Глава 5

Вскоре после женитьбы Навуходоносор набрался храбрости и, подбадриваемый Амтиду, потребовал у отца должность луббутума - начальника отдельного отряда. Еще лучше, если бы Набополасар поручил наследнику взятие какого-нибудь города.

Навуходоносор, бездумно наблюдавший за представлением - в который раз он присутствовал на ритуальном действе, - усмехнулся. Как непохож был его разговор с отцом на бунт, поднятый неразумными Игигами! Полуголые мускулистые актеры, изображавшие утомленных богов, страстно потрясали кетменями, дерзко размахивали кожаными полосками, которые носильщики одевали на лбы и на которых крепились корзины с землей.

«И дам им одно сердце и один путь, чтобы боялись Меня во все дни жизни,
ко благу своему и благу детей своих после них» (Иер.32:39)

Подбрасывали сами корзины - символы невыносимого бремени, возложенного отцами на плечи богов. Корзины, правда, отличались необыкновенно тонким, ажурным плетением, были украшены цветными лентами и гирляндами цветов... Амтиду всегда посмеивалась над подобными богами.

Приятно было наблюдать, с каким изяществом придворные актеры ломали свои лопаты, черенки которых были изготовлены из тонких, украшенных лентами, тростинок, как красиво рвали венки, как трогательно звучала музыка. На этот раз представление удалось, решил царь. Танцоры впечатляюще изобразили бурную страсть, ропот и возмущение, охватившие богов-труженников. Их следует наградить.

Чтец с горечью в голосе объявил, а лицедей, изображавший Эллиля, обмякнув лицом, изобразил страх, испытанный богом, повелителем всего, что находится между небом и мировым океаном, на котором плавает твердь.

...Память охотно откликнулась на зов былого. Тот первый разговор повзрослевшего наследника с царем состоялся после падения Ашшура. Кажется, на третий или четвертый день после свадьбы, после оргии и раздачи подарков, принесения жертв богам Вавилона и обряда почитания духа огня Арты, совершенном магами в мидийском лагере, где побратались кровью брат Амтиду Астиаг и Навуходоносор.

Случилось это в поздних сумерках, в палатке Набополасара, когда отец как обычно перед сном погрузился в сосредоточенное молчание, принялся перебирать четки, шевелить губами, а то и бормотать что-то про себя. Кудурру, с детских лет вынужденный частенько составлять отцу компанию в подобных, предшествующих завершению дня бдениях, тоже замер, готовый наконец потребовать причитающуюся ему долю власти.

Трудно сказать, молился в эти минуты старик-халдей или по-дружески общался с богами, наградивших его царством? А может, раздумывал над какими-то насущными государственными вопросами, чтобы потом с помощью внутренностей жертвенных животных получить подтверждение своим решениям? Или попросту отдыхал от дневной суеты?..

Кто знает?..

Отец до самой кончины не стеснялся в присутствии старшего сына сидеть на скрещенных ногах. Долгое время он и за сражениями наблюдал в той же позе. Устраивался на войсковом барабане, подтягивал под себя пятки и, тыкая пальцем то в одну, то в другую сторону, в того или иного начальника, начинал отдавать приказания.

Только после того, как ему было позволено коснуться руки Бела-Мардука и он был награжден царственностью, на людях начал застывать по стойке смирно - видно, его приятель и ближайший советник, прорицатель Мардук-Ишкуни намекнул, что повелителю Вавилона не подобает в присутствие сановников сидеть на пятках.

Следует отыскать более подходящую для занесения в анналы позу. В домашней же обстановке, среди своих, даже на троне, Набополасар, заметно постаревший после взятия Ашшура и заключения союза с мидянами, устраивался по привычке, при этом ещё полулежа облокачивался на один из подлокотников.

Отбормотав, отец поинтересовался у сына, пришлась ли ему по нраву Амтиду? Какая она хозяйка, правда ли, что любит скакать на коне, и как теперь он, Навуходоносор, поступит с этим пристрастием? Стоит ли разрешать супруге наследника престола сидеть на людях, раздвинув ноги?

Сын ответил, что хозяйка она, по-видимому, будет хорошая, честь семьи не уронит, а насчет прогулок верхом это очень способствует здоровью. Кроме того, честь семьи более поддерживается славой мужа, чем добродетелями жены, вот почему он просит присвоить ему звание военачальника-луббутума и выделить под его начало крупный отряд.

«От Господа спасение. Над народом Твоим благословение Твое» (Пс.3:9)

Выслушав Навуходоносора, старик пожал плечами и ответил, что такое серьезное государственное дело, как наделение наследника полномочиями военачальника нельзя решать без совета с богами. Он тут же вызвал Мардук-Ишкуни и приказал подобрать благоприятный день для гадания по поводу просьбы царевича.

Навуходоносор едва сумел сдержать гнев - сказалась, по-видимому, отцовская выучка. Он поблагодарил царя и, получив разрешение, вышел из шатра. В сердцах выложил все Амтиду: и что Набополасар до сих пор считает его несмышленышем, и что всем известно, как он обращается со знамениями богов, что к старости он совсем обленился и его знаменитая осторожность теперь сродни самой беззубой нерешительности...

Действительно, то, как Набополасар относился к гаданиям на внутренностях и предостережениям звезд, то есть, к самым недвусмысленным откровениям, которыми боги делились с людьми, - вызывало оторопь. Если Набополасар вбивал что-то в башку, он заставлял своих прорицателей повторять и повторять гадания, жрецов получше вглядываться в ночное небо и тщательнее считать ход светил.

Если и в следующий раз гадания не приносили известного только ему, царю Вавилона, результата, он отсылал гонца в Эсагилу и требовал от главных жрецов-сангу проверить чистоту подачи запроса небесам. В этом смысле он шел по пути прежних ассирийских владык, которые разделяли приближенных к трону жрецов на группы, рассаживали по отдельным помещениям и требовали представлять независимые друг от друга ответы.

Только в том случае, когда предсказания сходились по большинству пунктов, властители Ашшура принимали советы богов к действию. В противном случае участь несчастных гадателей была незавидной... Время от времени некоторые владыки Аккада и Ассирии позволяли себе публично усомниться в достоверности испытания судьбы по внутренностям жертвенного ягненка или при швырянии дощечек, однако подобных святотатцев боги быстро приводили в чувство.

Набополасар не позволял себе открыто усомниться в истинности того или иного прорицания, результата он достигал не мытьем, а катанием. То обряд был совершен не вполне с требованиями традиции, то наблюдение и считка звезд произведена без надлежащей аккуратности. В конце концов, он добивался подтверждения своего, уже принятого после долгих вечерних размышлений решения, и никому не дано было знать, что именно замыслил в сумерках этот царь, «ничей сын, которого в малости его призвал на царство Мардук...» так прибеднялся он в своих надписях на скалах и закладных плитах, укладываемых в основание храмов и башен. Он молчит и молчит, объяснил жене Навуходоносор, бормочет что-то и перебирает четки. Как тут уцепишься за богатую извилинами мысль этого мужика...

- А ты попытайся, - посоветовала Амтиду.

Навуходоносор вздрогнул, услышав исступленный, полный горечи выкрик чтеца - так верховные боги, собравшиеся в доме Эллиля, восприняли известие о непослушании собратьев-труженников.

Отчего Игиги врата окружили?

Кто зачинщик этого бунта?

Кто из них призывал к нападенью?

Кто столкнул сраженье и битву?...

Световой столб, падавший на царский трон из отверстия в крыше, между тем отодвинулся в сторону, лег на Набонида и сыновей - высветил лица преемников Навуходоносора. Из сумеречной, надвинувшейся после яркого солнечного света тени, царь с усмешкой наблюдал за ними. Никто из них до сих пор не посмел явиться к нему и заявить о своих правах на власть. Орудуют исподтишка, чужими руками и прежде всего Нитокрис, которая спит и видит, как бы добыть трон для своего маленького Валтасара.

Как быстро меняются времена...

Получив отказ отца, сославшегося на волю богов, Навуходоносор, одетый в печаль, словно в одежду, занялся тяжелейшей умственной работой. Некоторое время он ещё ходил в лучниках, потом отец вывел его из состава линейного отряда и вплоть до падения Ниневии Кудурру служил при Набополасаре кем-то вроде посыльного.

Времени свободного было много, тогда-то, приметив некую необычность в луке брата Амтиду, наследника Мидии Астиага, с которым он вскоре после братания сошелся накоротко, Навуходоносор додумался, а Бел-Ибни поддержал его догадку об увеличении гибкости лука, если сделать его составным, а место соединения укрепить железной пластиной.

Превышающая все другие луки дальнобойность нового оружия потянула за собой размышления, как получше использовать такое важное преимущество... Затем встал вопрос о боевых порядках пехоты. Скоро ему и его отборным выпал случай вступить в рукопашную схватку с ассирийскими воинами.

Испытание было жутким - в армиях того времени в тяжелую, одетую в панцири пехоту сопляков лет до двадцати пяти не допускали. Собственно боевое столкновение той поры после смешения рядов противоборствующих сторон разбивалось на отдельные поединки, в которых никто никого не щадил.

Правил тоже не существовало - рубились изо всех сил, секли по незащищенным местам. После подобных схваток на поле боя оставалось кровавое месиво из отрубленных рук, ног, раскатившихся голов, лишенных всякой привлекательности тел с распоротыми животами и выпавшими внутренностями. В такую мясорубку нельзя было пускать молокососов, хлипких юнцов и тщедушных грамотеев-писцов.

«Ты положил на него благословения на веки, возвеселил его радостью лица Твоего» (Пс.20:7)

Сражения той поры выигрывали привычные к труду и тяготам крестьяне или наемники, чей жизненный удел был добывать себе пропитание оружием. Первый же удар тяжелого меча Кудурру удалось отразить - лезвие только скользнуло по шлему, но и этого хватило, чтобы в голове загудело, забухала кровь в висках. Луки уже были отброшены, началась рубка. Ассириец, вставший напротив него, был легко ранен. Чем его можно было взять?

Спасло царевича то, что после первого натиска он не потерял голову. Заметив кровь на левой руке, в которой вражеский воин держал щит, Навуходоносор смекнул, что ему надо продержаться несколько минут, не дать противнику возможности сблизиться, обессилить его, однако попробуйте унять истеричное желание ответить ударом на удар, самому броситься в атаку, оглушить врага воплем.

Шум и гомон над местом боя стоял немыслимый, все переплелось в сознании: визжание, крики «Мардук, спаси!», «подсоби, Ашшур!», мольбы, уханье, смех и рыдания, торжествующие выкрики. Это было самое трудное - сохранить хладнокровие. Тут его окриком поддержал Набузардан. Он прикрывал царевича со спины.

Наконец Навуходоносор, прикусив до крови нижнюю губу, сдержал убийственный порыв и, оторвавшись от врага, сумел обойти его слева и достать лезвием его раненую руку. При следующем ударе меч со скрежетом скользнул по доспехам и впился в живую плоть ассирийского воина пониже локтя. Царевич рывком, с усилием рванул оружие на себя.

В широкой резаной ране на мгновение обнажилась белая кость, следом обильно хлынула кровь. Ассириец невольно опустил щит, в глазах его мелькнул ужас, бородатое лицо побелело, и в следующее мгновение Навуходоносор, с холодком проникшим в сердце, не размышляя, как на занятии, сделал ложный замах, затем выпад и до половины вонзил меч в брюшину мужика. Тут же почувствовал, что лезвие не вытаскивается - то ли руки ослабли, то ли зацепился за что-то в живой полости.

Набузардан во весь голос закричал.

- Поворачивай! Шустрей поворачивай и рви на себя!..

Царевич послушался. В этот момент умирающий враг попытался на последнем взмахе достать Кудурру, однако резкого, сокрушающего удара не получилось. Юнцу наконец удалось вырвать меч, и ассирийский воин рухнул лицом в пыль. Крови из него вытекло море...

После того сражения Кудурру долго было не по себе. Как ни крути, а он вынужден был признать, что отец в чем-то прав, отказывая ему в командовании пусть даже небольшим отрядом. Боец, не понюхавший крови, вряд ли способен руководить людьми, но теперь-то после нескольких сражений Навуходоносор полагал, что он вправе рассчитывать хотя бы на тысячу воинов.

Во время взятия Ниневии он едва не погиб - ему следовало поклониться в ножки Рахиму, который сначала помог ему перебраться через обширную лужу - тот прыгнул туда и подставил спину царевичу, затем прикрыл его щитом, когда на Навуходоносора напал коротконогий, необъятный в плечах защитник крепости.

Одолев смертельный ужас, заглянув в глаза смерти - что-то завораживающе-бессмысленное, улыбчиво-жуткое предстало перед Кудурру в тот миг, когда он после удара вражеского воина, оказался на земле, Навуходоносор почувствовал необыкновенный прилив сил. Жажда мщения душила его - с Ассирией должно быть покончено раз и навсегда.

Эта парадигма не требовала обсуждения, и когда ему донесли, что Ашшурубалит вместе с частями царской стражи и отрядами отборных сумел вырваться из крепости и теперь спешно уходит вдоль берега Тигра на север, к Харрану, Навуходоносор тут же бросился в шатер к отцу. Набополасар спокойно, даже с некоторым облегчением принял весть о прорыве Ашшурубалита.

- Боги, - заявил он Навуходоносору и поднял ложку, назидательно потряс ею в воздухе, - слишком долго закрывали глаза на жесткости Ашшура, слишком долго изливали на них свое благоволение, чтобы позволить нам враз раздавить волчье логово. Небеса хотят сохранить лицо и поэтому ставят нас перед новыми испытаниями. Что ж, мы примем вызов - с Ашшурубалитом необходимо покончить раз и навсегда. Но не сейчас...

- Их можно достать во время перехода к Харрану, - подсказал Навуходоносор. - Бросить в погоню скифов, мидийскую конницу. Отец, позволь, я возглавлю отряд?..

Они были в шатре одни - царь Вавилона завтракал. Хлебал крепко посоленную простоквашу, предложил сыну. Тот отрицательно, с некоторой даже излишней поспешностью, покачал головой. Набополасар невозмутимо пожал плечами и вновь зацепил ложкой ломоть густого скисшегося молока. Тогда Навуходоносор вдохновившись добавил.

- Они идут пешим шагом, у них нет скакунов... Мы настигнем их, отец!..

Наконец царь поднял голову, в упор взглянул на сына.

- Тебе лучше помалкивать, пока тебя не спросят, - он сделал паузу, затем нахмурившись добавил. - Ты молод и не по годам дерзок. Повторяю ещё раз - прежде всего надо узнать волю богов. И дать возможность воинам переварить добычу. Тут мне донесли, что торги рабами в полном разгаре. Кроме того, если Ашшурубалит закрепится в Харране, это не так уж плохо, Нергал меня забодай.

- С какой стати? - удивился наследник.

- Скоро узнаешь, - хмыкнул Набополасар.

Он был великий хитрец и скрытник, его отец. Помнится, о заговоре маленький Кудурру узнал только в день переворота, проснувшись, когда теплые руки матери выхватили его из постели. «Веди себя достойно, - шепнула она первенцу, - теперь в Вавилоне правят наши люди». Свадьбу устроил, не удосужившись спросить мнения богов, даже гонца за предсказанием по звездам не послал в Вавилон, а теперь, когда вражье семя осыпается на удобренную почву, он вдруг начал очередной круг торговли с богами. Что он собирается выпрашивать у них? Право слово, иной раз отец напоминал сыну безродного попрошайку, который готов сколько угодно канючить у небожителей разрешение на то, чтобы поступить так, как ему вздумается.

Доложили о прибытии Киаксара и скифского царя.

- Пусть войдут, - распорядился Набополасар.

После коротких приветствий военачальники расположились вокруг походного стола, где ещё стояла миска с недоеденной простоквашей. Набополасар предложил гостям отведать молочного, здорового помогающего просветлить душу после вчерашней попойки по случаю взятия Ниневии, хлёбова. Киаксар решительно рубанул воздух ребром ладони.

- Наливай!

К нему присоединился и вождь скифов.

- А ты чего, зятек? - Киаксар похлопал царевича по плечу и добавил. На девку не обижайся. Амтиду ещё принесет тебе во-от такого наследника. Он расставил руки во всю ширь, отчего будущий младенец должен быть родиться более, чем двухметрового роста.

Потом повелитель мидян обратился к царю Вавилона.

- Враг уходит, а с ним и часть нашей победы и добычи. Набополасар, ты - мудрый вождь, пора поднимать войско.

- Попробуй подними его, - усмехнулся вавилонянин. - Как мы сможем догнать Ашшурубалита с таким обозом?

Скиф подал голос. Был он светловолос, невысок, до сих пор пьян - ложку мимо рта проносил - глаза голубые, навыкате. От него жутко пахло пивом и мочой. «Северный варвар», - с некоторой неприязнью отметил про себя Навуходоносор.

- Мои всадники могут догнать их на марше, - заявил скиф. - Они будут беспокоить их до тех пор, пока не прибудут твои отряды, царь.

- У них нет добычи, - откликнулся Набополасар. - Твоим всадникам там нечем поживиться. Вряд ли они пожелают испытывать судьбу в сражении с отчаявшимися. Тебе должно быть известно, что лучше не связываться с теми, кто защищает свои жизни. Тем более с воинами Ашшура.

Наступила тишина, во время которой скифский вождь, по-видимому, раздумывал - может, стоит обидеться на замечание халдейского царя. С другой стороны, ему в самом деле не очень-то хотелось сниматься с места и тащить своих всадников к предгорьям, где беглецы будут искать укрытия. Старик Набополасар прав - там ловить нечего.

Кроме того, поднять войско, не переварившее добычу, захваченную в Ниневии, погнать в бой воинов, не распродавших доставшихся по жребию пленников, не отдохнувших после утомительной резни, дело не простое. Если бы не настойчивость Киаксара, он бы и не подумал выходить из своей палатки. Сориться с мидийцем, доказавшим, что он в состоянии сокрушить любую твердыню, не хотелось. Что же касается нынешнего союзника Набополасара, то если ассирийцы в какой-то мере сохранят свои силы, выгоднее столкнуть их лоб в лоб с Вавилоном. Тем более, что бежавшие идут налегке и даром свои жизни не отдадут

- Где они смогут найти убежище? - спросил Киаксар.

- В Харране, где же еще, - отозвался Набополасар.

- Поэтому ты и не желаешь преследовать воинов Ашшура? - Киаксар изломил бровь. - Харран принадлежит мне, ты предоставляешь моим воинам взять эту крепость штурмом?

- Нет, Киаксар. Я беру обязательство в союзе с тобой добить ассирийскую гадину в любом месте, куда она заползет зализывать раны, но прежде я хотел бы узнать волю богов.

- Так зачем же позволять ей заползать за неприступные стены, когда мы можем раздавить её в чистом поле! - воскликнул Навуходоносор.

Это был первый раз, когда он, не получив разрешения отца, посмел подать голос на совете вождей. Даже ответа Киаксара не дождался!

- Набополасар, твой наследник прав, - откликнулся повелитель мидян, словно не заметив промашки молодого халдея. - Наша конница сможет настигнуть их и задержать до подхода главных сил.

- Мы можем посадить на колесницы пеших воинов и доставить их к переправам, - сказал ободренный Навуходоносор.

Наступила тишина.

- Я не вправе приказывать тебе, Киаксар, но этого юнца я должен поставить на место, - наконец ответил долго молчавший Набополасар. - Я тебя предупреждал, что ты должен помалкивать, пока тебя не спросят? - обратился он к сыну.

- Да, повелитель.

- Тогда покинь совет!..

Навуходоносор скорым шагом вышел из большого шатра, добрался до коновязи, вскочил на коня и промчался до своей палатки. Здесь было пусто Амтиду не смогла сопровождать его во время похода на Ниневию, она была оставлена в Вавилоне отдыхать после родов. Жены отчаянно не хватало, не с кем посоветоваться, не с кем унять гнев! Может вызвать Шару, пусть пришлет девку? Поможет ли?

Кудурру присел на походную кровать, задумался. Отец прав - поднять армию и без промедления двинуться в погоню, когда воины обременены добычей и обозы растянутся на несколько беру, задача трудная, но и идти на поводу у солдат нельзя. Или может, разгадка в другом? В мидянах и поведении Киаксара, теперь напрочь освободившегося от страха перед Ашшуром, чьи воины двести лет топтали его землю?

Согласно раздела, проведенного между тестем и царем Вавилона, Харран и земли к северу от среднего течения Тигра и Евфрата отходили к мидянам. Договор был скреплен братством по оружию. Братство братством, но очевидно, что отец не желает рисковать и ждет не дождется, когда мидяне вернутся в родные горы. Нет, что-то в этих рассуждениях не то...

Была бы рядом Амтиду, её возмутило бы подобное недоверие к союзнику. Так, пройдемся ещё раз. Пустить волка в овчарню легко, это несомненно, трудно выгнать его. Армия халдеев во время похода к Ниневии и так оторвалась от своих баз, а преследование Ашшурубалита, удиравшего вверх по Евфрату вконец измотает халдейское войско. Как в таких условиях поведет себя Киаксар? Хорошо, если союзники добьются победы, а если их постигнет неудача. На ком они выместят горечь печени? Опять нескладуха, не в мидянах дело. В чем же, Нергал меня обними?

Боги великие, милосердные!..

Конечно, в скифах! В этих разбойниках!..

Вот кого следует опасаться в первую очередь! Они теперь будут кругами ходить вокруг царя Вавилонии, чтобы тот нанял их. Казна у царя Вавилона теперь богатая... Все, что он мысленно приписывал мидянам, может случиться, если халдеи второпях бросятся преследовать Ашшурубалита. В этом случае при любом исходе штурма Харрана единственными победителями останутся скифы, и тогда может вновь начаться нашествие.

Стоит только им свистнуть, и со стороны Кавказских гор повалят кибитки, стада, женщины, дети. Так и покатятся ордой по нашим пределам. Вот почему и Киаксар призывает нас поспешить на Харран, вот почему медлит отец. Ждет, когда терпение у скифов лопнет и они уйдут в северные степи. Только потом можно идти против Ашшурубалита.

Конечно, отдельные отряды из состава кочевников можно и нанять, исключительно выборочно, и при полной уверенности, что в любом случае мы не распахнем ворота северным варварам. Ашшурубалит никуда не уйдет, дух его сломлен. Единственное, что его может спасти - это поддержка союзников.

Разве в нынешнем безнадежном положении ему удастся найти союзников? Какой безумец решится оказать помощь тем, кто мучил их в течение стольких лет? Вечером, в царском шатре, дождавшись угрюмого, вопросительного «Ну?..», он сразу выложил отцу свои соображения, какой линии следует придерживаться в войне, исход которой можно считать предрешенным.

- Рад, что ты осознал меру опасности, связанную с коварством кочевников. А насчет друзей, которые могли бы помочь Ашшурубалиту, такие безумцы найдутся. Они уже зашевелились. Здесь, в горах, возле озера Ван... Урартам кость в горле победа Киаксара. Эти меня не тревожат, этих мы разнесем в пух и прах. Другое дело, эти птицеглавцы - там, у большой реки...

Надо быть готовыми к встрече с ними, - и, заметив нескрываемое удивление на лице сына, Набополасар добавил. - С египтянами...

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 30