Отчет о поездке в районы Восточного Кавказа 1959 г. (Азербайджан, Дагестан)

В первых числах сентября 1959 г. из Москвы и Киева выехала на Восточный Кавказ группа в составе 4 человек, задавшихся целью проверить имевшиеся в Комиссии по изучению проблемы «снежного человека» немногочисленные сведения о наличии в горных районах Восточного Кавказа дикого, волосатого «человека». Группа сложилась более или менее случайно, за несколько дней до отъезда из дотоле незнакомых друг другу лиц. Она включала:

Юрия Ивановича Мережинского, ст. преподавателя Киевского Университета, антрополога и этнографа, только что возвратившегося из Дагестана и прилегающего к нему Белоканского района Азербайджана, где он руководил практическими полевыми работами студентов-этнографов. Во время этого летнего маршрута, Мережинский собрал значительное количество ценных данных об интересующем нас объекте. Ему очень повезло – он завязал знакомство со старым охотником – лезгином, согласившимся показать ему живого «каптара», которого он регулярно встречает в определённом месте в полнолуние.

Юрия Леонидовича Зерчанинова, корреспондента «Комсомольской Правды», который по поручению редакции вошел в контакт с Комиссией и только что опубликовал статью о кавказских перспективах. Зерчанинов располагал лишь недельной командировкой, но намеревался пробыть в горах весь свой отпуск до середины октября;

Меня – Жанну Иосифовну Кофман, врача-хирурга, участницу Памирской экспедиции 1958 года Академии Наук СССР, автора этих строк. Давно интересуясь дагестанской проблемой, я должна была выехать еще 2 августа вместе с Сергеем Мееровичем Лукомским. Однако внезапная тяжёлая болезнь вынудила меня отложить отъезд.

Четвертой присоединилась к нам 17-летняя москвичка Рима Ветлугина.

Таким образом, группа состояла из частных лиц, решивших посвятить дагестанскому вопросу свой отпуск. Она никем не финансировалась и не поддерживалась официально, если не считать выданной Мережинскому и мне справки о том, что мы являемся членами Комиссии и направляемся в высокогорные районы Дагестана, Азербайджана и Грузии с исследовательскими целями. Справка была выдана Всероссийским обществом содействия охране природы и озеленению населенных пунктов.

Перед отъездом работа группы представлялась следующим образом: мы направляемся, прежде всего, в Закаталы, где попытаемся либо застать самого Лукомского, либо собрать сведения о проделанной им работе с тем, чтобы установить известную преемственность и не повторять уже законченную часть изысканий. В Закаталах мы собирались задержаться несколько дней, для сбора опросного материала. Оттуда группа переезжает в Белоканы, для встречи со старым охотником. По времени наше прибытие в Белоканы как раз совпадало с началом полнолуния. 

В зависимости от успеха обещанной засады, группа должна была либо остаться в том районе, где имела бы место встреча с каптаром, либо перебраться в Дагестан, где разделились на два отряда: один, более оседлый, Мережинский и Ветлугина – собирающий информацию перебираясь из аула в аул, другой, оперативный, в составе Зерчанинова и меня, уходил бы в более или менее продолжительные высокогорные маршруты, опираясь в своих розысках каптара на данные, собранные «разведывательным» отрядом.

9 сентября 1959г., вечером, группа прибыла в Закаталы. Лукомский уже выехал, не оставив никаких сведений. Сопровождавший его на протяжении месяца наблюдатель Закатальского государственного заповедника Петр Петрович Жданов, прекрасный охотник и следопыт, смог только сообщить мне, что их поиски не увенчались успехом, если не считать рассказов нескольких очевидцев, к которым он отнёсся с явным пренебрежением. 

Сам Жданов, как и другие сотрудники заповедника, категориически отрицали возможность существования какого бы то ни было зверя, неизвестного им, и более, чем иронически, относились к нашим намерениям. Напротив, первый секретарь райкома ВЛКСМ, Расул Опас Оглы Таиров, историк по образованию, с первых же минут знакомства проникся жи-вейшим интересом к нашему делу и поделился сведениями, которыми он располагал.

11 сентября был обнаружен первый очевидец, Алиев Камал, молодой охотник и пчеловод. Достаточно было ухватиться за первое звено, как по-явилась цепочка очевидцев. 12 сентября мы их нашли уже троих. Правдивость рассказчиков трудно было взять под сомнение. Это были простые люди, безыскусно повествующие о своих неожиданных встречах с человекообразным волосатым существом или его следами.

Во всех случаях, речь шла о рослом – не менее 1 м 80 см – существе, покрытом густой, гладкой, рыжей или коричневой шерстью, напоминаю-щей шерсть медведя. Возможность того, что это мог быть медведь, рассказчики, хорошо знающие этого, очень обычного там зверя, категории-чески отрицали. Полуторасуточная поездка Ю.Зерчанинова в Кахский район в сопровождении пригласившего его тов.Таирова, обогатила нас еще четырьмя рассказами.

Нет сомнения что, если наше пребывание в Закаталах оказалось бы более продолжительным, наши полевые дневники пополнились бы зна-чительным материалом. Ведь только за 4 дня мы записали 9 рассказов очевидцев, причём мы не исчерпали даже предварительного списка лиц, которых, по указанию их знакомых, следовало опросить. Особую цен-ность этих сведений составляет то, что в основном, они касаются очень недавнего периода – 1956, 1958 и даже 1959 года.

Описываемое существо именуется местными жителями не каптаром, а вехши-адамом, т.е., диким человеком. В большинстве случаев, встреча состоялась, если так можно выразиться, по инициативе дикого человека, са-мого подошедшего к костру или к лицам, работающим в лесу и, следовательно, производящим шум, который ни один зверь не мог бы оставить без внимания. В тех случаях, когда рассказчик смог определить половую принадлежность существа, речь шла о самце, что невольно заставляет вспомнить о более частых встречах с самками на северных, дагестанских склонах того же массива. Поведение вехши-адама не обнаруживает в нем ни агрессивности в отношении человека, ни особого страха перед ним.

Разумеется, вышесказанное всего лишь первое впечатление, навеянное услышанными рассказами. Последних явно недостаточно для анализа и каких-либо аргументированных выводов. По мнению местных жителей, в частности, тов.Таирова, эти существа представляют собой людей, покинув-ших человеческое общество в различные, более или менее отдаленные времена, в период, например, кавказских войн XIX века или социальных пер-турбаций революции, и одичавших в горах. Следует отметить, что уход в горы – обычная защитная реакция для местного жителя, оказавшегося в уголовном или психологическом конфликте с окружающими. 

Так, дирек-тор средней школы Тала-2, тов. Ф.Ш.Фильманов, сообщил нам, что зимой 1958 г. сошла с ума и скрывалась в горах одна из жительниц поселка. Она была обнаружена лишь через 3 месяца. Он называл нам ее фамилию, но за недостатком времени мы не смогли с ней познакомиться. Тов. А.Ахундов, электромонтер, коммунист, говорил нам об уходе в горы жителей, находящихся под угрозой репрессий в период преступной деятельности Багирова, а также о случаях кровной вражды, когда «мститель» семьи, приводя в ис-полнение приговор, также скрывался в горах. Многие из этих лиц впоследствии не возвратились и судьба их неизвестна.

Однако приближение полнолуния вынуждало нас переместиться в Белоканы, километров на 30 северо-западнее Закаталы. Оба городка расположены у подножия южных отрогов Главного Кавказского хребта, в том месте, где они переходят в равнину левобережья реки Алазани, протекаю-щей с северо-запада на юго-восток, в среднем в 40 километрах от водораз-дельной линии Главного Кавказского хребта и в 20-25 километрах от, под-ножья его южных отрогов…

Первые сведения о каптаре, полученные по прибытии в Белоканы, привели нас в глубокое недоумение. С каптаром оказалось знакомым значительное количество жителей. По прошествии нескольких дней, его портрет, охотно описываемый населением, представился нам во всех подробностях.

Днем каптара не видно. По словам местных жителей, он прячется на кладбищах, или на заброшенных старых мельницах, или в развалинах дре-вних крепостей. Самой примечательной особенностью каптара является его ослепительно белый цвет («белее снега», «белее молока»). Что же такое каптар? Каптар – это душа плохого человека, которого земля не принимает (мы можем убедиться в этом, осмотрев глубокие ямы, возникшие на кладбищах на месте некоторых могил), а Аллах не пускает к себе.

Каптара невозможно убить – его «никакая пуля не берет, даже автомат». Были случаи, когда охотники со страху стреляли в него. В ответ каптар невозмутимо протягивал выпущенную в него пулю. Однако, говорят, что раньше – и многие старики помнят это – случалось поймать каптара, смазав его излюбленную лошадь смолой. К утру каптар оказывался прилипшим к спине коня. В дальнейшем, единственная трудность в том, чтобы воткнуть ему иглу в область сердца. Если это удается, каптар переходит в полное повиновение к тому лицу, которое сумело вколоть иглу. 

Каптар, попавший таким путем в семью, оказывается сильным и трудолюбивым Работником – таскает воду, колет дрова, косит сено. Правда, он все приказы исполняет «наоборот», так что ему приходится предлагать «не ходить за водой», «не пилить дров» и т.д. Все рассказы о пребывании каптара на роли домработницы неизменно оканчиваются следующим эпизодом: воспользовавшись отсутствием взрослых, каптар подходит к маленькой дочке своих хозяев и, протягивая ей красное яблоко, просит ее вытащить иглу. Ребенок повинуется. Тотчас же каптар глубоко ей раздирает когтями правую щеку и скрывается в горах.

Описание каптара, его повадок, история его пленения и бегства повторялись нам со стереотипным однообразием десятки раз. По правде сказать, нам стоило большого труда их выслушивать: с самого начала мы знали все, что сообщит нам рассказчик.

По словам некоторых очевидцев, излюбленным времяпрепровож-дением каптара является катание на лошадях по ночам. Каптар носится на ней часами; утром лошадь застают взмыленной, усталой, голодной, а грива ее заплетена в косички. Однако, ни разу нам не удалось найти ни бывших хозяев каптара, ни ставшей матерью девочки со шрамом на правой щеке. Они или умерли, или уехали неизвестно куда.

Таков портрет каптара, приведший членов группы, по природе склонных к пессимизму, в глубокое уныние, а тех, кого радуют все явления жизни, – в состояние неудержимого веселья. Было совершенно ясно, что в Белоканы мы столкнулись с одним из представителей шаловливого племени русалок и леших, ничего или очень мало общего имеющих с каким-либо реальным зверем, разве только с лаской.

Вместе с тем, если отбросить иглу, яблоко, катание на лошадях и капризы каптара, то сам внешний образ невзначай встреченного каптара – его «фасон», по местному выражению, носил поразительно реалистический, я бы сказала, натуралистический характер. Его рост, белая окраска, закрывающие лицо волосы, длинные груди самок, часто заброшенные на плечо, его прыгающая походка описывались во всех рассказах с подкупающей искренностью.

Тем не менее, нам слишком трудно было свыкнуться с мыслью о возможности существования подобного создания. Мы решили, таким образом, сразу после засидки с дедом-охотником, возвратиться в Закатаны, к рыжему вехши-адаму, куда более соответствующему сложившемуся у нас представлению о «снежном человеке». Но, кстати, какого каптара собирается нам показать дед – черного сурового великана или эту белую пляшущую чертовщину? «Конечно, белого», – удивившись нашему вопросу, ответил Хаджи Магома, – «Каптар только белый бывает. Белый, белый, как снег. Завтра пойдем в засаду. Может быть, он в первые же ночи не придет, но за полнолуние мы, наверное, увидим его».

В тот же вечер мы вернулись к большому разговору о стрельбе, начатому еще в Москве. Мережинский считал необходимым, при первой же встрече, стрелять в человекообразное существо. Я была категорически против. Я считаю одинаково важными все аргументы, которые я приводила в защиту своей точки зрения. Последовательность, в которой я их здесь излагаю – случайна и не определяет их значимость.

1. Возможно, что нам суждено первыми увидеть существо, представляющее необычайный интерес для науки. Речка Казбина, куда нас собирался привести на засаду старый охотник, по уверениям жителей, систематически посещалась каптаром. Так, за последние четыре дня его видели здесь дважды: 14 сентября его видел охотник Оганесов, а 16 сентября – женщина, проживающая у мельницы. Сам наш дед трижды видел его у этой речки в разные годы. Следовательно, если только это создание существует, мы, вероятно, сможем увидеть его вновь и не раз.

Таким образом, мы могли рассчитывать на возможность вести исключительные по своей важности наблюдения за этим существом в его естественной среде. Наличие яркого лунного освещения и чрезвычайно чувствительных пленок при ослепительно белой окраске каптара позволяло нам надеяться на получение серии кадров, где обозначились бы, по меньшей мере, общие контуры существа.

2. Нет сомнений, что каптаров сохранилось считанное количество. Лишить жизни одну из последних особей, по несчастной случайности могущей оказаться последним самцом, было бы непоправимым преступлением.

Установив действительное существование зверя, заручившись под-держкой местных властей и охотников, обнаружив место и время его появления, выследив пути его ухода, организовав цепь засидок, мы могли рассчитывать, с большой долей вероятности, на возможность изловить его живым.

3. Я не упоминаю о такой «мелочи», как данное старому человеку честное слово, что никто из нас стрелять в каптара не будет. Если бы мы смогли привести ему в оправдание выстрела, допустим, возникший испуг, то это объяснение не избавило бы старика, видного деятеля «прихода» мечети, от обвинений, несомненно посыпавшихся бы на него со стороны стариков-мусульман. У нас не было ни инструментария, ни препаратов, ни сосудов, необходимых для исследования и сохранения органов, в частности, мозга, крови, желез внутренней секреции.

4. Нашими единственными трофеями оказались бы шкура и кости.

5. Прицельный выстрел по подвижному объекту, в ночной обстановке, когда столь изменчивы конфигурация предметов и представления о расстоянии, требует большого опыта и далеко не по плечу первоклассному стрелку. Мережинский около 20 лет не держал оружия в руках, мне тоже давно не приходилось тренироваться, никто из нас никогда не охотился и не совершил ни одного ночного выстрела. При этих условиях выстрел в ноги с тем, чтобы только ранить, я рассматривала, как чистейшую фантазию.

6. Мережинский располагал лишь малокалиберным оружием. Беспомощность малокалиберной винтовки доказывается тем, что до 40% пораженных выстрелом птиц и мелких животных остаются практически невредимыми, в связи с чем в охотничьей литературе умножаются, последнее время, требования запретить охоту с малокалиберной винтовкой. У Мережинского же была даже не винтовка, а малокалиберный тренировочный пистолет, вдобавок, неисправный. Единственным результатом использования этого инструмента была бы безнадежная потеря вспугнутого каптара.

Слов нет. Каждого из нас глубоко волновала мысль о возможности первым открыть «снежного человека», представив неопровержимое доказательство – его труп.

Однако такое примитивное решение проблемы казалось мне более к лицу группе искателей приключений, чем образованным людям, представляющим, в данном случае, советскую науку. Я считала, что мы должны смирить наше нетерпение. Одно только констатирование действительного существования каптара, подтвержденное фотокадрами, могло утешить наше тщеславие. Я не говорю о том, как невелика была бы охотничья честь застрелить из-за угла беззащитное, пугливое существо, столь схожее с человеком, видимо, доверчиво относящееся к нему и никогда не испытавшее от него обиды.

Возникшая же ситуация прибавила к этим соображениям еще два, уже вовсе не теоретического порядка: Нам было известно о поразительном сходстве каптара с человеком. Нам также были известны случаи ухода отдельных жителей в горы. Об истинной же природе каптара, мы ничего не знали. Мы не могли, следо-вательно, отвергнуть возможность того, что под нашим выстрелом окажется не человекообразное существо, а человек, ставший под влиянием иск-люючительных обстоятельств звероподобным.

Наконец, нам предстояло устроить засаду не в отдаленных горных лесах, а на окраине села, в нескольких десятках метров от жилых домов. Нам не были известны привычки, нравы и особенности местных мусульман. Ничто не могло нас гарантировать от выстрела в человека, совершающего ночное омовение, или случайно оказавшегося у речки, или, наконец, решившего устроить над нами невинную шутку.

Последствия случайного ранения или убийства человека оказались бы ужасными. Не говоря о моральных терзаниях, подобный инцидент повлек бы катастрофу для всей деятельности Комиссии по изучению вопроса о снежном человеке. Ее многочисленные противники не преминули бы пред-ставить Комиссию, как группу социально опасных лиц, настолько одержимых своей идеей, чтобы стрелять в жителей азербайджанского города, видя в них… йети. Деятельность Комиссии завершилась бы непоправимым скандалом.

Такова была моя точка зрения. В тот вечер я ее изложила в особенно категорической форме. Стрелять – и то наверняка – я считала допустимым лишь в исключительном и маловероятном случае нападения со стороны каптара, Мережинский со мной полностью согласился.

Первые две ночные засидки на берегу речки Казбина, 16-го и 17-го сентября, не дали результатов. Поблизости от нас раздавались выстрелы – только что открылся сезон охоты. Наш дед явно нервничал, опасаясь, что эти выстрелы вспугнут каптара. 18 сентября мы разместились в другом месте: на той же речке, но в непосредственной близости от окраинных домов селения того же названия. Мережинский с дедом засели у поляны, смежной с речкой, Зерчанинов и я – метров на 80 выше по течению той же речки, представляющей собой, собственно, крупный ручей.

Едва мы расположились и поднялась луна, как ровно в 20 ч. 45 м. до нас двоих донесся выстрел пистолета. А через несколько минут явился Мережинский, в состоянии глубокого аффекта, дрожащий, бледный, покрытый потом: «Я стрелял в человека или в черта!» – таковы были его первые слова. Мы перешли к поляне, где, не переставая дрожать, Мережинский рассказал о том, как он увидел издали промелькнувшую белую фигуру, шедшую на двух ногах и принятую им вначале за очередного охотника. Почти тотчас фигура исчезла, но стал раздаваться сильный плеск в речке. 

Белая фигура снова показалась на несколько мгновений, на расстоянии в 40-50 метров, а затем с поразительной скоростью пробежав вверх по речке около 30-40 метров, выскочила на четвереньках из речки на поляну, прямо перед засидкой, в 12 м от нее, встала на задние ноги и издала звук «Хе-хе-хе». Уже, когда она появилась вдали и дед взволнованно шепнул Мережинскому: «Аппарат! Аппарат!», Мережинский схватил не фотоаппарат, а свой пистолет. 

Выстрел произошел почти одновременно с появлением перед за-сидкой существа, который, таким образом, был в поле зрения Мережинского не более 3-4 секунд. Мережинский стрелял, не целясь, не различая, как он нам сознался, ни мушки, ни даже дула пистолета. Ослепленный вспышкой, Мережинский уже не видел больше существа, а только слышал, как оно с еще большей скоростью убежало вниз по воде. Насколько успел разглядеть Мережинский, существо сильно напоминало худого взрослого человека и, действительно было ослепительно белого цвета. Никаких подробностей Мережинский рассмотреть не успел.

Сдерживая бесполезное возмущение, мы слушали этот рассказ о нелепом провале всей работы: нет фотографии, нет самого каптара, исчезла всякая надежда увидеть и изловить зверя – он, разумеется, в этот район больше не вернется. Нет даже сколько-нибудь подробного и достоверного описания внешности спугнутого существа. Утренний осмотр места происшествия убедил нас лишь в том, что вряд ли посетителем мог быть человек – низко свисающие над водой кусты исклюючали возможность передвижения стоя. На четвереньках же человек не смог бы так быстро пробежать описанное расстояние.

Выстрел Мережинского имел еще одно несчастное последствие. Через день, нас вызвали на неофициально созванное Бюро Райкома КПСС, где нам предложили дать объяснение нашей деятельности. В атмосфере настороженности, я прочитала лекцию об истории проблемы снежного человека, о работах советских исследователей, о значении для науки и для нашей страны возможного открытия и, наконец, о сведениях, полученных на Кавказе, в частности, в Белоканском районе и о перспективах, которые, возможно, открывают полученные от местного населения данные. К концу лекции явился Мережинский и внезапно сделал ошеломляющее заявление. Рассказывая об эпизоде в селе Казбина, он, желая, очевидно, подчеркнуть сходство каптара с человеком, признал, что в момент выстрела, он был уверен, что перед ним человек, желающий его разыграть и выстрелил он в него намеренно, со злости, чтобы его наказать.

Добавлю к этому, что Мережинский распространил слух об огромной награде за убитого каптара. Начав с 10.000, сумма вскоре достигла 50.000 рублей. Весь городок пришел в состояние неописуемого возбуждения. За нами устремлялись толпы людей. Дело дошло до того, что мы с трудом входили и выходили из гостиницы, буквально прокладывая себе дорогу че-рез шумящую толпу, насчитывающую иногда не менее 200 человек, под градом насмешек и шуток.

Неудивительно, что партийное руководство резко отрицательно отнеслось к нашей «деятельности» и вскоре нам было предложено 1-ым секретарем райкома, тов. Мансуровым, убраться из города. «Вы здесь мешаете» – несколько раз повторил он мне и Зерчанинову во время очень тягостного для нас приема. Зерчанинов не мог примириться с создавшейся обстановкой и через два дня уехал через Баку и Махачкалу в Дагестан. Вернувшись в Белоканы вечером 27.09, он на другое утро покинул нас окончательно.

В Махачкале он виделся с Леонтьевым, поведавшем ему о крайне отрицательном отношении руководящих ведомств республики к вопросу о «каптаре». Сам Леонтьев едва ли не вынужден покинуть работу и подвергается истинной травле. В высокогорном, соседствующем с нами Тляратинском районе Дагестана, Зерчанинов был всего три дня, но и за этот короткий срок он записал несколько очень интересных рассказов. Зерчанинов привез номер «Дагестанской Правды» с редакционной статьей «Научные данные? Нет! Невежество и суеверие». К счастью для нас, «Дагестанская Правда» не распространяется в Белоканах…

Причины подобного отношения руководящих лиц к вопросу о диком человеке я изложу ниже. Не предрешая вопроса о природе этого существа, было ясно одно: в Белоканском районе водится какое-то загадочное для местного населения крупное существо белой окраски, ведущее ночной образ жизни, тесно свя-занное с водой, очень резвое и опасливое.

Итак, в ночь с 18 на 19 сентября, Мережинский видел совершенно белого цвета, исключительно подвижное существо, общие контуры которого показались ему человекоподобными. Примечание. Вот, что рассказал по возвращении их этой экспедиции об этом случае на Семинаре по проблеме реликтовых гоминоидов корреспондент газеты «Комсомольская правда» Ю.Зерчанинов: «В 1958-59 годы профессор Киевского университета Ю.Мережинский ра­ботал на Кавказе и познакомился с профессиональным охотником Хаджи Магома, который в верховьях реки Алазани неоднократно видел белого каптара. Охотник сказал, что знает место, где его в определённое время можно увидеть, и согласился показать его, при одном условии – не причинять каптару вреда и подарить ему фотографию этого существа. Парадокс, но оказалось, что в этом краю, где каждый человек знает про каптара с малых лет, люди не верят тому, что он Ходжи Магома видел это существо.

Получив заверение в строгом соблюдении договорённости, охотник в начале сентября прислал телеграмму с приглашением приехать. С Мережинским выехали Ж.И.Кофман и я. После долгого перехода через заросли камышей пришли на место – на небольшую полянку, расположенную на берегу реки. По середине полянки рос большой куст. Расположились по-двое, с разных сторон куста: с одной стороны Кофман и я, с другой охотник и Мережинский.

После нескольких часов ожидания послышался плеск воды, и перед глазами Мережинского предстало мокрое волосатое существо. Оно выбра­лось на берег и стало отряхиваться, причём делало оно это по-собачьи – брызги летели во все стороны. В этот момент профессор не выдержал. На­рушив данное охотнику слово, он вытащил из кармана старенький револь­вер и прицелился в каптара. Руки у него от возбуждения дрожали. Охот­ник с криком: «Ты же обещал!» – попытался ему помешать, но не успел. Раздался выстрел, но профессор промахнулся. Каптар метнулся к воде и скрылся в камышах. Охотник был до глубины души оскорблён вероломством учёного. Как тот ни уверял его, что револьвер был заряжен ампулой со снотворным и никакого вреда выстрел бы не причинил, охотник заявил, что он больше не доверяет русским и не хочет иметь с ними никаких дел».

Так безрезультатно закончилась эта история, а ведь будь ученый более выдержанным и не гонись он за сиюминутным результатом, в этом ме-сте можно было бы со временем организовать длительные наблюдения и тогда уже были бы вероятно и фотографии, и киносъёмки, а, может быть, и приручение. Продолжение отчёта Ж.И.Кофман: 21 сентября, нам сообщили, что прошлой ночью охранник «аэродрома» видел каптара, гоняющего лошадь. Я немедленно выехала к нему, а че-рез несколько часов увидела и саму лошадь и ее хозяина.

Грива в целом спадала совершенно свободно и нигде не была спутана. В средней трети гривы свисали две косы, основания которых, на загривке, отстояли друг от друга на расстоянии примерно 15 см. Каждая коса состояла из трех отдельно выделенных у загривка и очень туго свитых, скрученных, как бы пальцами, жгутов. Из таких трех жгутов и была сплетена каждая из кос. Местами витки были очень правильным и, туго затянутыми и точь в точь напоминали женскую косу. 

Местами они были сложены небрежно, и «проскакивало» очередное звено. Но самым поразительным был узел, которым были связаны друг с другом свободные концы обеих кос. Точнее выражаясь, здесь был не узел, а сложнейшая комбинация петель и узлов, переходящих друг в друга, связанных и перевязанных меж-ду собою. Отдельные жгуты были пропущены в узлы, затянуты в них, прокручены, перекручены вокруг оси узла, завязаны в новые узлы и т.п. Не-смотря на сложность этого образования, и здесь волосы нигде не были спутаны. Их пучки были уложены не игрой случая, а согласно своеобразному плану, в целях, которые предвидел чей-то разум, и инструментом, который не мог быть ничем иным, как чьими-то пальцами.

Точно такая же петля из двух связанных кос, но меньших размеров, свисала у холки.

Все это образование в целом создавало впечатление – признаюсь, приводящее в замешательство, – творчества, реализованного второпях и небрежно умелыми пальцами, служащими какому-то темному, сложному сознанию. Никогда человек не сплел бы подобный узел, Человек, которому потребовалось бы скрепить петлю в гриве лошади, связал бы ее значительно проще. То, что я видела, было какой-то пародией, карикатурой на человеческий труд.

А стоящие возле меня простые люди, безграмотные крестьяне, дивясь моему изумлению, очень естественно объясняли мне, что в эти петли каптар просовывает ноги, т.к. катается он не как человек, а «наоборот», лицом к крупу, держась одной рукой за хвост, другой – за ногу лошади. Впоследствии мы видели несколько таких грив, неизменно у кобыл. Нам много раз приходилось слышать, что они служат для ног «наоборот « лежащего на спине лошади каптара. Однако, другие жители утверждали, что каптар сидит верхом, как обычно человек, лицом вперед, и что петли в гриве служат ему для управления лошадью. Те четыре человека, которые видели каптера на лошади, заставали его именно в этой, обычной, посадке.

Предположение о том, что эти косы могли быть сплетены предварительно кем-нибудь из жителей, для того, чтобы мистифицировать нас, исклюючается категорически. Во всех случаях, наше появление у хозяев лошади было так же неожиданным для них, как для нас самих. Местным жителям незачем было нас обманывать. 

Существование каптара и его привычка кататься на лошадях представляются им настолько естественными, что их, напротив, поражала неосведомленность московских «инжиниров». «А разве у вас в Москве нет каптара?» – часто слышали мы удивленный вопрос. Разговор неизменно оканчивался советом поймать каптара, просмолив спину лошади.

Убежденность жителей, виденное Мережинским существо, сложные петли в гриве избранных кобыл, множившиеся с каждым днем лаконичные рассказы очевидцев постепенно приводили нас к мысли о возможности действительного существования поразительного существа. Должна приз-нать, что было очень трудно придти к тому, чтобы допустить эту мысль. Пунктов, посещаемых каптаром, мы насчитывали, к концу сентября, пять. Крайних точек отделяло расстояние в 15 километров, с востока на запад и в 10-12 километров с севера на юг.

Почти каждую ночь до 19 октября я проводила в засаде, до первых чисел октября мы вдвоем с Мережинским, после его отъезда – одна. С вечера мы залегали либо над посещаемой каптаром речкой, либо вблизи от намеченной лошади. Как известно, эти засады успеха нам не принесли. Причин к тому три:

• Нас было мало. Часто случалось, что в те самые ночи, когда мы сидели в одном пункте, каптар появлялся в другом. Кроме того, лишённые средств передвижения, мы зачастую не имели возможности быстро переместиться и оказаться там, где следовало устроить очередную засидку.

• Проливные затяжные дожди, сопровождавшие очень раннюю в этом го-ду и холодную осень, сорвали больше половины наших засидок. В такую погоду, уверяли жители, каптар не ходит.

• Посещение каптаром обитаемых людьми районов и, в частности, его катание на лошадях носят сезонный характер. Он начинает появляться в июле, интенсивно катается в августе и в сентябре, иногда еще немного в октябре, если стоят хорошие дни. Зимой каптар «работает совсем мало-мало».

Мы приехали в Белоканы в середине сентября, в самый сезон езды каптара. Но нам потребовалось известное время для сбора информации, ориентации в месте и обстановке и преодоления естественного недоверия, которое, вначале, вызывали у нас все рассказы.

Мы начали выслеживать каптара слишком поздно. « Зачем не приходил 5-10 дней назад, – с досадой говорили нам хозяева, – в то время, каждую ночь каптар катался!». Кроме того, каптара наблюдают в период полнолуния – то ли потому, что именно в эти ночи он покидает свои убежища, то ли потому, что его попросту легче увидеть в лунную ночь. Сентябрьское полнолуние кончилось числа 22-го, октябрьское должно было начаться лишь 16-го.

В двух пунктах нами была заготовлена смола и хозяева, рады избавиться от каптара, замучившего их лошадь, катаясь на ней по ночам, давали согласие на использование последней в качестве приманки. Но неизменно случалось так, что когда мы у них караулили, начинался дождь. Через несколько дней, восстановилась погода, и мы оказывались в другом месте. А затем выяснялось, что именно в эти дни, каптар вновь катался. Хозяев же трудно было заразить нашим воинственным настроением. Они готовы были нам с большой искренностью помочь во всем. Но, что-либо предпринимать по собственной инициативе, да еще в одиночку, вовсе не укладывалось с флегмой истинных сынов Востока.

21 сентября я впервые услышала о другом человекообразном существе, также посещающем Белоканский район – меше-адаме, «лесном человеке». Впоследствии нами было собрано значительное количество свидетельских показаний о нем. Речь идет, несомненно, о том же существе, что и дагестанский «каптар» и закатальский «вехши-адам».

Большинство встреч имело место в районе селений, граничащих с запада с лесами бассейна Алазани, очень густыми и местами практически не исследованными из-за непроходимости. Новым оказалось в этих сведе-ниях связь «лесного человека» с деревьями. В одном случае его видели стоящим высоко в ветвях крупного дерева. Согласно другим слухам, в Алазанских лесах изредка встречались очень большие гнезда, сплетенные в ветвях, считающиеся обиталищем лесного человека. Однако до первоисточника этих слухов я не сумела добраться за отсутствием времени. Слы-шали мы и три рассказа о будто бы похищенных женщинах, которые вели супружескую жизнь с диким человеком. Точнее, считалось, что похитите-лем был медведь и что «лесные человеки» являются плодом этого брака.

Наконец, в конце сентября, на сцену вышло третье существо. Константин Александрович Дьяков, русский офицер в отставке, сотрудник гар-низона Лагодехи (Груз. ССР) поведал нам о трех своих встречах с диким человеком в районе Алазани.

Последний раз он видел его за три недели до нашей беседы. Группа офицеров, охотников, расположилась у костра. Внезапно, к ним из леса вышел крупный, мужчина, весь обросший густыми, вьющимися, черными волосами. Лицо нельзя было рассмотреть из-за покрывающей его расти-тельности и свешивающихся с головы спутанных длинных волос. Под мышкой он держал двух умерщвленных черепах. Несмотря на свирепый вид, существо скромно уселось метрах в десяти от костра. Брошенную ему офицером колбасу оно жадно проглотил большими кусками, не разжёвы-вая.

Предыдущая встреча состоялась в том же месте, в декабре 1958. Больше всего Дьякова поразило тогда то, что вместо того, чтобы улечься поблизости от костра, – ночь была исключительно холодной – существо отошло на несколько десятков метров, вырыло себе ложе в сыром, холод-ном прибережном иле и провело там ночь. Вокруг таза, существо носило пришедшие в полную ветхость и потерявшие всякий цвет… трусы. При первой встрече Дьякова с существом два года назад, этот костюм имел более приличный вид. Тогда же существо еще говорило довольно связно по-русски, хотя оно бормотало вовсе не то, о чем его спрашивали. Теперь же, оно не говорило, а лишь издавало нечленораздельные звуки.

Со слов старика-паромщика, это существо появилось в Алазанском лесу три года назад и является, невидимому, беглым заключенным или сумасшедшим. Встречался он в радиусе 20-30 километров.

3 октября, мы вместе с Дьяковым выехали на это последнее место встречи, захватив колбасу и изрядную порцию люминала. В ту ночь су-щество не явилось. На следующий день установилась хорошая погода, мы боялись пропустить каптара и вернулись в Белоканы. Вскоре мы услышали о присутствии подобного одичавшего человека, дикого Сулеймана, в райо-не Нухи. Говоривший с нами житель Нухи приглашал нас к себе и обещал, что в течение нескольких дней мы его наверняка увидим. К сожалению, как всегда, наша малочисленность и отсутствие транспорта не позволили нам выехать в Нуху, расположенную в 90 км к востоку от Белоканы.

К концу сентября мы узнали о том, что в одной семье хранится тали-сман – кость каптара, некогда содержавшегося и скончавшегося у старшего поколения семьи. Через день мы разыскали кость – это быоа, по-видимому, левая надпяточная кость. Члены семьи сообщили, что каптар был изловлен дедом в районе Бадиаури, в 55 километрах на востоке от Тбилиси (!), что и теперь там каптар водится во множестве и многим жителям известен.

16 октября я выехала в эту маленькую азербайджанскую деревню, вкрапленную на грузинской территории. Одного взгляда на окружающий ландшафт было достаточно для того, чтобы поставить под сильное сомне-ние достоверность семейного предания. Деревня расположена в 15 кило-метрах к югу от невысокого Кахетинского хребта и речки Иори, в совер-шенно обнаженной, выжженной солнцем, слегка всхолмленной равнине, переходящей западнее в Ширакскую степь. Внимательно изучив в бинокль простирающиеся на десятки километров, покрытые скудной травой, уны-лые пространства, я решительно не обнаружила на них ни одного укрытия, растительного или скального, могущего приютить каптара.

Местные члены семьи, в том числе и 80-летний дядя, ничего не знали о данном каптаре и его кости, хотя о существовании вообще каптара им было известно. Однако, здесь каптар называется не каптаром. Он носит другое имя и это название грозно прозвучало в моих ушах. Здесь каптару имя – джин! Он так же белоснежен, как его белоканский сородич и так же предается верховой езде, заплетая в гриве косички. Однако приближение к центрам цивилизации наложило свой отпечаток на культурное развитие каптара. Не удовлетворяясь спортивными занятиями, он отдает дань и Терпсихоре. Один из моих собеседников был свидетелем, несколько лет назад, в 2 часа ночи, небольшого камерного концерта, данного группой каптаров-джинов в соседней рощице: одни играли на барабане, вторые приплясывали, в то время, как третьи сопровождали выступление хоровым песнопением. Все участники самодеятельности сгинули во мраке, как только мой собеседник трижды повторил начало молитвы: «Писси, мулла…».

С грустью я всматривалась в кроткие глаза моего нового друга, в его живое лицо, так откровенно отражающее все чувства – удивление, страх, любопытство – которые ему довелось пережить в ту ночь, и думала о том – какова цена всему собранному нами в Белоканы материалу? Ибо в одном я была убеждена – к несчастью, мой собеседник мне всё это наврал… Единственное утешение я находила в том, что жители села являются потомками давно покинувших родные земли азербайджанцев. Рассказывали они о джине неопределенно, общими фразами, и за исключением упомянутого свидетеля, никто его не видел.

17 октября я вернулась в Белоканы. Здесь меня ожидала телеграмма из Москвы: вывезенная Мережинским кость каптара принадлежала домашнему буйволу. Итак, мы прожили в Белоканах и прилегающих к нему селах немногим больше месяца. Мы имели беседы с десятками, если не сотнями местных жителей – лезгинами, аварцами, азербайджанцами, армянами, русскими, персами и т.д. По их отношению к проблеме каптара, всех жителей можно разделить на три, количественно очень неравноценные, группы.

Представители первой группы, наиболее многочисленной, слышали, главным образом, от стариков рассказы о каптаре и относятся к ним иро-ниически. Они не верят в существование каптара. Среди них много охотников, которые считают невероятным, чтобы на протяжении многих лет походов по окрестным горным лесам, они никогда не встретили бы самого зверя или следов его жизнедеятельности, если подобный зверь существует. Рассказы о каптаре они относят к числу суеверий невежественных людей, еще находящихся в плену пережитков магометанства.

Мусульманство хранит до сих пор прочные корни в народе, и мы могли заметить, что центральные органы уделяют ему большое внимание. Так, почти нет номера «Бакинского рабочего», который бы не содержал статьи, заметки или фельетона, посвященных борьбе с муллами и проповедуемым ими учением. Нам, чужестранцам, не удалось выявить тайные нити, связывающие каптара с Аллахом, но нет сомнений, что в представлении верующих такая мистическая связь существует.

Не трудно понять досаду и раздражение руководящих лиц, ответственных, в частности, и за моральное воспитание своих подопечных, при появлении никому неведомых людей, командированных за каптаром самой Академиией Наук СССР, как всюду объявлял Мережинский, не считаясь с нашими протестами.

«Вы мне тут всю антирелигиозную работу разрушаете. Вы взбудоражили весь город и приехали помогать мулле», – раздраженно говорил нам первый секретарь райкома партии во время упомянутой беседы. Такое же, очевидно, недоумение вызвало бы в Рязанской области появление экспедиции Академии Наук, заверяющей председателей колхозов в существовании русалок и обещающей 50.000 рублей за их труп.

Вторая группа, также довольно значительная, насчитывает лиц, ко-торые вообще никогда ничего не слышали о каптаре. И, наконец, очень малочисленная группа очевидцев. Это люди разных возрастов, различных уровней образования и развития, друг с другом, обычно, не знакомые. Их рассказы всегда очень кратки, лаконичны и лишены стремления произвести впечатление. Подробности следуют только в от-вет да вопросы, после того, как был заслушан рассказ. 

В большинстве случаев подробности (глаза, рот, шерсть) отсутствуют, т.к. рассказчик, сильно перепуганный, бежал от каптара. Он в этом сознается, зачастую под смех и насмешки аудитории. Он не выдумывает деталей. Просто, он этого не видел, не заметил или забыл. На наших глазах нередко разгорались ожесто-ченные споры между очевидцем и неизбежными свидетелями беседы, любопытствующими зеваками. «Нет каптара. – уверяют они. – Он тебе со страху привиделся». «Я тоже так думал раньше, – огрызается рассказчик, – посмотрим, как ты будешь выглядеть после встречи с ним».

Мы заметили, что человек, столкнувшийся с каптаром, обычно об этом умалчивает. Изредка, он поделится пережитым испугом с женой, от-цом или братом «Почему ты никогда об этом не рассказывал?» – часто спрашивали при нас удивленные соседи.

Чанда напишет позже: «Раньше я никогда не видела подобных косичек, а когда попыталась воспроизвести одну, то у меня ничего не получилось. Косичка состоит обычно из прядей, которые предварительно скручены в жгуты и потом крепко сплетены. Сама я была до этого знакома с разными видами».

Для характеристики умонастроения местного населения в целом, следует отметить, что оно пребывает в удивительном неведении относи-тельно окружающего его животного мира. Охотникам известны лишь те представители фауны, которые обладают промысловым интересом. Их немного: медведь, кабан, тур, шакал, фазан. Остальные звери их не интере-суют, они, зачастую, даже не знают об их существовании. Так, енот-полос-кун, количество голов которого достигало в Белоканском и соседствую-щих районах около 4000, по данным 1953г. (а с тех пор он продолжает ин-тенсивно размножаться), не известен даже лучшим охотникам. 

«Такого зверя у нас нет», – заверяют они. Охота ведется примитивно, как правило, с подхода. Но так как охотник мало знаком с повадками даже тех немногих зверей, которых он преследует, охота превращается попросту в более или менее беспорядочное шатание по лесу. Жизнь леса и его обитателей не возбуждает любопытства местных жителей. Каптар, в свою очередь, мало нарушает их равнодушие. Купается, катается на лошадях и ладно. Никому не придет в голову выслеживать его, изучить его, искать его или просто даже задаться вопросом о том, что оно такое. 

Мысль же о том, чтобы его изловить уж вовсе не посетит местного человека. Да и для чего? К тому же, вселяющий ужас, призрачный внешний вид, сходство с человеком, тайна происхождения, неясная связь с верой сами по себе составляют для каптара неписаное табу очевидцев. Их, безусловно, много больше, чем мы их встречали. За неимением времени и средств передвижения мы не опросили даже многих лиц, о которых мы знали, что они встречали каптара. Так, в моем дневнике фигурирует за одно только 10 октября: Узунов Курба, видел недавно; Чолахов Сомэт, видел месяц назад, как каптар ел кизил; Ахмедов Сабир, видел его на лошади в прошлом году. Все эти лица остались, к сожалению, не опрошенными.

Как было сказано выше Ж.И.Кофман создала базу экспедиции, которая располагалась в селе Сармаково. Почти ежегодно на базе экспедиции останавливались группы молодых ребят, чаще всего студентов, отправляющиеся на поиски легендарного существа. Все они получали у неё подробнейший иструктаж, необходимое снаряжение, которое, к сожалению, иногда забывали возвращать.

За почти 30 лет работы экспедицией был собран огромный материал: сотни рассказов очевидцев из разных районов, десятки фотографий следов, изготовила несколько отлично выполненных гипсовых слепков этих следов. Неоднократно участники поисковых групп её экспедиции шли по следам алмасты, видели в темноте светящиеся красным светом глаза, которые находились на высоте примерно 1,2-1,5 метров и, следовательно, не могли принадлежать волку или рыси (кстати, и у того, и у другого глаза ночью светятся зелёным, а не красным светом – примечание автора).

Неоднократно Жанна Иосифовна буквально «сидела на хвосте» у своего подопечного, но каждый раз ему удавалось скрыться от неё. Правда в узком кругу она признавалась, что несколько раз видела существо, которое, по всей видимости, было не кем иным как алмасты, но это было на таком расстоянии, что сфотографировать его не было возможности, следователь­но, доказать, что это он, было бы нельзя, а неимея на рукахдоказаельств обнародовать подобные наблюдения она не считала нужным.

Некоторым из участников экспедиции посчастливилось и увидеть алмасты. Так, Э.Б.Зелигман , дежурившая ночью в пустом коше, расположенном в нескольких километрах от Сармаково, который якобы  посещает алмасты, услышала чьи-то шаги – кто-то приближался к кошу. Через некоторое время звуки шагов прекратились, и в проёме окна на фоне неба появилась лохматая голова.

Очевидно, незнакомец разглядел или почуял находящегося в тёмном помещении человека, так как силуэт его го­ловы исчез и послышался удаляющийся топот его ног. Похожая ситуация произошла с харьковским исследователем Г.Пан­ченко. Летом 1989 года он узнал от знакомых балкарцев, что в сарай, в котором находилась захромавшая лошадь, регулярно наведывается алмасты. Панченко не стал терять времени на поездку за плёнкой для фотоаппарата (она у него перед этим кончилась) и поспешил к этому сараю. 

Прикрывшись брезентом, он затаился и стал ждать. Уже глубокой ночью послышались осторожные шаги приближающегося животного, Потом в широком проёме над дверью показалась фигура похожего на обезьяну или волосатого человека существа, которое мягко спрыгнуло вниз. Через некоторое время это существо подошло к лошади стоявшей совершенно спокойно и стало поглаживать её по шее. При этом раздавалось приглушённое бормотанье, интонации его были успокаивающие, ласковые. Лошадь стояла по прежнему спокойно. Панченко было плохо видно, но, когда он пошевелился, незнакомец метнулся к двери, одним прыжком буквально взлетел на край оконного проёма, соскочил вниз и… раздался удаляющийся топот его ног.

Интересно, что оба случая произошли фактически в одном и том же районе – между кошем и сараем расстояние всего несколько километров. Это говорит о том, что за прошедшие почти 20 лет алмасты в этом конкретном районе сохранились и это вселяет надежду, что будущие исследователи, после окончания гражданской войны на Северном Кавказе, смогут продолжить наблюдения, начатые Кофман и её коллегами.

Несколько раз участники поисковых групп видели похожие на человека тёмные фигуры, пробегавшие по склонам или гребням холмов, но всегда это было на большом расстоянии, на полученных фотографиях эти фигурки имели размеры, сопоставимые с зерном фотоплёнки, так что ни о каких деталях изображения говорить не приходится.

А.Данилов. Одной из групп все-таки повезло. Московская группа А.Данилова в 1978 году закончила полевые работы и возвращалась на базу. Усталые ребята растянулись по тропе, которая извивалась по склону горы. За очередным поворотом проглядывало небольшое кукурузное поле. Обогнув поворот, идущие впереди увидели трогательную картину – волосатая мама, с опаской поглядывая на появившихся из-за поворота людей, загоняла в кукурузу двух маленьких детёнышей. 

Алмастята, как всякие малыши, выворачиваясь из-под её руки, с любопытством поглядывали на людей. Ситуация была вполне человеческая – мать, испугавшаяся незнакомцев, пытается укрыть своих детей. И все движения у неё были человеческие – она ласково, но настойчиво подталкивала малышей в гущу кукурузы. Преследовать её, конечно, никто не стал, а сфотографировать не успели, так как фотоаппарат находился в рюкзаке. (В. Макаров, «Атлас Снежного человека»).