Нечто странное

Жили мы тогда в Архангельске. Я, мама, папа и годовалый брат. Ничего до этого странного не происходило. 

Спали мы с братом в одной комнате. Кровати стояли вдоль стен друга напротив друга. И в одну ночь я никак не мог уснуть, в то время как все уже спали. Я увидел что-то странное с правой стороны кровати моего брата. Оно сидело под стулом, у него были совсем маленькие ножки и большая волчья голова. Рук не было. У него были светящиеся мутно-желтые глаза. Я пересекся с ним взглядом и смотрел в его глаза около минуты. Я не знаю, что это могло быть. Мне очень четко врезалось это в память и на протяжении 18 лет никак не могу понять, что это было и зачем оно приходило. Может кто подскажет, кто с этим, возможно, сталкивался?

А вторая история приключилась с моим братом около трех лет назад. Дело было зимой, он шел от метро до дома. Идет он вдоль многоуровневой парковки, а впереди него идет то ли женщина, то ли старушка, вся сгорбленная и одетая во все черное. Свернула она за угол парковки (а там стена самой парковки, справа от нее - забор железный и образуется узкая тропа). 

Через несколько секунд проходит мой брат и смотрит на эту тропу, а там только черная собака - женщина просто исчезла. Я думаю, что это был оборотень, хотя и не верю в их существование. Вот такие две странные истории из нашей с братом жизни. Иногда приходит мысль, что это одно и то же существо, которое приходило ко мне в детстве. А может, приходило к моему брату...

Призраки

...Эту историю мне рассказала мама. Как-то ночью проснулась она от стука, будто кто-то в окно стучит. Живём мы на первом этаже, поэтому неудивительно. Посмотрела в окно – никого нет. Видимо показалось. Только легла – опять стук. И как будто не по стеклу, а по железному подоконнику палкой стучат. Звук ясный отчётливый. Мама разбудила папу. Она подумала, что это хулиганит кто-то.

Папа проснулся и тоже услышал стук. Подошли к окну - нет никого. Открыли окошко, выглянули – поблизости никого нет, и не слышно шагов, если бы это были хулиганы. И что самое странное, было начало марта, нет никаких следов на снегу. А времени было часа три ночи. Потом ещё несколько раз слышали они стук. А днём пришла телеграмма, что умер мамин отец – мой дед.

...А эту историю рассказывали мне многие друзья-приятели из деревни, куда я раньше приезжал в гости к бабушке. Происходило это в Архангельской области; лесном, северном крае… Дело было в 90-х годах. Деревня наша расположена в шестидесяти км от райцентра и в пятидесяти км от Большой асфальтовой дороги. Нужно ехать по грунтовке, где по пути ещё три деревни. Короче глухомань. Тогда в деревне был лесопункт, жило много народу, работали в лесу.

Была от райцентра (а точнее от асфальта) ещё одна дорога – так называемая техническая. По ней лес возили. По дороге этой на сорок-пятьдесят км не было никакого жилья, никаких деревень. По дороге этой ходили МАЗы – лесовозы. Лес раньше возили и днём и ночью, движение было относительно большое. И рассказывали водилы одну вещь. Где-то на полпути, по дороге этой, стоит на обочине женщина, средних лет. Стоит, голосует. Останавливаешься, открываешь дверь – нет никого... То, что женщина эта на полпути встречается - уже само по себе странно.

Грибники-ягодники летом они поближе к населённым пунктам ходят, а те, кто далеко – те сами на машинах или мотоциклах. В деревнях народ в этом плане просвещённый, сразу все смекнули, что дело нечисто. Но такие вещи творятся на дорогах, где кто-то погиб или умер. А там ничего подобного не было. Дорога эта не старая, советских времён. Всегда по ней только лес возили. А если бы было какое происшествие, то на все четыре деревни было бы известно. Вот так и непонятно, откуда там эта женщина. А сейчас лесопункта нет, в деревнях множество домов заколочены. Люди поразъехались. И дорога та заросла, никто по ней уже не ездит. А историю эту многие помнят.

Заброшенный хутор

Я вот как-то раз, лет 5 назад, ночевал в заброшенном хуторе, дома 3-4, в Архангельской области, река какая-то... Через реку - гарь бескрайняя. До ближайшей деревни километров 20. Гроза. Ветер - просто пипец. Я вообще-то шел за бензином и, как обычно, решил срезать, так что ни (мат) у меня с собой небыло. Забрался я, значит, в избу одну. Там мне сразу не понравился запах, вернее, легкая вонь мертвечины. 

Уже под молниями и дождем перебрался в другую. Вырубился – все же 6 часов на ногах! Просыпался дважды - первый раз от того, что меня кто-то дергал за рукав - думал показалось, второй раз от того, что кто-то теребит уже за руку в наглую, какой-то холод и удушье, и отчетливое понимание того, что это мне не кажется, что надо валить и поскорее, иначе мой разряд по рукопашке мне не поможет уже никогда... Вообще, я человек верующий и начал молиться... До утра ни разу не моргнул - кругом какие-то шорохи, все громыхает... А чуть посветлело, ломанулся и пофиг было на дождь. Т.е. 20 км по лесу за 2 часа пробежал!

Украла...

Дело было в селе Архангельской области. Мне тогда было 14 лет и ходила я с мамой к ней на двор, помогать дежурить на скотном дворе ночью. Вот однажды ночью, мама мне и говорит, ты обойди, почисти коров, а сама осталась с другими дежурными в комнате отдыха. Я взяла скребок и пошла, смотрю, а мама выходит за большие ворота со стороны леса. Я кричу ей: «Мама, мама». А она не слышит. Только скребок к стенке приставила.

Расстояние метров 20, побежала за ней. Ворота приоткрыты. Вышла за ворота, а была зима, шел снег. Посмотрела, мамы нет, да и свет не горит. Включила свет, посмотрела на землю, а там и следов ничьих нет. Испугалась, забежала в комнату отдыха, кричу, мама ты что меня пугаешь, а мать так спокойно говорит, я никуда отсюда не выходила. Мы пошли к тем воротам, а скребка того уже не было. Очень помню испугалась, а мама сказала, это дурная кровь в голову поступает, когда ты думаешь о человеке он и видится. История не выдуманная, правдивая.

Меня приворожили

Я родилась и выросла в Архангельской области, в деревне Кянда. Мне было 17 лет, когда в моей жизни появился мужчина-колдун. В то время я работала в столовой. Там и увидела его впервые. Тогда я еще не очень хорошо понимала, что со мной происходило. Во мне как будто поселились две разные девушки: одна испытывала страстную, безумную любовь к этому мужчине, другая, наоборот, избегала и страшилась его. 

Я могла часами ходить по улицам и искать его, могла бесконечно долго ждать его там, где он мог пройти. Но при встрече не могла находиться с ним дольше нескольких минут. Чувствовала сильный внутренний дискомфорт, становилось тоскливо и тяжело, и я с облегчением расставалась с этим колдуном. А потом все снова повторялось, и так без конца - непрекращающаяся череда влечений и бегств.

А еще в моей жизни стали происходить странные, из ряда вон выходящие вещи. По ночам во сне я слышала его голос, слышала, как он звал меня по имени. Часто, когда я просыпалась, видела его образ, будто привидение, летавший над моей кроватью. Знающие люди говорили, что это его астральное тело. Еще говорили, что у верующих и добрых людей оно должно быть светлым, а у этого колдуна оно было черным. Он будто выходил из теней в моей комнате, а потом в них растворялся, как будто был частью темноты. Мне было очень страшно.

Я начала молиться Богу, даже купила молитво­слов. Один раз, помолившись и закрыв глаза, я снова увидела колдуна перед глазами. Он грозил мне кулаком, думаю, за то, что я решила с помощью молитв противостоять его воздействию. Я уехала из родных мест и вот уже шесть лет живу в Петербурге, но и тут он не дает мне покоя, хотя его влияние ощущается намного слабее.

Почти каждую ночь он зовет меня вернуться, а когда я просыпаюсь, ощущаю, как рядом лежит его тело, чувствую его тяжесть, хотя на самом деле нахожусь одна. Мне уже 38 лет, но у меня нет ни мужа, ни детей, ни друзей. Он словно стену поставил между мной и окружающим миром, не дает мне наслаждаться жизнью, ждет, когда я сдамся и вернусь… Не знаю, зачем он это делает, перестанет ли когда-нибудь меня мучить. Я только надеюсь, что те, кто хочет приворожить кого-то, прочитают мое письмо и подумают, сколько боли и горя они могут причинить человеку. Невозможно быть счастливым, когда тебя насильно заставляют любить.

Машина-призрак

Ходят между дальнобойщиками история о машине-призраке, мол, может обратиться в любую машину на трассе, делов наделать и пропасть. Мой друг только посмеивался над такими байками, думая про себя, что только ни напридумывают, чтобы молодняк попугать. Друг не был суеверным, но только до определенного момента…

«Задали нам с напарником доставить груз из Петербурга до Архангельска. До Вельска добрались поздно ночью, там и сменил своего напарника, а тот полез в люльку отдыхать. Сел за руль довольный, от Вельска до Березника можно ехать свободно, дорога пустынная, только деревеньки мертвые попадаются, ни гаишников, никого целых 400 км, топи да топи, благо, дорога отремонтирована.

Проехал я километров 150 от Вельска, пару раз фуры по встречке попались, все, больше никого. Еду, наслаждаюсь радио, напарник спит как убитый, и тут началось такое, что я до сих пор удивлен, почему не поседел. Глянул на часы, время половина 3 ночи, начался проливной дождь, вдруг слышу - по рации помехи начались, будто кто-то что-то сказать хочет, но не может, минут 5 продолжалось это, выключил рацию, все сослав на проливной дождь и на вдалеке идущую грозу.

Дальше еще более веселая чертовщина начинается: радио начинает то включаться, то выключаться, это меня уже начало потихоньку пугать, машина новая, все с электрикой должно быть хорошо, напарника будить не стал, пусть спит, и так намаялся, выключил радио, проехал километров 20, дальше тут просто какой-то неописуемый страх начал накрывать, мурашки забегали по спине, и так неуютно стало…

И вдруг в кромешной тьме фары буквально перед носом осветили машину, черный внедорожник, едущий в 3 ночи без фар, можно сказать, он просто появился из ниоткуда, я только на секунду отвел глаза от дороги, чтобы глянуть на время. Меня охватил страх, я резко по тормозам, нажал на клаксон, еле справился с управлением, но все-таки удержал машину на дороге, на секунду от моих дальних фар, которые просветили тонировку внедорожника, показалось, что за рулем никого нет, тут этот внедорожник резко ускорился, я никогда не видел, чтобы машины так могли разгоняться, причем он ехал без фар - и это в 3 часа ночи.

Внедорожник скрылся за поворотом, а спустя пару километров мне предстало ужасное зрелище - авария, лобовое столкновение, стоял именно тот внедорожник, который появился на дороге как из воздуха, его остатки на много метров были разбросаны по дороге. Я по тормозам, остановился, растолкал напарника, и мы бегом побежали к разбитой машине, нам предстало жуткое зрелище. 

Машина была разбита в хлам, и 2 трупа, изуродованные до невозможности, молодая семейная пара, меня удивило, что внедорожник стоял этот на встречной полосе, а не на той, по которой ехали мы. Самое главное, не было второй машины, так как было это лобовое столкновение, 100 процентов, были изуродованные останки только этого черного джипа, и никакая машина не смогла бы уехать после такой аварии.

И тут меня пробил холодный пот, я увидел номера разбитого джипа на мокром асфальте и вспомнил. Тот джип, появившийся из ниоткуда, имел всего лишь одно отличие - на нем не было номеров. И вдруг откуда-то из глубин леса послышался вой двигателя и спустя пару секунд стих. Сразу же после этого мы не сговариваясь добежали до кабины и уехали. Как потом напарник рассказал, ему это вообще показалось сном, потому что все было неестественно и стало жутко страшно после услышанного вдалеке двигателя…».

Бой тараканам!

Вот уже много лет в квартире Семена Семеновича не водятся тараканы, и даже попытка «развести» их просто ради эксперимента не увенчалась успехом. А дело было так. С детства Семен не любил убивать любую живность, даже букашек, жуков, и, бывая на природе, старался обходить любых мурашей, если их замечал. А тут в старой квартире от бывших хозяев остались тараканы, и в какой-то момент он решил травить их, сделав раствор борной кислоты с сахарным сиропом. 

Поставил блюдечко на кухне, и вдруг слышит громко прозвучавшую в голове фразу: «Не трави животных, будешь наказан!» Мысленно, по­скольку эта фраза пришла ему телепатически, с возмущением ответил, дескать, это не животные, а насекомые. Но фраза упрямо продолжала звучать: «Тараканы - животные! Не трави их!» И так в течение дня неотвязно, раз тридцать или больше. Причем мысль извне звучала его же голосом, но с измененным тембром, как если бы он слушал записанный на магнитофон свой же голос.

В конце концов Овсянников не выдержал такой телепатической атаки и слил раствор в унитаз. Но при этом мысленно сказал: мол, не разрешаешь морить тараканов, тогда убери их сам из квартиры. Наутро он не увидел ни одного таракана! Вставал ночью - никого! С тех пор тараканы у него не водятся. Еще раз домовой продемонстрировал свои возможности, когда пенсионер начал уборку углов, где комнатные паучки развесили свои сети.

Вымел в одном месте - там вдруг резко потекла труба отопления. В другой раз пришлось поменять батарею в комнате. В третий - срочно вызывал сантехников, чтобы сменили потекшую батарею на кухне, тоже после гибели паука в этом месте. Затем ночью потекла труба под умывальником в ванной комнате, даже немного затопило соседку на нижнем этаже…

«Я не мог сразу поверить в реальность осуществления угрозы домового по поводу гибели «животных», но пришлось, - рассказывал Семен Семенович. - Слишком дорого мне обошлось, чтобы в этом убедиться. После каждой гибели паучка немедленно шло наказание. Пять смертей - пять случаев течи труб или батарей тут же, без опозданий. Зато, если теперь паучок появляется на виду, назавтра жди письмо или телеграмму. И тут тоже без осечек». Вот такие истории про домового и рассказал мне архангельский житель Семен Семенович Овсянников.

Ночные шорохи

Было это ещё давно, сразу после Великой Отечественной войны. Жил я в деревне Веркола Пинежского района. Время стояло тяжёлое. Отец наш Андрей, почитай, один из всех деревенских мужиков живым с Отечественной вернулся, да и то раненым: сильно прихрамывал на правую ногу. Работал механизатором на МТС, а по совместительству и лесником, причём участок ему достался один из самых отдалённых: сорок вёрст от нашей деревни. Но выживать-то как-то надо. Смекнул отец, собрал всех нас за общим столом и задумку свою выложил.

Дело было в середине ноября. Колхозные работы подходили к концу, да и машин на МТС много ремонтировать не пришлось: почти все работали исправно. Решил отец начать заготовку дров на зиму, а заодно и задумку свою осуществить. Полмесяца целыми днями сидел он в избе: чинил топоры и пилы, а также новые мастерил. Как-то в начале декабря взял он всех пятерых (нас у него пятеро было) в лес, на свой участок. Выбрав сухое ровное место в глубине участка, принялись мы заготавливать дрова. 

Работали всю зиму, в основном по вечерам. Тяжело приходилось. Отец в это время охотой промышлял, чтобы совсем с голоду не умереть. Как только мог батя в ночной темноте охотиться - одному ему известно. Зрение, правда, он имел отменное, каждому бы такое, поэтому ни разу не было, чтобы возвращался без добычи. Однажды даже какого-то зверька подстрелил непонятного, но никто не обратил на это внимания: все были настолько голодные, что съели его в один присест. Помню только, что мясо было необычно мягкое и очень вкусное, почти белое.

Как-то в июне приехал на лошади отец и распахал выкорчеванную часть поля, которую мы должны были засадить неизвестно откуда привезённым картофелем. Меньшого приходилось брать с собой. Пока мы корчевали остальную часть поля, он занимался посадкой картошки. Обед готовили прямо на поле. Брат повеселел, но ночами всё равно спал плохо. Немного успокоился лишь тогда, когда под лавкой мы нашли кусок старой мешковины, которой стали закрывать на ночь окно.

Так прошёл июнь и половина июля. Ночи потемнели, поэтому возвращаться в избушку стали раньше. Однажды ночью проснулся я от странного шороха. Меньшой не спал. Он забился в угол полати и косился на прикрытое окно. Возле избушки кто-то ходил. Может, отец приехал? Дверь у нас запиралась плотно, на засов, но явно чувствовалось, что кто-то хотел её открыть. 

Я крикнул отца, но мне никто не ответил. Будить других братьев я не решился: они так крепко и хорошо спали. Смотрел в окно долго, но так ничего не смог разглядеть. Наутро я никому ничего не сказал, но меньшого тоже решил брать с собой на лесосеку: боязливо мне почему-то было оставлять его в избушке, не знаю, почему. Да и работать я в полную силу не мог, терзаясь сомнениями.

Шорохи продолжались каждую ночь. И каждую ночь мы с братом не спали. Выйти из избушки я не решался, к тому же у нас не было ружья. Наступил август, и ночи, как назло, стали долгими и тёмными. Работа не шла. Как-то в конце месяца приехал отец. Я рассказал ему об этом, но он только рассмеялся, сославшись на то, что мы сильно устали. Еле-еле упросил я его оставить нам ружьё и опахать на лошади избушку со всех сторон. Отец был, конечно, недоволен моими причудами, но просьбу всё же выполнил. На следующее утро он уехал, вновь оставив нас одних. Затем, правда, приезжал ещё пару раз, но за дровами для колхоза: ему обещали скостить «норму».

Странно, но шорохи прекратились, даже меньшой стал ночами спать спокойнее, поэтому и я немного успокоился. Последовав примеру отца, на сопредельный участок приехали наши соседи: избушка там давно пустовала. Днями мы помогали им корчевать лес, а ночами они приходили спать к нам в избушку, так как та давно уже прохудилась, а наша была не только крепкой, но ещё и просторной.

Теперь ночевали мы вдевятером, поэтому, наконец-то, и я стал спать спокойно, а работать лучше. К концу августа нам удалось подремонтировать их избушку, и старший из них решил впервые заночевать там. Остальные трое настолько привыкли ночевать у нас, что уходить не хотели. Да и нам с ними было веселее. Ушёл он ещё днём. До избушки было всего шесть километров. По деревенским меркам - близко. Но ни назавтра, ни на послезавтра к нам он не пришёл, хотя, вроде, обещал. Закончив дела, мы всей ватагой направились к той избушке.

Когда подошли, то я сразу почувствовал неладное: дверь избушки была отворена. Кликнув товарища, мы, не получив ответа, вошли в избушку. В ней всё было перевёрнуто вверх дном, полати сломаны, окно выбито… Странно, но сапоги и фуфайка Егора были на месте. Ничего не поняв, мы вернулись в нашу избушку: оставаться в той мне не хотелось. Нехорошее предчувствие было у меня. На следующее утро мы опять пришли к той избушке, но Егор так и не появлялся. Двое его братьев настояли на том, чтобы мы все заночевали у них. Как не противился я этому, ничего не вышло. Оставить их одних тоже совесть не позволяла. Пришлось оставаться всем.

Мы восстановили сломанные полати, заколотили окно, так как ночи были уже холодные, плотно закрыли дверь на засов. Уснули все быстро. Только я один так и не мог сомкнуть глаз. Исчезновение Егора пугало меня. Если за ним и приехал отец, то почему же избушка была оставлена в таком виде? Почему Егор оставил здесь свои вещи? Почему тогда никто не приехал в нашу избушку за остальными? Может, началась война? 

Егор был самым старшим из нас девятерых. Ему шёл семнадцатый год. Во второй половине ночи, когда все крепко спали, я услышал давно знакомый мне шорох. Кто-то подошёл к избушке и стал дёргать дверь. Дверь была довольно хлипкой, поэтому я разбудил остальных, зажёг керосинку, а сам взял в руки ружьё, на всякий случай придвинув к самой двери лавку и поставив на неё ушат с водой.

Все были уже наготове и держали в руках топоры. Задвижка дребезжала. Вскоре она лопнула, и дверь стала отворяться, двигая на нас лавку. Ребята не растерялись и всей гурьбой навалились на неё, но ничего не получалось. Тот, кто был за дверью, оказался намного сильнее их. Вскоре в дверном проёме показалась громадная, обросшая шерстью рука. Ребята, к счастью, этого не заметили и продолжали упорно двигать лавку, точнее, лавка продолжала постепенно двигать их в обратном направлении. Вскрикнув от неожиданности, я случайно опрокинул на пол керосинку. В считанные минуты утеплённая мохом избушка запылала. Мы не сразу кинулись к окну: в состоянии глубокого испуга ребята продолжали упираться руками в лавку, хотя, как мне казалось, с другой стороны больше уже никого не было, так как дверь плотно закрылась.

Выскочив в окно, мы долго стояли подле пылавшей избы, боясь отойти от огня. Ужас, сковавший нас, немного отступил лишь тогда, когда появились первые признаки рассвета. Но даже после него мы ещё долго молча стояли у пепелища, прислонившись друг к другу и сжимая в руках топоры. Теперь стало всё понятно, что случилось с Егором. Точнее, ничего не понятно.

Когда совсем рассвело, мы молча вернулись в нашу избушку. Работать на поле в этот день никто не стал. Я занялся сооружением второй задвижки на двери, а ребята строгали деревянную решётку для окна на всякий случай. Надо было постараться как можно лучше обезопасить себя от этого. К счастью, окно в нашей избушке было очень маленьким, даже таким подросткам, как мы, пролезть в него было абсолютно невозможно, поэтому решётка, может быть, была бы здесь лишней деталью. Но, ещё раз повторюсь, выходить на поле в этот день никто не решался, а сидеть без дела было для нас просто стыдно.

С приближением сумерек нас всех охватил панический страх. Ребята упрашивали меня хотя бы зажечь керосинку, но я категорически отказался, сославшись на событие прошлой ночи и последующий пожар. Для ещё большей безопасности спать решили по очереди. К счастью, в избушке имелись деревянные механические часы в рабочем состоянии, что позволяло нам разделять время сна. Так как нас в избушке было шестеро, не считая двоих, кому не исполнилось двенадцати лет, «вахту» решили нести в две смены по три человека. Один располагался ближе к окну, двое других - ближе к двери, держа наготове ружьё и топоры. Может быть, это было делом глупым и бесполезным, но мы, напуганные прошедшими событиями, решили поступить именно так.

Но ночное время, как ни странно, протекало весьма спокойно. Бдительность постепенно притуплялась, и многие уже попросту спали на посту. Мне приходилось постоянно будить и отчитывать их. Затем, поддавшись на уговоры, я сократил численность смены до двух человек, исключив младшую половину. Безобразия стало меньше, но поста «часового» у окна, к сожалению, не стало. Да, в принципе, что там можно ночью разглядеть в ночной темноте.

Днём мы все дружно работали на поле, поодиночке никто никуда не выходил. К началу сентября удалось раскорчевать почти половину вырубки. В общем, план, заданный отцом, мы выполнили. Другой уже моей затеей была перекладка дров. Целый день мы затратили на то, чтобы переложить часть дров вплотную к избушке, таким образом обложив её практически с трёх сторон. Во-первых, ночи стали холодными, поэтому дрова служили естественным утеплителем, да и выходить за ними было ближе; во-вторых,…

Наступил сентябрь. Никаких особенных событий за две недели «бдения» не произошло. Егор так и не появился, да и отца тоже что-то долго не было. Днями мы работали на вырубке, а вечерами занимались благоустройством избушки, мало-помалу превращая её в крепость, огородив со всех четырёх сторон частоколом из жердей. Мы уже почти было и успокоились, если бы не случилось одно событие.

В одну из ночей я, как положено, нёс вахту у двери. Часу в третьем всех разбудил оглушительный грохот оружейной пальбы. Казалось, что стреляли практически у самой избушки из нескольких орудий. Минут через пять всё стихло. Ещё через некоторое время около избушки послышались шаги, и в дверь постучали. Это был отец. Но он пришёл не один, а с тремя деревенскими мужиками, в одном из которых я признал своего соседа.

Оказалось, что в один из дней двое местных грибников, уйдя далеко в лес за груздями, забравшись в чащобу, обнаружили окровавленные человеческие кости и разорванные лохмотья одежды. Один из грибников признал в них Егора. Не медля ни минуты, они возвратились в деревню и рассказали об увиденном. В тот же день сосед, мой отец и один из местных лесников отправились на лошади на то место. 

Действительно, останки принадлежали Егору. Направившись к избушке соседа, до которой оставалось не больше двух километров, они обнаружили лишь пепелище. Тогда до смерти перепуганная троица повернула к нашей избушке. Стемнело. Не доходя до постройки каких-то четырёхсот метров, с деревьев на них обрушилось нечто, напоминающее громадную обезьяну, и в несколько секунд разорвало лошадь на части. Обезумев от страха, отец, сосед и лесник принялись палить в это гигантское осатаневшее чудовище, но, всадив в него по обойме, им так и не удалось уничтожить животное. Оно скрылось в лесу.

К счастью, троица не пострадала. Правда, из-за этой отцовской «затеи» в августе погиб Егор, теперь они потеряли единственную лошадь, оставшись в глухой далёкой избушке без патронов и средства передвижения. Весь остаток ночи отец, полный глухого гнева, шатался с пустым ружьём вокруг избушки, потрясая кулаками. Сосед же Иван, убитый горем, ревел на полатях. Конечно, Егора было уже не вернуть. Но всё равно нужно было как-то исправлять сложившуюся ситуацию.

На это же утро мы с отцом начали сооружать картофельную яму подле избушки. Другие находились рядом: отпускать их одних на поле никто не решался. Убитый горем сосед лежал на полатях в избушке. Так прошла первая половина сентября. Когда яма была готова, мы принялись за уборку картофеля. Урожай превзошёл наши ожидания. На выкорчеванном участке выросло почти четыреста вёдер. «С голоду не умрём», - сказал отец.

Оставалась неделя до начала учебного года. Я был переведён уже в восьмой - последний класс. В нашей деревне в те времена учиться начинали примерно с двадцатых чисел сентября, а то и позднее. Все были заняты на колхозных работах, даже учителя. Только наверно одни мы всё это время «просидели» в избушке. Нас не хватились лишь потому, что отец и сосед Иван вкалывали по четыре нормы, находясь в почёте, а также на дружеской ноге с председателем колхоза.

Но нужно было как-то выбираться в деревню. В один из дней мы решились и ещё до рассвета покинули избушку, вооружившись топорами и единственным, теперь уже моим, ружьём. Дорога прошла, к счастью, без приключений, и поздно вечером мы прибыли в деревню. Наступил 1949 год. Окончив школу, летом мне удалось вырваться в город, и я пошёл учиться на токаря. После закончил на сварщика. А после - устроился работать. В родную деревню я так насовсем и не вернулся. Расскажу вкратце о событиях в деревне.

Лето 1949 года мои братья, а также соседские, провели в той самой избушке. Егора похоронили по-человечески. Отцу в колхозе за хорошую работу выдали новую лошадь, затем он приобрёл коня. Но в окрестностях избушки по-прежнему было неспокойно: ночами спали не все. Правда, каждую неделю то отец, то сосед Иван наведывались туда. Мою изгородь укрепили, ребят снабдили оружием. Но, несмотря на это, шорохи слышались практически каждую ночь, иногда переходящие в рёв, от которого у братьев стыла в жилах кровь.

Зимой 1950 года в лесу были найдены растерзанные тела двух местных жителей, но деревенские так и не перестали ходить в лес: кормиться-то как-то надо. Летом этого же года в деревню провели электричество, жена соседа родила двойню, переплюнув по числу детей нашу семью. Вырубка была распахана полностью, поэтому семья получила теперь почти семьсот вёдер картофеля, вместо прежних четырёхсот. Правда, примеру отца из нашей деревни, так никто последовать и не рискнул.

Проклятие древней чуди

Каждый год в Архангельске рушатся деревянные здания, сходят со свай дома, а их жильцы постоянно рискуют оказаться под завалами. По мнению местных исследователей непознанного, дело вовсе не в тощих бюджетах мэрии и не в плохом хозяйском уходе. Это прощальный «подарок» древнего племени чудь, якобы обитавшего на Поморской земле тысячелетия назад.

Архангельск трудно назвать каменными джунглями. Большинство домов построено из дерева: бревенчатые строения, деревянные мостки, резные беседки вызывают умиление у туристов, уставших от бетона и стекла крупных городов. Но далеко не все архангелогородцы разделяют это умиление гостей города. Они убедились на собственном опыте, что романтичная старина таит в себе немало опасностей.

Известием о разрушившемся доме архангелогородцев не удивишь: ежегодно в Архангельске со свай сходят по несколько жилых домов. Если учесть, что большая часть строений - деревянные, то масштабы жилищной катастрофы становятся угрожающими. В безопасности себя не чувствует никто. И почти никто не вспоминает о древнем запрете загадочного племени, некогда обитавшего в здешних лесах. Табу, которое часто нарушали местные лесорубы, когда строили столицу Поморья. Архангельск плоть от плоти истово русский город. Русские города все были сплошь деревянные. В конце 19 века Архангельск был самым большим деревянным городом в мире!

Юрий Барашков, историк-краевед, для программы «Городские легенды»

При правильном строительстве и соответствующем уходе дом из дерева простоит более ста лет, однако в наше время деревянный колорит дорого обходится городу. По словам сотрудников службы спасения по Архангельской области, особо опасный период для схода домов со свай и обрушений - это зимне-весеннее межсезонье. Именно в это время стоит быть особенно бдительным, живя в деревянном доме.

Сегодня в Архангельской области 289 тысяч квадратных метров жилья признано аварийным. Вы только вдумайтесь в эту цифру! Притом, что общий ветхий фонд, по нашим данным, составляет почти два с половиной миллиона квадратов. Разумеется, его львиную долю занимают крупные города: на первом месте областной центр, потом Северодвинск и Новодвинск.

Старожилы говорят, что причина того, что некоторые дома стоят подолгу, а другие разрушаются, скорее всего в том, что при строительстве применялся лес из священных рощ, которые никогда не разрешалось использовать для бытовых нужд: дом, построенный из такого дерева, сгорал, лодка - тонула, лесоруб умирал в страшных мучениях. Однако если правильно выбрать участок для вырубки за пределами священной рощи, то дерево принесет человеку только пользу.

Юрий Попов, архангельский исследователь аномальных явлений, «Городские легенды» Чудь (чудь белоглазая, чудаки, чуцкие) - персонаж русского фольклора, древний народ, аборигены местности. Не стоит путать с историческим наименованием реальных финно-угорских народов. Этот мифологический персонаж близок по значению к европейским эльфам и гномам, встречается не только в русском фольклоре, но и у коми и саамов. Схожие легенды известны в Сибири у сибирских татар и манси о сыбырах, у алтайцев - о бурутах, у ненцев - о сихиртя. В народной памяти сохранялись сведения о чудском прошлом остатков земляных крепостей, могильников и поселений. Они имели названия, снабженные прилагательным «чудской», - например, урочище, где прежде стояла крепость, могли называть Чудской городок.

Изучая городские архивы, исследователь даже нашел некоторые факты, которые считает подтверждением своей версии. Речь идет о священных местах вокруг Архангельска, где росли шикарные леса. По преданиям, здесь обитало загадочное племя чудь белоглазая, о существовании и происхождении которого нет документальных или археологических подтверждений. Они жили в лесах, где выбирали участки с наиболее мощной энергетикой и считали их священными. Племя давно исчезло, но заклятие осталось.

Еще до революции из уст в уста передавалась древняя легенда о том, как погибла чудь. Не в силах защитить свои земли от вторжения новгородцев, это загадочное племя похоронило себя живьем. Согласно легенде, на рассвете весь чудской народ собрался в священной роще и принялся копать ямы. Когда солнце взошло над лесом, страшное пристанище для изгнанников было готово. По краям ям стояли многочисленные столбики, над которыми настелили хлипкое подобие крыши из досок, и сверху засыпали эти доски камнями. А затем народ чудь забрался в ямы со всем своим имуществом и, подрубив столбцы, завалил сам себя.

Теперь уже никто не знает, зачем и почему именно таким способом они приняли смерть. О белоглазой чуди сегодня не известно почти ничего: что за народ, во что верил, какими магическими способностями обладал, поддержкой каких сил природы пользовался, а самое главное, почему избрал для себя такую страшную, мучительную смерть - погребение заживо.

Местами их захоронений принято считать леса с раскидистыми кронами деревьев, под которыми можно наблюдать множество бугров. Некоторые даже считают, что души умерших находят себе пристанище в этих величественных деревьях. А ведь именно такие леса окружают Архангельск.

Глубоко в корневой системе северян чудская кровь все же присутствует так или иначе хотя бы потому, что все географические названия на Русском Севере - угро-финского происхождения. Поэтому, когда славяне сюда пришли, а это в первую очередь новгородцы, здесь были отдельные племена, край был заселен очень редко. Начались всякого рода кровосмешения, и от этой чуди ничего не осталось.

Юрий Барашков, историк-краевед: Косвенное подтверждение теориям аномальщиков дает и практика краснодеревщиков. У архангельских резчиков по дереву есть своя методика вычисления «чудских деревьев». Поморские умельцы издревле вырезали так называемую щепную птицу счастья из дерева и усаживали ее на шест. Она считалась оберегом и всегда поворачивалась в сторону доброго человека. Согласно поверьям, она приносила удачу только в том случае, если была сделана с добрыми помыслами и из доброго дерева. А будучи сделанной из проклятой древесины, она могла сыграть зловещую роль. Понять, из какого материала сделана птица, под силу только профессионалу.

Когда делаешь срез по дереву, наглядно видишь текстуру волокон. У неподходящего материала она нестройная, словно витая. Зачастую на срезе отчетливо просматриваются фантастические рисунки: животные, рыбы и прочие неведомые изображения.

Мифологические рассказы Архангельской области о демонах зла

Из книги: Мифологические рассказы Архангельской области / Сост. Н.В. Дранникова, И.А. Разумова. - М.: ОГИ, 2009. - 304 с. В сборник включены фольклорные записи, показывающие современное состояние местной традиции этого жанра и находящиеся в архиве Центра изучения традиционной культуры Европейского Севера Поморского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Тексты даются в том виде, в каком они были записаны.

271. Жила-была семья. В этой семье родилась девочка. Один раз принесли девочку из бани, стала она реветь. А родители и сказали плохое слово: «Замолчи, к черту». Девочка тогда ушла в баню и поселилась в камеленке, а у родителей дома рос черт в обличье девочки. Так время и прошло, стала дочка болыпа. Был еще в семье брат у девочки. Один раз пошел он в баню мыться в двенадцать часов ночи. Из камелёнки вдруг камень вылетает, и выходит красавица. Наряд на ней из лунного света соткан, светится весь. Увидел это брат и влюбился в чудо такое, а не знал, что это сестра его. Спать не может, ждет следующей ночи. И во вторую ночь явилась она, как красно солнышко одета, вся в огненном свете, красны башмачки золотом пошиты. Появилась и пропала.

272. Два мальчика, друзья, пошли по приморозу за удочками, и внук попросил у бабушки ножик срезывать удочки. Бабушка наказала: «Нож не потеряйте». Они удочки срезали, а нож потеряли. Бабушка спросила внука: «Где нож?» Он ответил: «Колька потерял!» Бабушка заругала и прокляла этого Кольку. И его черти волочили. Увели его далеко очень. Долго искали. Съездили в Котлас, сослужили молебен. И на третий день мальчик пришел домой. И рассказывает, что так его водили!.. (Валенки были все изодраны на нем.) Но поили его и кормили.

273. У меня была дочь маленькая. Ревлива-ревлива. Ну, я ее и изругала по-всякому, к черту аж послала. И вдруг двери как дергануло, я вся перепугалась. И с тех пор никого не ругивала ни днем ни ночью.

274. У меня у тетушки не пришли на Иванов день коровы из лесу, по всей деревне не пришло много. Ну, и пошли искать коров. А эта моя тетка осталась одна, поухала - никого нет, в такой папоротник забрела и там увидела папоротный цветочек. Он только расцветает на Иванов день. Ну, она сорвала этот цветочек, а его нужно пронести так, чтобы духи, черти не отняли. Она завязала в косынку, перекрестилась и платок перекрестила. И пошла домой. Пришла домой, муж ее спит. Она вынула платочек, положила на лавку и опять сделала девять крестов. 

У нее сын спал в зыбочке. Она вынула, к груди положила. И легла к мужу, дяде Ваське, на постель на пол. А у нее еще свекр и свекровь спали в другой избе. Тут приходит к ней свекровка и говорит: «Анна, ты папоротный цветок нашла? Отдай-ка мне Андрюху, я с ним повожусь». Тетка-то: «Ой, да матушка, он у меня у груди спит, не буду его отымать». Ну, она дальше пошла спать. Потом опять пришла и говорит: «Давай, мы завтра пойдем с Григорием в храм и его освятим». 

Она и говорит: «Матушка, дак вот он на лавке лежит, в платочке, возьми». Она посувалась к этому платочку и говорит: «Нет, Анюта, нет его». А Анна: «Дак вот он». Тетка Анна встала, маленько подала его. Она тогда и говорит ей: «Анюха, че тебе надо за цветок-то?» Тетка подумала и говорит: «Чтобы коровы завтра пришли домой». Тетка, когда это сказала, видит, мужик стоит в дверях, такой страшный. Как они пошли да как дверьми стукнули, даже весь дом подрожал. Тогда весь дом проснулся. А эта косыночка была вывешена на окошечке, и коровы бежат домой, только колокола звенят.

276. Не в свои сани не садись. Возвращался поздним вечером один мужичок из гостей. Идти было далековато, дорога шла по реке, кое-где и перемело ее. А мужичок был крепко выпивший, устал, прилечь потянуло... Вот он и думает: «Хоть бы кто на лошади догнал, до деревни довез бы». Только помыслил - лошадь перед ним, а в кошевке две бабенки, молодые да приветливые: 

«Садись, садись, Григорий Иванович, враз до дому доставим!» Удивился мужик, ногу было занес в сани да вдруг раздумался: вроде бабы незнакомые, а величают... да и не слыхал, как подъехали... Подозрительно ему все это показалось, он ногу на место поставил да как завернет матом: «Ах вы, такие-сякие...» Засмеялись тут бабы: «Что, догадался? Ну, молодец тогда!» И ничего не стало. Только большая полынья у ног дымится. Хмель у мужичка сразу вышибло, выбрался он на дорогу да бегом-бегом в деревню.

277. Гуляли раньше в молодости по деревне. Вот идем как раз у этой старого храма, а там ворота большие были, и дорога через них. Мы по ней шли. Смеялись, песни пели. Вот идем. И такой вихрь понесся, ворота заскрипели, ну, ставни в них. И повиделось: как тройка лошадей понеслась, нас из стороны в сторону от дороги всех разбросало. Все еще об этом всем в Ирте рассказывают.

278. Мы когда пацанами были, нас бабки пугали: смерч, вихрь - бегите, бойтесь - это свадьба черта. Черт, дескать, женится на утопленнице. Мы с ребятами решили проверить. Взяли нож. Когда вихрь поднялся, мы бросили прямо в середку этот нож. Все исчезло. Нож взяли в руки: он в капельках крови...

280. Один пьяный мужик шел полем из села домой в деревню. Напился и шел. Идти-то метров триста. Шел, шел. Осенью. Огни видит, снегу еще немного. Деревня близко, значит, скоро дом его будет. Идет, идет, никак до деревни дойти не может, а он ходит кругом. Выругался: «Да что такое?!» Чертей тут помянул. Вдруг слышит: едут на лошадях. Остановились тут. Говорят: «Садись, мы тебя довезем!» Он сел. Мало время прошло. O-о, подъехали к дому! Там гулянье, пляска. Его за стол посадили, налили вина в рюмочку. А он: «Дай, Бог, не последнюю, Господи, благослови!» Только так сказал и очутился средь поля, а в руках держит конское говно. И никаких гулянок, плясок - ничего нет. Сразу протрезвел и бегом домой.

281. В одной лыве все манило. А мужик-то был в гостях подвыпивший. Его не отпускали, а он сказал: «Поеду!» До этой, до лывы доехал. Как что-то пало, бухнуло, и лошадь даже не может сдвинуться. Он выпрягал лошадь, хомут пихал, через задние меж ног и через спину опять одел на лошадь. Запряг ее, даже чуть успел сесть, а лошадь дернула. А там в ладошки захлопали: «A-а, догадался!»

282. Где-то это недалеко в деревне было, в лесу. Там место где-то есть такое, толком сама не знаю, но что-то давно еще когда-то там нехорошее произошло. То ли убил кто человека, а может, и не человек был вовсе. Так сколько охотников туда, а никто ступить не мог, как будто стена кака-то стоит. Все идешь-идешь, а дальше никак, как стена невидима. Охотник кто, так должны знать, говорят, зимой она появляется, перед Рождеством.

283. - (Соб.) Нет ли здесь дурных мест недалеко?

- А че еще было! Я говорю, я поеду. Но если я приеду рано, то я уеду за дровами, буду возить, меня не ищите.

А дорога-то не эта была старая. Ишь у нас, где карьер-от, заехала туда; скоко спустишься в одну сторону - опять я ниче не узнаю, надо попоехать, побольше узнаю, штебы будущей раз ехать (да больше я не бывала и не поеду никогда!)... У, сколько ягод! Лес накатан. Ну, откуда тут лес накатан был, я уж не знаю. Я разворотилася, тесовочку спехнула, не телеге дак много не накладешь. Лошадь у меня была повернута к дому, откуда ехала. Ты давай, иди, а я ягод пособираю. Ой, я до того доехала, ты не поверишь! Вот этот лог-от большой, Капустино где. Я уж там выехала, там никакого логу нет, попадаются одне коровьи дорожки. Ой, да я прям к Прокопьевской выкатилась, да идут ко празднику. Все меня-то спрашивают: «Откуль дрова везешь?» Стыд ведь. Доехала до Шамаповской росстани, тут свернула. Вечером пришла тут к отцу, говорю: «Так и так со мной получилося». Он и говорит: «Не одну тебя оггуль водит. Тут уж много было». Я уж с того времени ни за ягодками, ни зачем. Хвастаться-то, говорят, не надо, а язык - лепещется. Скоро-то тихо и бывает.

284. Если человек ходит да думает, может запросто показаться. Теперь я боюсь одна ходить, далеко заходить, вот хожу только дорога видно, тут я хожу. Я ведь тоже че ли это боюсь. Водит, водит. Это ведь переходы есть. Это называется «переходы». Вот у Ирыных дом - это дом-переход. Там пугат дом. Вот переходы, в это время проходит дьявол, вот через это место проходит дьявол. Вот это называется переход. Пугает, даже бывает, выживает людей из дому.

286. У меня прадедушка был, а прозвище семьи было Салоша. А он на охоте как-то был, избушка там его по реке Мысовой. Вымок весь, каменку истопил. И повесил штаны на каменку сушить. Еще не уснул, чует: едет кто-то. Ворота открыл в сенцы и двери открывает. Оно говорит: «Что, Салоша, сушишься?» Середка ночи, какой тут человек. Прадед и говорит сам с собой: «Аминь на дьявола, аминь на дьявола, аминь на дьявола». Да три раза. А тот говорит: «А, догадался, чего говорить». Ушел. Все.

287. Ночевал с Ваней Глухим из Шуломени в лесной избушке 28 августа. И вдруг бревна в избушке как треснут, как только в сорокаградусный мороз трешшит. Ваня не слышал, только спросил: «Чего это песок с потолка сыплется?» Я говорю: «Затапливай печку». Затопили печку, бросили в пламя соли комочек, прочитали воскресную молитву - затрешшало все в печке и пошло трешшать по лесу. Трешшит-трешшит, и вдруг и в зады провалится. Если нечистая сила тебя пугает, затопи печку в доме, в бане ли, в лесной избушке, брось соли комочек и Воскресную молитву прочитай.

288. Один человек хотел научиться играть на гармони. Ему посоветовали идти в баню. Он пришел в баню, сел, поставил перед собою большое зеркало и, смотря в него, стал наигрывать на гармони. Вдруг открывается дверь и в баню входит молодой красивый парень, спрашивает у мужика: «Хочешь научиться играть на гармони?» Тот ему отвечает: «Хочу». Парень говорит: «Садись ко мне на колени». Мужик сел, парень достал большие рукавицы, сунул туда свои руки и руки мужика и стал водить по клавишам. Потом вынул руки, а мужик продолжает на гармони

играть и песни поет. Так за одну ночь и научился на гармони играть. Стал мужик спрашивать: «Как мне тебя отблагодарить?» Парень ему отвечает: «А ты вытолкни меня из бани». Мужик дал ему коленом под зад. И сломал... ногу-то.

289. Говорят, что чертушко на чердаке сидит. А кто он, никто не видел ни разу, но говорили, что сидит. У, говорят, какой большой сидит! Губы здоровые, нос большой... Смотришь, там ничего и не видно.

290. Помню, легла спать. Потом что-то мне снилось, но нехорошее что-то. Так я проснулась. В комнате-то темно, ничего не вижу, а слышу, будто бы на пол-то кто-то как бы откуда прыгнул. Может, из окна, да окно-то закрыто было. А я-то лежу, душно. Чудится мне, что ли? А потом что-то сверкнуло, как глаза два таких больших почти все. И вот смотрю-то: подле меня кот стоит, огромный, сам-то черный весь. Я давай креститься, молиться. «Сгинь», - говорю. Не знаю как, а исчез потом куда-то. Может, черт ко мне приходил.

291. У женщины умер муж. Она все о нем сильно плакала, ревела. Вот один раз он к ней пришел. Ну, она обрадовалась, обнялись и сели за стол. Чай пить. А у ней был парень маленький, и он уронил сахар под стол нечаянно. Глызку сахара. Полез и говорит: «Мама, у нашего-то тяти не ноги, а копыта!» Тогда они закрестились, замолились. Тогда захлопало в ладоши: «Догадался!» Чистая правда.

292. И все несчастья какие-то с ними случались. Так, одна девушка была, удавилась. Так вот жили они, и все-то неладно у них идет. Обратились к колдунье, она пришла к ним в дом и говорит: «У вас здесь в стене есть потайная комната, тама черт живет». «Погорело место», говорят, дак, наверно, думают, что такое несчастливое. Может и снова погореть. Да, здесь вот у Паши Лисицына один дом сгорел, второй домик поставил на том месте - и сам сгорел во втором домике-то.