из популярнейших голливудских творений вроде «Властелина колец», а вода из знаменитых латвийских источников и вправду волшебная.
- Умываешь водой из этого источника уставшие глаза, и они больше не болят, – рассказывает Константин.
Целебной силой обладают и знаменитые латвийские валуны вроде Большого Ницгальского камня. Регулярно посещая эти камни (бывшие ритуальные), люди излечиваются от депрессий и психологических расстройств. А вот экспедиция исследователей в знаменитый Покайнский лес (окрестности Добеле) показала, что все приписываемые лесу магические и мистические свойства – не более чем удачный маркетинговый ход. Картина здесь живописная, но местные «охотники за привидениями» не зафиксировали каких-либо аномалий.
Неотъемлемыми помощниками в работе членов LAPPA являются различные физические приборы, а также простые фото- и видеокамеры. Техника очень хорошо фиксирует аномалии, что недавно доказала очередная поездка в Эстонию, где в курортной приморской зоне под одним из зданий находится летающая тарелка. Техника здесь показала самые разные фоны и гаммы излучения, а анализ металла, из которого сделан НЛО, еще в советские времена показал необъяснимое: таких сплавов, из которых сделана летающая тарелка, не существует в природе на планете Земля! Фотоснимки, сделанные возле этого здания, также пестрят свидетельствами аномалий: непонятными бликами и словно чьими-то горящими глазами.
- Летающие тарелки, конечно, необязательно имеют круглую форму. Есть достоверные свидетельства об НЛО в форме сигары и треугольника. Кто они и откуда? Я думаю, что большая часть прилетает из параллельных миров, а другая часть – из других Вселенных. Это очень наивно полагать, что мы одни в этом мире и наша Вселенная – единственная, – делится своими знаниями президент LAPPA.
Аглона «засасывает» людей в воронку
Говоря об аномальных зонах Латвии, Константин выделяет три: Аглона и север, северо-восток Даугавпилсского района; район в Видземе между трех городов – Сигулда, Цесис и Валмиера; а также места около реки Лиелупе, близь взморья. В Аглоне группа исследователей побывала в странном месте около озера, где пропадают люди. По словам Константина, место жутчайшее. Когда находишься там, тебя не покидает состояние мандража и тревоги.
- Такое ощущение, что там, словно воронка. А быть может, открыт какой-то портал. Как бы то ни было, ощущения настолько тяжелые, что мы не захотели туда возвращаться и исследовать это место, – рассказывает наш собеседник.
Если же говорить конкретно о Даугавпилсском районе, то исследователи аномальных явлений говорят о следующих местах особенно частого появления НЛО: Залюми, Науене, Лоцики и Вишки. О том, почему летающие тарелки залетают именно туда, можно только догадываться. И у Константина, как у уфолога со стажем, конечно, есть и свои соображения на этот счет.
- Считается, что НЛО часто появляются там, где раньше находились военные базы. Еще одно предположение говорит о том, что они подпитываются от электростанций. Но, подчеркиваю, это всего лишь хрупкие догадки, – размышляет К.Акула.
Говоря «НЛО», Константин уверен, что это именно НЛО, так как на основе каждого подозрения о наличии в том или ином месте неопознанного летающего объекта даугавпилсские уфологи проверяют месторасположение спутников, выясняют, мог ли это быть самолет или другой объект. И только когда не остается сомнений, выносят вердикт: это гости из других миров к нам залетели.
В целом же Константин Акула уверен, что контакты с пришельцами и потусторонними мирами уже давно налажены у сильных мира сего, и только простой люд пока держат в неведении. Но это ненадолго.
Привидения в Латвии
«Из всех раскрученных рекламой мест с привидениями в Латвии реальное место, где действительно есть привидения, это Яунмокский замок, – рассказывает Константин. – В подтверждение этого у нас есть реальные фотографии, реальное видео. Когда мы зашли в одно из помещений здания, то температура на датчиках моментально подскочила с комнатной температуры в 20° до 50-градусной жары. В комнате отчетливо было видно, как по занавескам ходит белый шар энергии. Работники замка рассказывали, что в помещениях постоянно гаснет свет. А у нас постоянно глохла камера, хотя мы используем очень качественную аппаратуру».
Яунмокский замок – один из самых «молодых» в Латвии, сейчас в нем находится Музей леса. В замке работают гостиница и ресторан, там часто устраивают романтические свадьбы. У замка Яунмокас есть своя легенда о любви. В начале Первой мировой войны в замке няней работала молодая девушка по имени Доротея. Она влюбилась в красивого молодого офицера, но тот, оставив ее, уехал.
А вскоре Доротея узнала, что ждет ребенка. Страдая от позора и разлуки с любимым, девушка утопилась в местном пруду. С тех пор по замку бродит неупокоенная душа. Говорят, что это доброе привидение, его называют Белой Дамой. Призрак в Яунмокском замке встречали и работники дворцового музея, и туристы. А исследователи из Германии даже зафиксировали присутствие аномалии специальной аппаратурой. В ближайшее время исследователи из Ассоциации собираются вновь отправиться в экспедицию в местечко, где наблюдали призраков в форме времен Второй мировой войны. (Наталия Салагубова, Ольга Петревич).
