Книга пророка Малахии. 1 глава

Господь не соблаговолил дать нам особых сведений обо всех пророках, за исключением сведений об Исаии, Иеремии, Данииле и в какой-то мере об Иезекииле и Ионе. Об остальных пророках мы знаем очень мало и почти ничего не знаем о Малахии. Не имея о нем почти никаких сведений, некоторые дали волю своему большому воображению и стали воображать о нем не весть что, и, более того, стали сомневаться, как обычно сомневаются ученые (и, вероятно, больше никто), существовал ли Малахия на самом деле.

Некоторые при этом стали предполагать, что это был кто-то другой, а не он. Я не понимаю, какую цель могут преследовать или какую выгоду имеют те, кто рассуждает подобным образом, или почему люди предполагают, что это был вовсе не человек, но ангел. Короче говоря, можно было бы ссылаться на эти соображения, если бы только для того, чтобы показать чрезмерный недостаток здравого смысла (не говоря уже о тех, кто предается этим воображениям) и чтобы предостеречь против того дурного пути, на который они становятся сами и на который толкают читателей.

Ясно, что Бог с определенной целью в одном месте говорит о пророке, а в другом умалчивает; и существенное отличие пророка от других людей заключается в том, что он доводит до нас не мысли людей, а божественные откровения, хотя делает это для нашего же блага. Ведь если личность пророка Малахии скрыта от нас, мы можем сделать вывод, что ей лучше оставаться для нас непознанной.

Этому замыслу соответствует лишь то, что Бог хотел сказать. Тот факт, что последнего из пророков следует ставить в один ряд со святыми историками (Малахию с Неемией, как Аггея и Захарию с Ездрой), легко объяснить как их положением в каноне, так и их внутренним характером.

«Пророческое слово Господа к Израилю через Малахию» (гл. 1,1). Пусть он будет личностью, но малоизвестной, по крайней мере мы узнаем пророческое слово Бога через него. Его слова были последними пророческими словами. По сути, этот случай показывает, что если мы не имеем никакого предания, духовный разум обязан подсказать, что Малахия обязательно является последним из пророков.

Как Моисей, естественно, занимает место самого первого из ветхозаветных пророков, так точно и Малахия - самого последнего. Вся речь Малахии доказывает это. Поэтому нет ни малейшей причины сомневаться в правильности отнесения его в самый конец ряда ветхозаветных пророков в еврейской канонике. Никогда не следует легкомысленно нарушать факты внешнего характера, признанные всеми, хотя можно и не принимать их на веру. Но нехорошо ставить все под сомнение.

Ведь существует ощутимая разница между понятиями «не сомневающийся» и «верующий». Нас не призывают верить всему, а только тому, что говорит Бог. С другой стороны, там, где есть мудрость или сдержанность, они побуждают нас сомневаться в том, что не убедительно для нас, хотя и признано остальными. Не будет ли лучше всего не вмешиваться в это?

Здесь представлены соображения нравственного характера. Данная книга большей частью состоит из различных духовных призывов, и они указывают на то, что являются последними словами Ветхого Завета. Они не касаются ничего, что будет перед приходом самого Мессии, а лишь указывают на его предвестника.

От Мессии они, оставляя совсем без внимания наше призвание, переходят к тому, что последует за христианством, и указывают на миссию пророка Илии до прихода того великого и страшного дня Господа. Ибо мы должны помнить, что христианство не является продолжением или усовершенствованием иудаизма. Оно имеет свою суть. Оно последовало за иудаизмом, в то время как могло не последовать за ним, но оно носит совсем другой характер и создает вокруг себя иной климат.

Книга начинается словами, которые также уместны, как и те, которыми она заканчивается: «Я возлюбил вас, говорит Господь». Это сказано с оттенком грусти, но явно с любовью. «Я возлюбил вас, говорит Господь. А вы говорите: в чем явил Ты любовь к нам?» Я бы назвал это разочарованием в любви; и в каком-то смысле это так.

Однако, с другой стороны, мы должны помнить, что нет ничего, что бы не удавалось Богу. Он всегда поступает самым лучшим и самым мудрым образом, хотя это может обернуться иногда унижением для человека. Он не навязывает своих целей и не приближает своими средствами то, что подходит в настоящем положении его народу, и само свидетельство. Но, рассуждая трезво, мы можем сказать, что если бы внешне было постоянное разочарование, то всегда все заканчивалось бы тем, что приносит славу только ему, и это нигде так не подтверждается, как только там, где внешне все кажется приведенным в смятение.

Необходимо, чтобы тварь потерпела позор теперь, находясь в состоянии нравственного падения, когда само ее состояние исполнено великой лжи, направленной против Бога, и, более того, великой лжи, направленной против нее самой, когда она вероломна по своей сути, лжива по отношению к закону, по которому она является тварью Бога или призвана Богом.

В этом случае как же неприлично то, что сказали израильтяне: «В чем явил Ты любовь к нам?» Как же только посмели они спросить такое? И все же Он соблаговолил ответить милосердно: «Я возлюбил вас, говорит Господь. А вы говорите: в чем явил Ты любовь к нам?» Он, как всегда, восходит к самой первопричине сказанного. «Не брат ли Исав Иакову? говорит Господь; и однако же Я возлюбил Иакова».

И затем добавляет: «А Исава возненавидел». Не думаю, что было бы правильным сделать такой вывод в начале их истории. Но именно так поступают даже лучшие из людей в спешке. Бог утаивает свой приговор Исаву до тех пор, пока Исав не подтверждает его своими делами и поступками, скорее всего по отношению к Иакову, но и к Богу тоже.

Короче, было бы точнее и правильнее сказать, что Бог любил Иакова с самого начала, но Он никогда не заявляет о ненависти к кому-либо до тех пор, пока не станет явным, что тот открыто с презрением отвергает его самого и своевольно следует своими путями наперекор воле Бога. Только тогда Он заявляет: «А Исава возненавидел».

Наряду с этим Он привлекает внимание к тому факту, что Он «предал горы его опустошению, и владения его - шакалам пустыни». Таким образом, вполне возможно явное богохульство, что если Бог презирает не каждого, то мы можем быть вполне уверены, что Он и ненавидит не каждого. Подобная мысль не может прийти в голову тому, кто был воспитан в слове Бога, помимо человеческих рассуждений.

Я говорю это не потому, что меня хоть немного привлекают идеи так называемого арминианства, потому что меня мало чем привлекает и кальвинизм. Я считаю, что те и другие умаляют славу Бога, хотя и по-разному: одни - чрезмерно возвеличивая человека, а другие - говоря против Бога и поэтому скрывая то, что по праву принадлежит ему.

Абстрактное рассуждение подобно тому, как рассуждали друзья Иова, которые были неплохими кальвинистами еще до Кальвина, но они, конечно, не говорили то, что было достойно Бога, как говорил Иов. Это происходило потому, что Иов не увлекался теориями о Боге и его произволении, как это делали они. Иов придерживался того, что он знал.

«Пророческое слово Господа к Израилю через Малахию» (Мал.1:1)

Нельзя сказать, что он был безупречен во всем, ибо, как мы узнали, он в конце концов проявил себя непослушным и подвергшим сомнению пути Бога. Но он был прав, отвергая их попытку отстоять свою позицию человеческими рассуждениями, которые, не внимая божественной благодати и его произволению, исподволь внушали, что испытанный святой был всего лишь лицемером.

Он был действительно дальше от этого, чем кто-либо из них, и достойно оставался преданным Богу, как бы его ни побуждали к противному: скорее плевелы вырасли бы вместо ячменя, чем он лишился бы своей честности или отрекся бы от милости Бога и своей веры. Скорее вещи лишились бы своей сущности и изменились бы твари Бога, нежели Иов уступил бы человеку в том, что касалось его отношений с Богом.

Нет сомнений: многое оправдывало его, и во многом он был не прав, но он был прав в своем отношении к Богу. Он был вполне уверен, что Бог всегда верен себе и не отвергнет Иова, и придерживался этого неуклонно. Он вполне был уверен, что ни один из его инквизиторов так не любил Бога, как он, и это тоже было правдой. Книга Иов замечательным образом открывает нам отношения человека к Богу и Бога к человеку.

Во всем Ветхом Завете не найдется ничего лучше этого в данном плане. Такова ценность истинного познания Бога. Оно может быть несовершенным и требовать исправления, но оно есть истинное знание Бога, и истинное в сравнении с человеческими рассуждениями, которым могут предаваться даже благочестивые люди, что впрочем не делает им чести.

Я не вижу большой разницы между рассуждениями благочестивых людей и рассуждениями других, если те и другие судят по внешнему виду и говорят не постигнув откровенной божественной истины. Никто не может отвечать или чувствовать за Бога. Ни один человек не в силах узнать о нем через исследования; еще меньше кто-либо может нащупать его пути рассуждениями.

Однако есть благословение ищущего, ибо познание Бога доступно самым искренним, и в то же время это познание - единственная радость и сила величайшего из святых или слуг, которого Бог когда-либо создавал. В принципе нет разницы, если судить об этом: самый зрелый придерживается Слова Бога, как и тот, который еще только начинает постигать его; и то, что поднимает самого слабого, дает настоящую правду, или придает твердость самому сильному.

В этом и состоит трагический урок на деле, и Малахия, я думаю, в этом плане представляет немалый интерес. В начале этой истории с Исавом мы обнаруживаем намерение Бога еще до рождения этих детей. И, действительно, делать выбор исходя из заслуг этих двух личностей - значит, просто разрушить его суть, если можно так сказать.

Выбор - это обязательное право Бога, и он совершенно не зависит от объектов выбора, поскольку означает проявление божественной высшей воли. Если же появляется какая-то, пусть самая маленькая, причина для избрания той или иной партии, то это уже не выбор Бога, а, скорее, умение распознавать, что очень далеко от проявления высшей воли и является всего лишь оценкой, показывающей, заслуживает ли этого человек или нет.

Можно твердо, подобно самому стойкому кальвинисту, придерживаться свободного высшего выбора Бога, но порицание безнравственных, к чему прибегает в этом случае кальвинист, как к постановлению свыше, есть, на мой взгляд, печальное заблуждение. И я не колеблясь скажу по этому поводу несколько слов, поскольку это очень важно как в теории, так и на практике.

Мысль о том, что если Бог избирает одного, то другого Он должен порицать (того, которого Он не избрал), - явное заблуждение и не согласуется с Писанием, более того, противоречит ему. Это заблуждение исходит непосредственно от человека, или, точнее сказать, от его жалкой уверенности в человеческом разуме.

В данный момент я не вижу причины быть нам, верующим, столь ничтожными, но есть полное основание накоплять то, что является великим для Бога. Нам нужно быть искренними и простодушными. Быть простодушными это далеко не значит быть ограниченными, и нет повода ограничиваться только собой. Ибо зачем тогда Богу было открывать нам свои намерения? Несомненно для того, чтобы мы познали его и подражали ему.

На мой взгляд, большой интерес представляет тот факт, что поскольку Бог сделал свой выбор еще до того, как родились Иаков и Исав, и решил судьбу одного относительно другого, можно прийти к выводу, что Он никогда ни одного человека не делал грешником. Несомненно, дети Адама зачаты в грехе и сформированы в беззаконии - человечество рождено в таком состоянии.

Все их существо потеряно в грехе. Поэтому не может быть и речи о том, что человек создан грешным, ибо со времени своего падения человек отдалился от Бога и весь человеческий род без исключения грешен. Теперь человек принадлежит к роду целиком развращенному - грех есть печальное наследие всех без исключения людей.

Выбор Бога происходит независимо от того, что Он находит, и независимо от всякого зла. Несомненно, Он избирает ангелов, которые никогда не грешат, хотя даже в этом случае они ничего не могут сделать, чтобы наставить на истинный путь остальных, которые не могут удержаться от греха. В любом случае речь просто идет о выборе Бога.

Но это состояние падения, в каком находится человек, придает выбору Бога (потому как ему приходится выбирать только из грешников) особую красоту и очень глубокий смысл. Он делает свой выбор, не принимая во внимание никакие заслуги перед лицом всего, что вне всякой гармонии с ним. Совсем не то происходит, когда Он судит или отвергает.

Он сказал: «А Исава возненавидел», только дождавшись последнего момента, когда Исав полностью явил себя. В первой книге Библии мы видим, что его выбор пал на Иакова. И только в последней книге сказано, что Он возненавидел Исава. Я не говорю, что мы не видим, как Он осуждает задолго до этого нравственное падение Исава, но Он долготерпелив и не спешит выносить приговор Исаву.

Бога отличает долготерпение, оно неотделимо от его нравственной сущности, и поэтому Он откладывает приведение в исполнение своего приговора над грешником. Всемогущий и милостивый, Он по этой самой причине исполнен долготерпения. И вот теперь приговор срывается с его уст, и мы можем почувствовать всю серьезность этого приговора.

Осуждению подлежит не только дурное поведение Исава по отношению к Иакову - не только за этот грех осудит его Бог. Он являл богохульство, презирая все, что делал Бог, и признавал лишь то, что открывало ему явную возможность получить более высокое звание, которого, тем не менее, был удостоен с помощью Бога его брат.

Затем тот, кто продал это звание за кусок мяса в час вожделения, почувствовал и сильно сопротивлялся тому, что лишился желанного положения и славы, хотя внешне он и выглядит одним из тех людей, которые преданы лишь тому, что человек может делать в своей земной жизни. У него не было веры в Бога. Он не думал ни о чем другом, кроме этой жизни, и не желал ничего другого.

Для Исава было вполне достаточно прожить жизнь в покое и славе, не в бездействии, конечно, ибо он был энергичный человек. И зачем ему было искать большего чем наслаждений в этой жизни? Он мог отстаивать свои позиции, и в основном силой. Но это ведь и есть по сути отрицание Бога, в частности его милости и его высшего выбора.

Это также отрицание своего греха, отрицание истинного значения смерти, воскресения и славы. Несомненно, довольно много отрицательного было и в Иакове, как, увы, в большинстве из нас. Нет сомнений, есть много такого, что доказывает, как мы хрупки и слабы, как люди. Иаков показывает нам, как отличается тот, кто ходит путями Бога, и поэтому олицетворяет собой самым прекрасным образом друга Бога.

Иаков во многих отношениях не идет ни в какое сравнение и с Авраамом. Хотя Авраам, как мы знаем, время от времени терпел поражения, все же это не было характерным для него, в то время как это отличало (не скажу характеризовало) Иакова. Общение с Богом оказало свое замечательное смягчающее и облагораживающее влияние на жизнь и поступки Авраама, отметило их печатью бескорыстия, тогда как Иаков отличался слабостью, присущей тому, кто не умеет ходить с Богом верой.

Хитрость или разум, всегда стремящийся как-то содействовать исполнению своих целей, характеризует таких, как он. Опорочивший сам себя, но не скрывшийся от Бога, преследующий лишь цель властвовать - вот таким мы видим Исава. Иаков был совсем иным человеком. Даже когда он прибегнул к своим средствам для получения выгоды, он обратился к Богу за благословением, в котором он почувствовал нужду. Конечно, это ни в коем случае не лучшая форма жизни с верой, далеко не лучшая, поэтому очень многое в Иакове предостерегает нас (как и в большинстве людей), но все же, несмотря на все, он был истинно верующим.

Таким образом, не будучи слишком совестливым, Иаков прибегает к своего рода обману своего брата Исава в первом случае; он также поступает не лучшим образом, когда братья встречаются последний раз. Мы должны помнить, что Иаков был от природы довольно робким: только зависимость от Бога не признает, но делает нас такими, какими мы должны быть.

«А Исава возненавидел и предал горы его опустошению, и владения его - шакалам пустыни». Бог был против него. «Если Едом скажет: мы разорены, но мы восстановим разрушенное (таким образом, мы видим своеволие: до последнего он будет противодействовать даже Богу), то Господь Саваоф говорит: они построят, а Я разрушу, и прозовут их областью нечестивою, народом, на который Господь прогневался навсегда. И увидят это глаза ваши, и вы скажете: возвеличился Господь над пределами Израиля!»

Затем пророк говорит напрямую: «Сын чтит отца и раб - господина своего; если Я отец, то где почтение ко Мне? и если Я Господь, то где благоговение предо Мною? говорит Господь Саваоф вам, священники, бесславящие имя Мое. Вы говорите: чем мы бесславим имя Твое?» Чем больше зависимость от Бога, тем больше опасность там, где Бога в душе нет.

Грех таких людей не только чреват более серьезными последствиями, но они также больше рискуют совершить грех. Священник должен жить и поступать не просто как человек не имеющий доступа в святое-святых, но как тот, который входит туда. Священник освящен больше, чем простой израильтянин, и находится в более близких отношениях с Богом до тех пор, пока боится его и не переступает границу дозволенного, за которой неуважение к Богу.

«И если Я Господь, то где благоговение предо Мною? говорит Господь Саваоф вам, священники, бесславящие имя Мое. Вы говорите: чем мы бесславим имя Твое?» Совесть нечиста у тех, кто привык не считаться с Богом, но в то же время привык сохранять внешние приличия. Такие люди становятся бесчувственными ко всему. «Вы приносите на жертвенник Мой нечистый хлеб, и... говорите: трапеза Господня не стоит уважения».

Это свидетельствует о глубоком оскорблении Бога, как бы они ни искали прощения за это. Это очень важно понимать сейчас и христианину. Человек вытерпит в поклонении к Богу то, что не вынес бы больше нигде. Многие, критически относящиеся к проповедованию, легкомысленно относятся и к молитвам - они лишены сострадания и жертвуют многим или бросают.

Они несут формально службу, часто ради проповеди. Теперь очень важно помнить, каким должно быть истинное поклонение. Я не беру во внимание воображаемый случай. Нет ничего, что бы так выдавало состояние людей, как их молитва, ибо молитва должна быть гимном, их поклонением Богу. Поэтому формально прочитанная молитва или формально спетый гимн не обнаруживают истинного поклонения Богу в духе и истине и неизбежно являются признаком низкого нравственного падения, ибо, несомненно, поклонение в высшей степени должно отражать духовную преданность Богу.

Если это на самом деле так, оно явно восходит к самому Богу как нечто исходящее от силы Святого Духа. Совсем другое дело проповедь. Она занимает свое место и имеет свою ценность, но направлена к человеку, слушателю. Не будем слишком критичны к терминам, но пусть проповедь, адресованная к еще не обращенным к Богу, укажет им путь к спасению, в то время как проповедь, адресованная к обращенным, еще больше наставит последних в истине Бога.

Проповедь, несомненно, имеет цель повлиять на человека, обращенного или еще необращенного, или сразу на того и другого. Но ясно одно - то, что связано с Богом, не должно быть нечистым, не должно быть недостаточным его благодати и его истины или неподходящим даже при всей правдивости.

Едва ли найдется что-нибудь, что оказывает более дурное воздействие, чем привычная удовлетворенность в поклонении тем, что не отражает суть хвалы, которую наши сердца чувствуют достойной Бога. И все же я полагаю, что нет нигде, как только в этом, больших недостатков, с которыми мирятся даже чада Бога.

Тысячи христиан знают, что то, что они молча принимают за поклонение, вовсе не отвечает намерению Бога. Они терпят это из своих собственных соображений, но не ради славы Бога. Это часто встречается там, где нет устойчивого внешнего порядка. Нам известно, что среди тех, кто внешне довольно раскован, может установиться порядок благодаря сложившимся привычкам и поступкам, который несовместим с волей Бога.

Не поддавайтесь внешнему обману: ненаписанные молитвы могут быть также оскорбительны для Бога, как и написанные. Импровизированная молитва может и не быть духовной; и если она плохая, она еще хуже от того, что ненаписанная. Ибо тот, кто молился, по этой самой причине проявляет своеволие, и поэтому его молитва недостойна Бога и вредна.

Конечно, в этом нет ничего еретического или дурного в нравственном плане. Я просто говорю о том, что недостойно человека, который чувствует себя искупленным и имеет Святого Духа, обитающего в нем. Теперь я говорю, что в таком положении находится каждый христианин и что его поклонение Богу основано на том положении, в какое поставил его Христос, - на откровении Христа, воскресшего и пребывающего на небесах.

Возьмем, например, сложившуюся привычку уповать на всемогущество Бога или на имя Господа. Как может христианин, который знает свое положение, говорить как скатившийся к прежней позиции или утративший положение чада Бога или единства со Христом? Я могу понять человека, опустившегося до этого состояния, но он всегда может искать путь исправления - возможно, человек сам почувствует в той или иной мере происшедшее с ним или Дух Бога даст ему нечто лучшее.

С другой стороны, кажется вредным, и весьма, когда в молитве или поклонении критически относятся к тому, что говорят другие. Ужасная привычка - тщательно анализировать молитвы или придираться к манере поклоняться там, где мы обязаны искренне восхвалять Бога. Но это может быть необходимым там, где явно заметно то, что делает ложными слова и все, что должно восходить к Богу.

Таким образом, можно проследить некую аналогию между тем, что происходит в христианстве теперь, и тем, что описано в книге пророка Малахии. Я совершенно убежден, что христианство за последние годы очень преуспело в дальнейшем отступлении от Бога и что еврейский дух (и дух языческий) любви ко всему внешне привлекательному, как-то: к пышности зданий или к красивой музыке - очень распространился. Короче говоря, в христианстве распространяется нечто вроде соперничества с евреями и язычниками в этом плане.

Те христиане, которые еще недавно отличались своей простотой и искренностью и имели обыкновение порицать такую показуху в своих национальных организациях, теперь ищут случая в таком же духе выставить себя напоказ. Все это непристойно для чад Бога. Я не говорю о мирских людях.

Мирянам, конечно же, нельзя запретить иметь храмы, если они желают этого: Бог им судья. Но нам, как чадам Бога, следует делать все в интересах Христа. Мы заинтересованы в его любви и его славе, и для меня важно, чтобы христиане были такими, какими призывают быть те самые стихи Малахии, которые мы рассматриваем. В настоящее время небрежность большей частью допускается благодаря предположению, что якобы Бог не завещал ничего определенного в своем Слове из того многого, что считается внешним и несущественным.

Желая запечатлеть все это в сознании, я все же задаюсь вопросом: как получается, что они вынуждены быть неправдивыми относительно своего собственного положения и позволять себе опускаться ниже и становиться недостойными своего союза с Богом, и как смеют поступать вопреки своему собственному знанию того, что говорится в евангелии о поклонении Богу - о том положении, в котором мы больше всего обязаны оставаться на должной высоте?

Дело в том, что библейская идея поклонения никогда не занимала должного места в их душах. Поэтому они обретают привычку говорить о проповедовании евангелия как о поклонении. Всеобщее поклонение Богу, в корне отличающееся от проповедования или наставления, уже почти не встречается. Ведь опять люди продолжают по своему заведенному порядку, испытывая совесть, угождать Богу.

Существует обширный класс людей, с которыми встречаешься случайно, которые кое-что понимают в поклонении и которые знают, что не является поклонением, но, к несчастью, такие могут оставаться незаметными в благовествовании. Не всем нравится, когда ссылаешься на имена, но тех людей обычно называют «лучшими священниками», и они имеют понятие о поклонении, хотя чрезвычайно ограничены в смысле свободы.

Я теперь говорю об истинно благочестивых личностях, ибо среди них есть таковые. В общем, они более требовательны к поклонению, чем многие из тех, кого считают более сведущими в этом вопросе. Их критерий может быть низким, но все же по их меркам поклонение должно быть изливанием души Богу. Поэтому все они имеют склонность в своем рвении выразить почтение Богу, пренебрегая проповедью.

Теперь становится очевидным, что, поступая мудро, христианин не должен пренебрегать ни тем, ни другим, если то и другое на своем месте. Именно здесь, как впрочем, и везде, заключается истинная причина того, что во всем следует полагаться на Слово Бога и волю Бога, что бы там ни было, хотя нельзя путать одно с другим. Такое невозможно для души, которая не может свободно поклоняться в силе Духа.

Однако встречаются странные несоответствия и среди истинных христиан. Часто людей удерживают трудности, которые кажутся такими огромными и непреодолимыми, и в этом случае благочестивых людей часто сдерживает идея творить добро. Я фактически, не знаю большего препятствия или большего зла, чем подчинение желанию делать добро (особенно в той области, которую люди считают великой) в ущерб ответственности пред Господом и своей верности тому, что они знают.

Поступая так, благочестивые люди обретают оковы и действуют вопреки своим познаниям. Состояние таких душ перед лицом Бога, совершенно независимых по положению, имеет очень много общего с духом поклонения. Если судить о таких людях, как Самуэль Руферфорд, преданных Богу и боящихся его, соответствующих ему в духе, то я думаю, что их душа изливалась навстречу ему, и это отвечало благодати Христа, чья личная слава была дорога им.

Это влияет на их разговор и на деятельность любого рода, хотя они не были мертвы перед законом как христиане и были сильно скованы в истинном выражении поклонения. Таким образом, мы видим, что время от времени благочестивые люди, которые остро чувствуют, кто есть Христос, задают тон душе, заставляя ее изливаться в благоговении пред Богом; и это мы видим в большой степени в Руферфорде, хотя он и отличался в противовес этому крайней суровостью.

Мы можем узнать, что, как многие мягкие люди, он сильно удивлял своих оппонентов теми неожиданно сильными ударами, которые наносил своим противникам. После его острой и смелой защиты пресвитерианства или законности трудно поверить, что он есть тот самый человек, который в своих письмах очаровывал всех любящих Спасителя. Но если мы приглядимся к нему повнимательней, то увидим, что по своим убеждениям он был таким же жестким, как и Кальвин, отличаясь от своих сторонников тем, что обладал способностью выражать радость своей души в любви, исполненной любовью Христа.

Такой духовный настрой всегда привлекателен, и это справедливо, но прежде всего необходимо поставить душу на крепкую основу христианского поклонения. Для этого требуется кое-что еще, кроме живой веры, ходящей в любви, что зажигается тем познанием Христа, какое дает только Святой Дух.

Нам необходимо ощущение полной свободы, которое мы можем обрести через Христа, нашего Господа, - освобождение от плоти, всего мирского, от закона, от всего, что может встать между душой и Богом. Сейчас я говорю не о той силе, которая здесь, как и повсюду, заключена в Святом Духе, но о состоянии, предшествующем требуемому. То, что это очень важное дело, не будет оспариваться теми, кто любит святых Бога ради самого Христа и желает, чтобы Он прославился в них и через них.

Именно в этом мы нуждаемся больше всего, чтобы отыскать наших собратьев, где бы они ни были. Ибо это никогда не следует присваивать себе. Многие христиане довольно сносно знают пророческое слово и в общих чертах истину, но они далеки от сознания смерти и поэтому от служения Богу. Мы не должны слишком поспешно верить тому, что истинные верующие в этом отношении совершенно чисты своими душами. Тот же самый принцип положен в основу познания духовного состояния и управления.

В этом случае его больше не придерживаются, хотя церковная истина, будучи определенной, теснее связана с тем, что очищает душу. Но нам следует представить совершенную спасительную благодать евангелия каждому, кто обращен к Богу. Даже если те, с кем мы вступаем в контакт, довольно долго следовали Господу, мы все равно должны стремиться узнать, чиста ли их совесть пред Богом, и таким образом выяснить, нет ли чего, что отягощает их дух, ибо если мы не сделаем этого, то вскоре может возникнуть немало препятствий и трудностей, из-за которых в день испытаний нестойкие люди могут сломаться, причинив беспокойство другим, несомненно, страдая при этом в глубине души.

Однако посмотрим, что думает Господь о пренебрежении его именем и о непочтении к нему самому. «И когда приносите в жертву слепое, не худо ли это? (это скоро приняло форму настоящего богохульства в Израиле) или когда приносите хромое и больное, не худо ли это? Поднеси это твоему князю; будет ли он доволен тобою и благосклонно ли примет тебя? говорит Господь Саваоф. Итак молитесь Богу, чтобы помиловал нас; а когда такое исходит из рук ваших, то может ли Он милостиво принимать вас? говорит Господь Саваоф. Лучше кто-нибудь из вас запер бы двери, чтобы напрасно...» А разве любовь к деньгам не признана отравляющей христианский мир?

Затем мы приступаем к рассмотрению еще одного источника зла - сильному эгоизму, на который Бог указывает через своего пророка: «Чтобы напрасно не держали огня на жертвеннике Моем. Нет Моего благоволения к вам, говорит Господь Саваоф, и приношение из рук ваших неблагоугодно Мне». Но именно осуждение в духовном отношении и открывает (как это всегда бывает в пророчестве) то, что Бог намеревается сделать в своем милосердии.

«Ибо, - заявляет Он, - от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами». Ибо израильтяне оскверняли его имя и хулили почитание ему. И вот Он позаботился о себе сам. Он объявил, что сделает свое имя великим среди народов, которых иудеи презирали, и распространит его повсюду, от ближних мест до самых отдаленных уголков, и повсюду будут уважать его закон.

Я думаю, что это обещание еще не исполнилось. Многие могут отнести это к тому, что сейчас происходит под действием благовестия (и это допустимо в принципе). Но при более близком рассмотрении становится очевидным, что этот отрывок прямо указывает на день тысячелетия. «И на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву».

Это - поучительное и замечательное пророчество, доказывающее, что хотя иерусалимский храм должен оставаться главным храмом, где будут поклоняться ему все народы, не исключено, что будут поклоняться ему народы и в других местах и изберут другие формы поклонения. Далее говорится, что свидетельство об истинном Боге распространится среди всех народов и любой увидит, как это все будет справедливо и подходяще для грядущего века.

Ибо, хотя я не сомневаюсь, что к тому времени Бог создаст лучшие средства для посещения Иерусалима, чем придумали люди со всей их хитростью и смекалкой, все же было бы как-то пусто, если бы Богу поклонялись только в этом единственном центре богослужения, и больше нигде. 

Теперь благодать через благовествование нашла путь к другим народам, и Бог, хотя Он и может продемонстрировать новые пути достижения своей собственной славы, никогда, по крайней мере, не отступится от этого.  Христианский мир не признает исключительности иудеев, поскольку уже данная благодать теперь ставит верующего в положение, связанное с небесами. В царстве будущего Господь возьмет под свою очевидную опеку землю, равно как и небеса, и иудеи и язычники будут признаны Богом и получат благословение каждый на своем месте на земле, при этом Израиль займет особое, более близкое к Богу положение, но и другие народы будут наслаждаться близостью к Богу и повсеместно на земле поклоняться ему, ибо Господь будет царем всей земли: в тот день будет один Господь и одно его имя. 

Следовательно, иудеи не будут вытеснены и не будут вытеснять других, но Господь явит свою милость всем народам, и в это время гора его дома будет установлена на самой вершине гор и возвысится над всеми горами, а народы будут спешить на поклонение к нему. Об этом грядущем, а не настоящем, дне говорит Малахия.

«И на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву» в противовес той нечистой, которую приносили ему священники Израиля тогда. Я не вижу причины делать отсюда вывод, что эти условия жертвоприношения перенесены с их истинно обрядовых объектов на чисто духовные, какие нам известны теперь (Евр. 13; 1 Петр. 2).

Последние главы из книги пророка Иезекииля, в которых явно говорится о будущем, а не о настоящем времени и положении, слишком ясны, чтобы служить оправданием (доказательством), если мы действительно отдаем предпочтение тому, что сказано в Писании, а не мыслям и желаниям людей. Имеется самое прямое доказательство того, что упомянутые здесь жертвы будут материальные, хотя, несомненно, их будут приносить с пониманием той великой жертвы и в память о ней, и это будет в то время, когда народы получат благословение, и оно не будет подобным теперешнему упреку Израилю, но будет подобно воскрешению из мертвых для всего мира.

Мы должны оставить место для того и другого, о чем открыто сказано и что противопоставлено Святым Духом в послании Римлянам, главе 6. Поэтому речь идет не просто о толковании Ветхого Завета, а о вере в то, что это толкование авторитетно представил нам великий апостол язычников.

Несомненно, католики толкуют данный отрывок в высшей степени по-ребячески, тем более, ссылаясь на то, что многие станут свидетелями жертвы Христа там, где будет существенное кровопролитие. Но более всего, на мой взгляд, неловко думать об ограниченности протестантских учителей, которые, подобно римским католикам, относят данный отрывок к современной церкви, тогда как они обязаны не только исповедовать христианам поклонение Богу в духе и истине, но и возобновление приношения фимиама и жертв иудеями и язычниками в грядущем веке.

Таким образом, мне кажется очевидным, что помимо великого центра земного богослужения для всех в Иерусалиме, в буквальном смысле жертвы (и из книги пророка Иезекииля мы можем добавить еще больше) будут приносить все язычники на всяком месте, как предсказано у Малахии. Сравните также с тем, что сказано в книге пророка Софонии, главе 2, 11, в подтверждение последней истины и в книге пророка Исаии, главе 56, 6-8, в подтверждение первой.

Но то и другое произойдут исключительно в грядущем веке; и чем больше мы рассуждаем над этим и задумываемся, тем меньше нам приходится удивляться и тем большее значение приобретает это для беспристрастных умов, благоговеющих перед Словом Бога. Всеобщее признание имени Господа, а не только свидетельство о нем, примет особый характер в тысячелетнем царстве.

Результаты этого могут быть разные. Как видно, это в высшей степени поклонение Господу будет сосредоточено в Иерусалиме. Израиль составит внутренний круг для земли, но не исключено божественное поклонение повсюду на земле среди остальных народов, ибо велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Саваоф.

Тогда с обновленной душой иудей возродится в потоке божественного милосердия к народам и призовет народы всей земли радостно восхвалять Господа; он пригласит своих прежних врагов войти во врата Господа с благоговением и с восхвалением в его покои, и даже прежде, чем будет дано полное его благословение, иудеи будут молиться, чтобы благодать Бога воссияла на них так, чтобы народы на земле могли познать его пути и чтобы все народы получили его спасение.

Какая великая перемена произойдет, когда прежнее недомыслие уступит благодати и иудеи возрадуются всем народам, стекающимся толпами в Иерусалим! Мы не забыли, как они слушали Павла до тех пор, пока он не передал им слово от Господа, что ему следует отправиться из Иерусалима к язычникам.

Это известие было невыносимо для них, исполненных гордыни и ревности; они не были готовы слышать это и громко возмущались, что такой как Павел должен жить среди них; но придет время, и они перестанут быть савлами, а станут павлами. Многие псалмы отдают новым духом, который и оживит будущее поколение, но пока все это напрасно, потому что иудеи пока еще слепы и жестокосердны по причине своего неверия, а тогда они исполнятся жизни и силы.

Истинная причина возникшего затруднения тогда была не в двусмысленности Писания, ибо язык Писания понятен и точен; это полностью происходило по вине определенных привычек, того, что называют одухотворенностью, так сильно укоренившейся в христианском мире со времен Оригена среди греков и со времен Джерома среди римлян, хотя это частично действовало с древних времен, когда вступало в постоянное противоречие с апостолом Павлом.

Это ни в какой мере не поддерживало земную славу Израиля как будущую надежду иудеев на Мессию и новый завет, а неизменно подрывало христианское собрание, которое могло процветать только при должном следовании заповедям Христа и укреплении единства с ним на небесах. Беда язычников, таким образом, заключается в их собственной самонадеянности и в том, что они забывают, что естественные ветви только отломились частично на время от своей родной маслины, как убедительно сказано апостолом Павлом в Рим. 11.

Твердо держитесь новой для нас небесной славы и Христа, мертвого, воскресшего и прославленного, и вы сохраните обещанное земное превосходство для Израиля, который будет не править с ним на небесах, но будет поставлен им на царство на земле, когда опять в славе явится Он, неоспоримый глава всего, небесного и земного.

Для небесного народа (который через Святого Духа, посланного на землю, станет един со Христом, воссевшим одесную Бога, с этим великим священником, вошедшим через порванную завесу) земные жертвы и фимиам, священство и святилище - все это в прошлом и не соответствует их положению и отношениям с Богом. Но иное ждет земной народ или язычников, которые обретут благословение в тот грядущий день, который не замедлит прийти, когда Он явится в славе.

Богословы, возможно, рассуждают теоретически, а их ученики могут стать объектом насмешек, принимая то, что не смешается с преданиями их учителей или их выводами. Однако Слово Бога настолько ясно, что полный благоговения или скромный человек, если даже его познания слишком скудные, будет сомневаться, прежде чем отвергнет то, что должно стать определенно открытым состоянием этой земли, когда наступят в ярком свете дни небес, и сделает это потому, что не сможет вписать это в свое религиозное мировоззрение - в принцип рационализма, хотя он широко принимается теми, кто льстит себе, что самым явным образом выступает против этого принципа.

Что касается возрождения огромного центрального храма на земле, человеческого священства, жертвоприношений и других особенностей обрядовой веры, то, несомненно, об этом сказано в конце книги пророка Иезекииля. Мне известно, что великое множество сектантов также настроены против подобной мысли, как и менее образованная часть высокопоставленных и низших церковных группировок. Но, кажется, никого так не ужасает это, как членов Общества друзей.

Да будет мне позволено сказать, что когда однажды я бегло просматривал рецензию на одну из моих книг, написанную в одном из их учреждений, то увидел, что критик почти был доволен всем, что я написал, но, по-видимому, подозревал меня в сумасшествии на предмет возрождения теократии в Израиле, новообращения священников и возобновления жертвоприношений. Но разве не об этом говорится в особенно важной части Писания?

Псалмы и пророки много раз предсказывали наступление новой эпохи, когда храм и служение в нем и священство будут угодны Богу и заслужат хвалы Господа; конечно, они будут поставлены на новую основу, но, тем не менее, в значительной мере будут походить на прежние. И что касается упоминания об этом в Иез. 15 - 18, то очевидность этого настолько велика, что даже док. Хендерсон, прошедший самую враждебную школу сектантов, представитель конгрегационализма, вынужден признать, что то, что касается храма и его обрядов, истолковано в видении пророка в буквальном смысле, хотя в других местах пророчества он старался понять все через символы.

Но ясно, что это есть несоответствие, вызванное вынужденным толкованием, и что данное видение одинаково понятно во всех отрывках. Сам город, распределение колен, целительные источники, возвращение божественной славы - все подчинено одной сути, и речь здесь идет не о несовершенной копии отдельных элементов храма, восстановленных в период возвращения иудеев из плена, а о славном возрождении храма, о временах восстановления всего, о чем говорят все святые пророки от начала этого мира.

Здесь, как известно, так называемые отцы впадают в самое опасное заблуждение, доходя даже до того, что ожидают возвращения Господа и его грядущего царства на земле. Но ни один из них, насколько я помню (и мой друг док. Браун доказал этот момент), не свидетельствовал о грядущем возвращении израильтян в обетованную землю и возрождении на ней Израиля. Наоборот, они совершили еще одну ошибку, предположив, что воскресшие святые окажутся в земном Иерусалиме.

Таким образом из-за своего неведения лучшие из них сообща вычеркивают особые надежды Израиля и собрания; и так быстро ранние христиане отступились даже от ясно предсказанных событий. И все же еще раньше они упустили из виду нашу небесную связь с Христом и главную истину, заключающуюся в том, что Святой Дух присутствует и оказывает действие на земное собрание. В результате была доведена до совершенства фатальная схема обращения с собранием в соответствии с усовершенствованием Израиля.

Отстаивайте искренне и настойчиво буквальное возрождение Израиля, полностью отличное от возрождения христианства, и вы получите надежный оплот против псевдоспиритуализма и основу (если ее правильно использовать) для понимания наших особых привилегий. Отцы думали, что во время тысячелетнего царства Иерусалим станет городом небесных святых и что иудеи станут христианами, что все вместе, воскресшие и невоскресшие (то есть живые) будут царствовать в славе.

У. Келли