Школьный рюкзак

…Работал вахтовым методом в небольшом поселке городского типа, в нескольких часах езды от Анадыря. В то время снимал комнату у пожилой хозяйки, (Антонины Васильевны). Она мне и поведала эту историю.

Была у Антонины соседка - тетя Клава. На одной площадке жили. Воспитывала сына девяти лет, без мужа. Последний был алкоголиком, умер за несколько лет до этой истории. По слухам, замерз на улице в беспамятстве. Работала Клава продавщицей в местном продуктовом магазине, получала копейки. Приходилось по вечерам еще и полы мыть в подъездах, и другой работой заниматься, чтобы сына тянуть хоть как-то.

Мальчика звали Игорь, учился в местной школе. Пока мать работала до ночи, сам себе он был предоставлен. Но парень хороший был, самостоятельный. Придет вечером домой, уроки сделает, мать ждет. Жили скромно, бедно, но жили как-то. Клава все деньги, что зарабатывала, тратила на сына. Хотела его в люди вывести, чтобы судьбу отца не повторил.

Трагедия произошла в начале сентября. Нелепая случайность или судьба, теперь уже никто не знает. Антонина Васильевна вспоминает, что Клава за несколько недель будто чувствовала беду. Говорила, что ночью спать не может, кошмары давят. Пойдет на кухню, сядет у окна и смотрит на дорогу, по которой Игорь со школы возвращался обычно. И понять не могла, откуда туча черная надвигается. Потом уже Антонина Васильевна эти слова ее вспоминала.

А еще сон матери кошмарный привиделся за несколько дней. Просыпается ночью Клава, а за окном зарево красное. И не ясно, день или ночь на дворе. Слышит плач детский в спальне сына, бегом туда, открывает дверь, а кровать сына пустая, нет никого. А плач и стон все равно не прекращаются, словно из-под пола доносятся. Мать сына звать, плакать, но нет никого. Вдруг видит, из-под плинтуса кровь начинает сочиться, но не бардовая, а черная, как смола. И рев такой поднялся, словно зверь в капкан попал. Начинает жижа весь пол в комнате залива...

В начале нового учебного года купила мать сыну своему школьный рюкзак. Носил он уже второй год старый, сшитый из грубой плащевой ткани. Собирает утром Игоря в школу, а у самой сердце ноет. Словно в последний путь провожает. Обняла крепко Игорюшу. Так и попрощались. Весь день на работе все из рук валилось, комок в горле. Едва семь часов пробило, тетя Клава домой бежать. Бежит и под собой ног не чувствует. Прибежала, ключ вставляет в замочную скважину, открывает дверь и сына зовет, а в ответ...

…и Клава в слезы, бегом к соседке. Антонина Васильевна открывает дверь: «Клава, Клава, родная моя, что случилось?». Клава в панике объяснила. Антонина успокаивает. Мол, что страшного, в школе, наверное, задержали, а может, с друзьями где-то во дворе. Первым делом в школу позвонили. А там объяснили, что занятия уже давно закончились, все дети по домам разошлись. Тут Клава в истерику впадает, связать два слова не может. Выбегает на лестничную площадку, в слезах, бежит на улицу Игоря искать. Антонина Васильевна чувствует, что дело недоброе. Звонит местному участковому. Тут соседи повыходили, давай причитать: «Знать, у Клавы-то опять беда какая-то стряслась».

Пошли третьи сутки. Поиски проводили и день и ночь. Обошли каждый дом, опросили всех соседей, в школе шум подняли такой. Пропал ребенок, словно канул в бездну. А поселок-то небольшой. Слухи моментально разнеслись. Добровольцев много было. Но сколько ни искали, все тщетно. Клава без чувств лежала все это время. Антонина Васильевна на время приютила ее у себя. Сама одинокая была. И мужа тоже схоронила. Ухаживала она за ней все эти дни. Прошло еще четыре дня, новостей не было. Руки у всех опускались. Шансов, что Игоря живым найдут, с каждым днем все меньше и меньше оставалось.

Наступила ночь на среду. Антонина Васильевна просыпается от странного запаха. Химией какой-то пахнет в квартире. Каксвежеуложенный асфальт. В соседней комнате, где Клава спит, шорохи раздаются, и чавкает будто что-то. Притихла, слушает. Вдруг раздается крик нечеловеческий, такого Антонина Васильевна в своей жизни не слышала. Тело аж онемело, двинуться не может. В соседней комнате Клава завывает, словно сам черт над ней навис. Антонина Васильевна одеяло сбрасывает, и бежать. Дверь открывает, а там Клава в одеяло вцепилась, лицо перекошено от ужаса, и на дверь смотрит. А пол словно мазутом все измазан. И запах такой едкий…

… речи потеряла. А Клаву на скорой увезли.

...рассказала, как ночью проснулась от запаха странного. Глаза открывает, а около кровати стоит фигура черная, Клава от ужаса двигаться не может. Через мгновенье признает, что это Игорюшка ее, черной смолою покрыт, и стонет, «мама, мама». Жижа на пол черная стекает, лицо сына не видно, но мать-то разве свое дитя не признает? Движется...

… со слов второклассницы Тани, толпа ребят мальчика тащила за шиворот и все пинали по очереди , а он плакал, на склады заброшенные, куда и бросились на поиски волонтеры…

Вытаскивали тело сотрудники милиции из мазутной ямы около часа. Три недели пролежало тело ребенка в черной жиже. Извергов нашли через шесть дней после обнаружения трупа. Шпана местная, избили бедного, рюкзак снять хотели, а пока били, ударили по голове с такой силой, что малой сознание потерял, а потом еще живого потащили за заброшенные склады, где сбросили тело еще дышавшего в глубокую яму с битумом. Так и задохнулся там. Мать на опознание не пришла. Совсем лишилась рассудка.

Демоны белой горячки

«Один раз в жизни побывал я на Чукотке и уже несколько лет вспоминаю те удивительные края. Если отдалиться от поселка километров на 50 в тундру – такое впечатление, что ты попал, может быть, на 200, а может, на 1200 лет назад. Тундра без малейших признаков современной цивилизации. Люди там замечательные. Но до сих пор находятся «хищники», которые скупают за водку (фактически почти даром) у чукчей пушнину (главным образом это песцы и нерпы). А водка чукчам – смерть.

Вот с этим печальным обстоятельством и связан мой рассказ. В стойбище, куда я попал, царил переполох. С одним из охотников приключилась, как я понимаю, белая горячка. Продал несколько шкур каким-то вертолетчикам… Этот человек лежал в чуме связанный, кричал и бился в судорогах. Зрелище страшное. Уж не знаю как, но из другого стойбища приглашен был шаман. Он приехал при мне. Нормальный человек, ничем, на мой взгляд, от других чукчей не отличающийся. Его встретили подчеркнуто почтительно, а на «комлание» (т.е. на сам процесс колдовства) собрались все в большой чум. Позвали и меня.

Шаман бил в бубен и пел (или, скорее, говорил нараспев что-то). Впечатление чего-то сверхъестественного это никак не производило. Но больной (его тоже перенесли в этот большой чум) успокаивался на глазах и к концу «комлания» уже просто спал. Потом мы пили чай, и я спросил шамана, вылечил ли он этого человека. Шаман ответил, что от пьянства вылечить трудно, а он в данном случае просто «отогнал зверей» (говорил он на ломаном русском, передать это очень трудно).

Я спросил, что это за звери. Ответ меня поразил. Есть такие звери, говорил мне шаман, которые приходят к тем, кто от водки заболел. Просто так их увидеть нельзя. Их видят только больные и шаманы. Звери эти пугают и мучают больных. Вот их-то он и отогнал. Что это за звери? Шаман сначала не хотел, но потом все-таки описал их: длинная живая веревка, которая ползет без ног, маленький зверь с длинным тонким хвостом и очень острыми зубами, ужасно злой, и человек с хвостом, как у волка, и рожками, как у молодого теленка–оленя, человек маленького роста.

В этих описаниях нетрудно было узнать змею и крысу. Ни та ни другая на Чукотке не живут. Ну и черта, конечно… Чукча в белой горячке видит те же «глюки», что и европеец. С той лишь разницей, что в реальной жизни он их не мог никогда видеть. (Кстати, черт тоже отсутствует в чукотской мифологии.) Однако же они к нему приходят. Откуда? Этого шаман объяснить не мог. Как мне показалось, он и в городе-то никогда не был…».

Невероятный случай в казарме

Здравствуйте! Три года назад проходил я службу в армии на Чукотке в посёлке Гудем в мотострелковых войсках.

Как-то раз назначили меня и двоих моих сослуживцев быть дневальными по казарме. В двенадцать часов ночи, когда наша рота уже давно спала, мы с моими сослуживцами приводили в порядок нашу казарму. Когда закончили уборку, я их отпустил спать, а сам встал на тумбочку нести дежурство. Через два часа я должен был поменяться.

Ну, так вот, когда уже все спали, я стоял на тумбочке и читал письмо, присланное моей матерью. Вдруг я боковым зрением заметил, что ко мне со стороны входа в казарму кто-то приближается. Я повернул голову и увидел, что ко мне идёт начальник штаба. Я подбежал к нему и отдал ему честь. Но он на меня даже не обратил внимания, как будто меня вообще не было. Он прошёл возле меня и пошёл в расположение нашей части, где спали мои сослуживцы. Мне стало интересно, куда это он идет, и я потихоньку пошёл за ним. Он зашёл в расположение, прошёл мимо спящих солдат и, дойдя до последней стены казармы, остановился.

Он обернулся и осмотрел всю казарму. Потом неожиданно повернулся к стене и, сделав шаг, шагнул сквозь неё и исчез. От увиденного зрелища я просто прозрел. Но вскоре я подумал, что мне наверно это всё показалось и ведения эти все от моей усталости. Когда пришли меня менять, я никому ничего не рассказал, просто пошёл спать. На следующий день, проснувшись и позавтракав, нам всем солдатам объявили большой сбор на плацу. Когда мы туда пришли нам объявили, что этой ночью умер наш начальник штаба. После всего услышанного я сразу вспомнил вчерашнюю ночь и понял, что вчера к нам в казарму приходил призрак нашего начальника штаба. Я думаю, что он приходил напоследок попрощаться.

Литературные прообразы - «Поднимите мне веки!»

Думается, у каждого, даже у кажущегося на первый взгляд абсолютно мифическим, персонажа есть прототип. Есть некто, кто стоит за образом, созданным воображением пишущего. И даже у каждой приписываемой ему черты характера есть аналогичная - в природе.

Для читателя-абсолютиста можно найти в произведениях художественной литературы портреты таких героев, которые говорят о прямых родственных связях их с Вием. Внешне вроде мужик мужиком и даже начальник нечисти, а все же зверь либо та же нечисть. В сороковые годы мой знакомый Павел Кравченко, позднее работавший в «Огоньке», жил на Чукотке. Там он избирался секретарем райкома, и по долгу службы да и наработанным навыкам он чаще всего был в пути. Изъездил всю окрестную тундру. Так вот он рассказывал, что иногда получал информацию, от которой невольно стремился оградить себя. Речь шла о так называемом тэрыкы. Меня тогда еще не волновали криптозоологические проблемы, но скупые намеки на существование одичавших обволошенных людей запомнила, хотя так и не собралась записать впечатления очевидца. Не записала и самих странных рассказов.

А ведь однажды в чуме, затерянном в чукотской глубинке, секретарю райкома предложили рассмотреть тэрыкы поближе, но ему такое приобщение к тайне обитателей тундры показалось нескромным, да и ненужным. И прошел человек образованный, очень начитанный и мимо того чума, и мимо открытия. А я возвращаюсь к мысли, изложенной выше. Нет уж, коли не заражен ты лихорадкой поиска, то инерция жизни сама не позволит случаю нарушить твой покой, оградит от возможного открытия, и ничто, выходящее за рамки здравомыслия, инструкций и собственных твоих обыденных представлений о мире всего сущего, не коснется тебя, нелюбопытного.

Юрий Рытхеу дал повести о тэрыкы подзаголовок: «Современные легенды». Эпиграфом он взял слова старинной чукотской легенды: «...и тогда, отчаявшийся и измученный, потерявший человеческий облик, несчастный, унесенный на льдине в море, превращается в тэрыкы - покрытого шерстью оборотня...». То есть, повстречав обволошенного человекоподобного, в тех краях так и думают, что это оборотень. А иначе кто же? На стойбище его даже опекает чья-нибудь семья, у которой близкого унесло штормом в море. Нередко обволошенному дикому найденышу или пришельцу дают имя погибшего.

В одном месте Чукотки тэрыкы привечают, а в других взаимоотношения с ними строятся на агрессии.

Итак, во время охоты на нерпу ледяной припай оторвало от берега, и герой повести Горгой оказался пленником моря. Льдина таяла, а человек тем временем превращался в тэрыкы. Ну а дальше все взаправду, как это обычно и бывает, - ужас людей, неправдоподобное поведение и невероятный лай собак, боящихся тэрыкы, чувствующих его силу. И хотя автор хорошо знает, что «тэрыкы не умеют говорить», он все же разрешает герою повести объясниться с любимой, ибо в ином случае не состоялось бы художественное произведение.

На них не тратили патроны...

Когда я проходила преддипломную практику в экспедиции на Колыме, наша руководитель практики рассказала мне случай произошедший с одним мерщиком и маркшейдером на Чукотке. Забросили их тогда на вездеходе далеко в сопки, ближайшее человеческое жилье-лагерь старателей через пару перевалов. Маркшейдер Вячеслав и его помощник Андрей, были мужичками не промах, не в первый раз работали вдвоём. Но на сей раз чертовщина началась, едва вездеход укатил за сопки. Солнечное небо тут же затянули облака, пошел дождь. 

Низина мгновенно наполнилась влагой, противно захлюпала на все лады. Вобщем, бросились мужчины к вагончикам, оставшимся после старателей, в надежде пересидеть непогоду. А дождь только усиливался. Вернулись в вагончик. Ждут, когда дождь чуть утихнет, а там уж решат: выходить к людям самостоятельно или ждать вездеход. Сидят сутки, другие - за стенами всё тот же равномерный шум дождя.

На рассвете третьих суток раздался резкий стук в дверь. Ну, чисто каменная дробь! Мужики струхнули, ведь никаких шагов снаружи они не слышали. Андрей проверил заряды в ружье, с которым никогда не расставался, Вячеслав на правах старшего поинтересовался «кто там?» Ответа не последовало. За дверью всё так же шумел дождь. Переглянувшись, решили не открывать. И тут снова раздался громкий стук в дверь! Теперь уже хором рявкнули: «Кто?!» И снова в ответ лишь шуршание капель. Тут Андрей, собравшись с духом, взял ружье и открыл.

Метрах в двадцати от вагончика стоял человек в черной робе. Лицо синюшное, словно его хорошенько побили. Андрея больше всего поразило то, что человек в такую суровую погоду был бос. У пришельца практически не было видно зрачков, словно их плотно покрыл иней... Обернувшись, Андрей увидел за спиной своего напарника, тот был бледен как полотно. Позже они признались друг другу, что сознавали происходящее, но при этом явно не принадлежали себе… Босой человек смотрел на них какое то время, затем повернулся, сделал несколько шагов, остановился и оглянулся, как бы приглашая следовать за ним. Андрей пробормотал задумчиво и обреченно:

- Ну, пошли, что ли…глянем…

И они двинулись за босоногим, словно ведомые неведомой силой. Силуэт в робе, то почти полностью растворялся в густом тумане, то вдруг выныривал буквально в паре метров перед ними. Он молчал и больше не оглядывался. Идущие следом не смели ни пикнуть ,ни отстать. Внезапно перед ними возникло мертвое дерево. Вокруг него болтались почти истлевшие веревки, под которыми что-то белело. Подошли ближе и разглядели человеческие кости…

Вячеслав первым пришел в себя и огляделся. Босоногий исчез, зато позади, со стороны вагончиков раздался громкий хлопок и треск. Бросились обратно в ужасе, выбежали на пригорок, и увидели, что четыре вагончика из пяти охвачены пламенем. В такой то затяжной дождь! Позже самостоятельно выбравшись к людям, они доложили о пережитом ужасе своему начальнику, но тот им не поверил.

- Вы чего, ребята? Вам же было сказано, что лагерь сгорел еще чёрт знает когда! Уцелел только один вагончик, в котором вы и должны были остановиться.

Однако и Вячеслав, и Андрей помнили только что, когда приехали, светило солнце и все вагончики выглядели так, словно их только вчера покинули люди. Ребята - геодезисты узнав о случившемся вспомнили и мужчинам одну мутную историю, которая случилась в этих местах. Вроде бы это лагерь сгорел не просто так -был поджог, но дело предпочли замять. 

А также поведал им рассказы старожилов о том, как поступали раньше в этих местах с «крысами-ворами»: не тратили на них патроны -раздевали их догола и привязывали к дереву. Несколько часов хватало, чтобы с несчастным расправились тучи злобных комаров или дикое зверье. Тогда еще пропал один из старателей. Просто вышел и не вернулся. Кстати, старателям тогда выдавали черные робы. Остается только догадываться о том, что случилось некогда в этих сопках…Кто-то из старателей сгорел вместе с вагончиками, оставшиеся же разъехались и след их уже давно затёрся…