Главная
МЕНЮ САЙТА
КАТЕГОРИИ РАЗДЕЛА
БИБЛЕЙСКИЕ ПРОРОКИ [20]
БИБЛЕЙСКИЙ ИЗРАИЛЬ [20]
ИУДЕЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ [15]
ИСТОРИИ ВЕТХОГО ЗАВЕТА [15]
ТОЛКОВАНИЯ ПРОРОКОВ [250]
ЗОЛОТАЯ ЧАША СЕМИРАМИДЫ [50]
ВЕЛИКИЙ НАВУХОДОНОСОР [30]
ЦАРЬ НАВУХОДОНОСОР [20]
ЛЕГЕНДАРНЫЙ ВАВИЛОН [20]
ВАВИЛОН. РАСЦВЕТ И ГИБЕЛЬ [20]
БИБЛИЯ
ПОИСК ПО САЙТУ
СТРАНИЦА В СОЦСЕТИ
ПЕРЕВОДЧИК
ГРУППА СТАТИСТИКИ
ДРУЗЬЯ САЙТА
  • Вперёд в Прошлое
  • Последний Зов

  • СТАТИСТИКА

    Главная » Статьи » 1. ВАВИЛОНСКИЙ ПЛЕН » ЦАРЬ НАВУХОДОНОСОР

    Навуходоносор II, царь Вавилонский. 1


    Даниель Арно


    Навуходоносор II, царь Вавилонский




    Призрак Вавилона

    Современная западная цивилизация, включающая в себя с рядом оговорок и Россию, ведет свою родословную не только из классической греко-римской античности, к которой восходят ее эстетика, философия, право, но и из мира Библии. Связь с последним воплощается как в религиозной сфере, так и в системе историко-мифологических понятий и образов, образующей фундамент современного мировоззрения и мировосприятия.

    Один из таких образов - Вавилон, неизменно, хотя часто незримо, присутствующий на периферии библейского повествования. Образ его неоднозначен: это великий город, полный всевозможных богатств и самых причудливых достижений человеческой деятельности, и в то же время это колыбель всех пороков, «Великая блудница», откуда исходят самые отвратительные ереси и чародейства.


    «Да живет Навуходоносор, царь всей земли, и да живет держава его, пославшего тебя для исправления
    всякой души, потому что не только люди чрез тебя будут служить ему» (Иудиф.11:7)

    Это можно объяснить - помимо сурово осуждаемого Библией идолопоклонства, вавилоняне практиковали кровавые жертвоприношения, храмовую проституцию и магию всех сортов. Вплоть до Нового времени европейцы именовали магов и гадателей «халдеями» и считали Вавилон родиной астрологии и прочих тайных наук.

    С этим городом связано и представление о тиранической, богоборческой власти, стремящейся к мировому господству. Впервые оно отразилось в рассказе о Вавилонской башне, строители которой дерзко пожелали достигнуть неба, за что были наказаны «смешением языков». Эта легенда отражает реальную картину многолюдства Вавилона, его национального и религиозного многообразия, в котором авторы Библии не без оснований видели угрозу тщательно взлелеянной обособленности своего народа. Поэтому так многочисленны обвинения библейских пророков в адрес великого города, так грозны предсказания о его грядущем падении.

    Эта традиция начинается с Иеремии: «…меч на халдеев, говорит Господь, и на жителей Вавилона… и пошлю на Вавилон веятелей, и развеют его, и опустошат землю его» (Иер. 50:35 - 51:2), - и заканчивается Откровением Иоанна Богослова: «Пал, пал Вавилон, город великий, потому что он яростным вином блуда своего напоил все народы» (Откр. 14:8).

    Так сложилось, что олицетворением всех пороков Вавилона в глазах древних и современных читателей Библии стал Навуходоносор II - один из последних монархов Вавилонского государства, правивший в 605 - 562 годах до н. э. Это далеко не случайно - именно он в 586 году уничтожил Иудейское царство, разрушил Иерусалим с его храмом и увел евреев в долгий плен, завершившийся только в 536 году, после завоевания Вавилона персидским царем Киром.

    Об этом напоминает знаменитый 136-й псалом: «…при реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе», - до сих пор остающийся гимном страдания и надежды всех угнетенных, хотя вавилонский плен в изображении тех же авторов Библии был далеко не так тяжел, как египетский, описанный в книге «Исход».

    Событиям этого плена посвящена и «Книга Даниила», повествующая о противоборстве юного иудейского пророка с грозным царем. За отказ поклониться золотому идолу бога Мардука трое товарищей Даниила были брошены в огненную печь, но спаслись благодаря вмешательству ангела Господня. Даниил же сравнил Вавилонское царство с истуканом из золота и серебра, стоящим на глиняных ногах, и предсказал ему гибель: «Камень… ударил в глиняные ноги его и разбил их» (Дан. 2:34).

    В той же книге содержится странная история о том, как Навуходоносор был наказан Всевышним за свою гордыню: «Отлучен он был от людей, ел траву, как вол… волосы у него выросли, как у льва, а ногти у него - как у птицы». Пробыв в таком состоянии семь месяцев, царь якобы раскаялся, уверовал в единого Бога и был возвращен в человеческий облик.

    Есть мнение, что в конце жизни Навуходоносор действительно страдал редким заболеванием - ликантропией, побуждающим человека считать себя животным. Но более вероятно, что библейский рассказ создан «по мотивам» вавилонских изваяний, изображавших царя в образе быка с львиными лапами и крыльями орла.

    Далее «Книга Даниила» повествует о «сыне» (на самом деле одном из преемников) Навуходоносора Валтасаре, увидевшем в разгар пира на стене огненную надпись «Мене, мене, текел, упарсин» («Исчислен, исчислен, взвешен и разделён»), которую тот же Даниил расшифровал как предсказание гибели Вавилона и его правящей династии. На самом деле город после утраты независимости процветал еще долго и опустел лишь на рубеже нашей эры, просуществовав более 2 500 лет.

    Подлинная история Вавилона и его самого известного правителя далека от сформированных Библией стереотипов, что в полной мере демонстрирует биография Навуходоносора II, созданная известным французским ученым, профессором Сорбонны Даниелем Арно. На основе широкого круга источников автор рисует картину государства, где аппарат власти достаточно эффективен, население, включая покоренные народы, пользуется широким самоуправлением, а войны ведутся пусть не самыми гуманными методами, но без той зверской жестокости, какая отличала соседей Вавилонии - ассирийцев.

    Во всем этом велика заслуга героя книги - прагматичного политика, стремившегося скрепить воедино все части своей многонациональной империи и возвысить царскую власть путем ее обожествления. Как и у многих монархов-реформаторов, его политика потерпела неудачу из-за слабости и неспособности наследников; после смерти Навуходоносора его держава погрузилась в пучину смут и политических переворотов, облегчивших персам ее завоевание.

    Источники, повествующие о жизни вавилонского царя, немногочисленны и немногословны, поэтому профессор Арно выходит из положения единственно возможным образом. Биографию Навуходоносора он дополняет описанием его царства, о котором средний читатель, даже интересующийся историей, знает крайне мало.

    Сведения о вавилонской системе управления, о жрецах и богах, которым они поклонялись, о войнах и международных отношениях создают канву, на основе которой мы можем судить о подноготной тех или иных слов и действий монарха. Автор книги не затрагивает лишь одной темы - уже упомянутой нами роли Вавилона, реального и мифического, в современной культуре.

    Между тем осознание этой роли помогает понять, почему образы великого города и его самого могущественного царя по-прежнему сохраняют свою притягательность, несмотря на бездну веков, отделяющих их от наших современников. В древнерусской литературе известны несколько «сказаний о Вавилонском царстве», повествующих о чудесном рождении Навуходоносора (его, как и других героев древности, якобы воспитали дикие животные), о его упомянутом в Библии превращении в зверя и о том, как после гибели Вавилонии венец царя был перенесен сначала в Византию, а потом на Русь.


    «Дарую им и окрестностям холма Моего благословение, и дождь буду ниспосылать
    в свое время; это будут дожди благословения» (Иез.34:26)

    Похожие сказания существовали и в Западной Европе, где Вавилон сделался своеобразным символом власти - но при этом власти тиранической и не освященной истинной религией. Представление о вавилонской монархии, не слишком отличаемой от ассирийской, персидской и других древневосточных политических режимов, на века соединилось в общественном сознании европейцев с понятием восточного деспотизма и в этом качестве многократно использовалось для критики деспотизма как такового.

    От Джорджа Байрона и Генриха Гейне эта эстафета перешла к русским поэтам вплоть до Осипа Мандельштама и Арсения Тарковского, который проклинал «глинобородых богов-народоубийц». Традиция обличения Вавилона тянется до наших дней, отражаясь, например, в пародийной «Песни Мардохея-воина» из романа Дмитрия Быкова «ЖД»: «Город Вавилон когда кого-нибудь идет воевать, то живой души не останется - трахнут всех…».

    В то же время культура, как книжная, так и народная, не забывала и о «вавилонской блуднице», с которой ассоциировались как знатные дамы, известные своей аморальностью, так и прославленные тем же мегаполисы прошлого и настоящего. На роль нового Вавилона последовательно назначались Рим и Париж, Нью-Йорк и Москва (характерно название книги Михаила Веллера «Б. Вавилонская», посвященной апокалиптическому уничтожению российской столицы).

    Нет недостатка в самозваных пророках, предсказывающих гибель какого-либо из этих городов, а то и всей западной цивилизации, тоже отождествляемой с Вавилоном. Особенно много таких предсказаний породил процесс глобализации, который консерваторы уже не раз сравнивали со строительством Вавилонской башни. «Вавилонское» происхождение приписывается (к примеру, в конспирологической фантастике Виктора Пелевина и Вадима Панова) подлинным или мнимым проводникам глобализации - международным финансовым организациям, масонам и другим тайным обществам.

    Стоит отметить, что, с другой стороны, борцы с западным влиянием порой видят себя наследниками Вавилонского царства. Так, воинственный лидер Ирака Саддам Хусейн называл себя «вторым Навуходоносором» и предпринимал попытки восстановить в первозданном виде центр древнего Вавилона с воротами Иштар и величественным царским дворцом.

    Не менее живуче вавилонское влияние и в сфере оккультизма, приверженцы которого до сих пор широко используют имена и термины, пришедшие с берегов Тигра и Евфрата. Особенно активно это делают чрезвычайно расплодившиеся в современном западном обществе гадатели, де монологи и сатанисты.

    Конечно, в этом не следует винить царя Навуходоносора и его подданных, живших своей исторически обусловленной жизнью и мало напоминавших созданных библейско-европейской фантазией «халдеев». Тем не менее экзотичность вавилонской цивилизации в соединении с ее большей (в сравнении, например, с Древним Египтом) понятностью и открытостью для современного человека ведет к тому, что призрак Вавилона вновь и вновь волнует наше воображение.

    Вадим Эрлихман, кандидат исторических наук



    Предисловие

    В отличие от Греции, Рима и даже Египта древняя Вавилония почти не оставила следов на путях современного культурного пространства; она остается для нас миром закрытым и странным. Но вавилонский царь Навуходоносор - исключение. Благодаря Библии - точнее, Четвертой книге Царств, свидетельствам пророков Иеремии и Даниила, а также опере Верди мы с ним более или менее знакомы.

    Видимо, не случайно он стал героем первой классической французской трагедии Робера Гарнье «Иудеянки» (1593), где автор сделал его антагонистом иудейского царя Седекии. Хочется еще отметить, что 15-литровый «Навуходоносор» - самая большая из употребляемых сейчас винных бутылей; она вместительнее, чем «салманасар», «иеровоам» и «мафусаил», которые несколько неожиданным образом доносят до наших дней память о победе Вавилона над Ассирией, царстве Израильском и о библейском патриархе…

    От VI века осталась обширная документация: известные ныне глиняные таблички, написанные клинописными знаками, исчисляются тысячами. Но кажущаяся полнота источниковой базы отчасти обманчива. Хотя эти таблички достаточно прочны, очень большая доля их не сохранилась. Например, удалось подсчитать, что от долговых расписок, выданных главным храмом города Урук, обнаружено всего 6 - 7 процентов.

    Кроме того, хотя вавилоняне, как и остальные жители Двуречья, употребляли этот более прочный по сравнению с папирусом материал с конца IV тысячелетия, начиная со второй половины II тысячелетия они стали писать также на табличках из дерева или, в особо важных случаях, слоновой кости, покрытых воском, у которых были бесспорные преимущества: они не так часто разбивались и были гораздо легче.

    Ведь писавшему на глине приходилось либо ограничивать размер текста, либо поневоле лепить всё более и более массивные куски; в какой-то момент из-за габаритов табличек пользоваться ими (читать или просто хранить) становилось крайне неудобно. На деле писцы обычно ограничивались материалом для письма такого размера, чтобы его можно было удержать в одной руке.

    Вощеные таблички удобны еще и тем, что их можно использовать несколько раз: стирать текст и заново писать на той же стороне; глина же, высохнув (а тем более подвергшись обжигу, как часто поступали с важными документами), уже не поддавалась дальнейшей обработке. Кроме того, покрытые воском таблички иногда соединялись шарнирами, образуя связный ряд; эти кодексы легко раскрывались; одна такая книжка использовалась для записи произведений, чей объем требовал нескольких глиняных табличек, каждая из которых, к великому затруднению библиотекарей, хранилась отдельно.


    «Дает мудрость мудрым и разумение разумным; он открывает глубокое и сокровенное,
    знает, что во мраке, и свет обитает с Ним» (Дан.2:21-22)

    К сожалению, предметы из дерева и воска не выдерживают климата азиатского Ближнего Востока. Из всего количества текстов на этих носителях до наших дней дошел лишь один документ VI века, обнаруженный во дворце ассирийского царя Саргона (721 - 705) в Калахе. Он позволяет нам представить масштабы утраты.

    Какова была частота использования того или иного писчего материала и что писалось в основном на воске? Ответ на второй вопрос достаточно ясен: то же, что и на глине. Они не предназначались специально, скажем, для административных дел или литературных произведений. В таком случае оценить их количество очень трудно. Но всё же нам кажется, что применялись они довольно ограниченно; писцы оставались верны старому писчему материалу - табличке, вылепленной из глины; в их глазах она оставалась символом высокочтимого наследия предков - изобретателей письма и наставников в этом искусстве.

    Современные ученые, безусловно, прекрасно знают клинопись и вавилонский язык, так что тексты мы понимаем без особого труда. Трудность для исследователя заключается в другом. Число документов, имеющихся в нашем распоряжении (всё же удовлетворительное), иногда заставляет забывать о важнейшей черте, характерной для вавилонской письменности во все времена: ее сфера с самого начала была строго ограниченна.

    Она не распространялась на то, что мы называем техникой в самом широком смысле слова: не было, например, учебников гончарного ремесла, да и пособий по самому письму тоже не существовало. Знания об искусствах и ремеслах передавались устно, относились ли они к обыденному или сакральному миру, шла ли речь об образовании ремесленника или жреца.

    Но есть и еще более важная помеха. На рубеже II и I тысячелетий полукочевые племена, говорившие на новом, арамейском языке, уничтожили государства, расположенные между Евфратом и Средиземным морем. Нападали они даже на Ассирию и Вавилон, хотя и не с таким успехом. Вследствие этого арамейский язык не только широко распространился в Западной Азии, но и проник в долину Тигра и Евфрата, поскольку с IX по VII век ассирийцы господствовали над Левантом; таким образом, им приходилось иметь дело с правителями и жить среди народов, у которых обиходным языком был арамейский.

    Со временем пришельцы стали оседлыми, основали новые царства, а с ними и органы управления. Чтобы писать по-арамейски, писцы избрали алфавитное письмо, которому научились у финикийцев. Так же, как финикийцы, они стали писать преимущественно на папирусе и коже. Так создались обширные архивы городов, расположенных между Евфратом и Средиземным морем.

    Все они сгнили. Для изучения Вавилонии это существенная потеря, но всё же там употребление алфавита и арамейского наречия до VI века оставалось не слишком широким; как мы можем догадываться, вавилоняне оставались верны своему исконному языку и привычному писчему материалу - глиняным либо навощенным табличкам.

    Зато на остальном Ближнем Востоке ситуация с письменными памятниками катастрофическая: они почти не сохранились. В ходе рассказа у нас будут случаи указать на исключения, и читатель сможет убедиться, что они почти ничего не добавляют к нашим знаниям об этом мире - он навеки останется для нас немым.

    Впрочем, некоторые соображения делают картину не такой мрачной. Условия жизни столетиями, а то и тысячелетиями оставались устойчивыми, неизменными; бытовые привычки изменялись очень медленно и, очевидно, не слишком различались в разных областях региона. Запас знаний также менялся весьма медленно.

    В целом они не подвергались сомнению и пересмотру. Основные представления о мире всем казались очевидными, и эту очевидность никто не пытался оспаривать. Вследствие этого сведения о более древних временах можно применять и к эпохе Навуходоносора. Особенно много дают исследователям археологические раскопки (конечно, для истории Вавилонии больше, чем для остального Ближнего Востока) - они проясняют тексты, а иногда служат их удачным дополнением.

    В настоящий момент в результате раскопок получен достаточно большой объем информации, отраженной в публикациях. Нам доступны «официальные» тексты, а отчасти (можно предположить, что не в полной мере) и повседневные документы: письма и контракты. Зато правительственными актами исследователи до сих пор пренебрегали; по правде говоря, они не слишком заманчивы даже для специалистов.

    Так или иначе, надо признать: доступную ныне документацию дает нам - преимущественно, а в некоторых областях исключительно - Вавилония; историки волей-неволей вынуждены именно ее ставить в центр своего рассказа и на основании ее текстов выносить суждения. Наконец, надо принимать во внимание, что сами документы изучены весьма неравномерно. Внешняя политика, религия и в значительной степени экономика становились предметом интереснейших исследований.

    Зато мир идей (применяем нарочито общий термин) оставался без внимания, как показывает приведенная в конце книги библиография. Поэтому автор решил именно о нем рассказать подробнее всего, вглядеться в него пристальнее, чем это обычно делалось. Так мы сможем заново увидеть самобытный образ людей Ближнего Востока; более того, Навуходоносор и его современники станут единым интеллектуальным и нравственным целым.

    Для удобства читателей сохранено написание собственных имен - как личных, так и географических названий, - принятое в современной традиции, например: Навуходоносор, Ниневия. В других случаях, когда традиции не существует или она колеблется, автор был обязан применять названия, принятые в науке.

    Этот очевидный разнобой огорчителен, однако он неизбежен. В книге сохранена неверная, но повсеместно используемая транскрипция «Ур» для города в Южной Вавилонии. Правильнее было бы называть его Ури или Урим, но отказываться от привычного написания было бы неудобно, и этот отказ не имел бы большого смысла.


    «Я дам вам дожди в свое время, и земля даст произрастения свои, и дерева полевые дадут плод свой» (Лев.26:4)

    В цитатах квадратными скобками отмечены лакуны оригинала, угловыми - сознательные пропуски и добавления. Все приводимые даты относятся ко времени до нашей эры. Хронология VI века вполне надежна; есть лишь одна трудность: первый день вавилонского года приходился на середину нашего марта, так что вавилонский год распределяется по двум годам григорианского календаря.

    Более ранние даты относительно правдоподобны до начала II тысячелетия. Чем дальше назад во времени отстоят события, тем их датировка ненадежнее; хронология III тысячелетия во многом являются гипотетическими.



    Часть первая. Овладение империей.
    Наследство и наследник

    В Вавилоне не было обычая записывать акты гражданского состояния, поэтому даты рождения Навуходоносора мы не знаем и можем лишь строить догадки. Когда его отец Набопаласар в 607 году вручил ему власть над армией, он, по словам Бероса, был «подростком»; а этот вавилонский историк, писавший по-гречески в III веке, был весьма информированным, хотя и жил много позже событий, о которых повествовал.

    Так что царевичу тогда исполнилось лет двенадцать - четырнадцать: именно в этом возрасте на Ближнем Востоке начинали приобщаться к взрослым делам. Стало быть, он родился около 620 года, когда его отец уже примерно пять лет как был признан вавилонским царем. Умер он своей смертью (от болезни, согласно тому же Беросу), когда ему было около 60 лет.

    Навуходоносор царствовал 43 года (605 - 562) - дольше, чем любой вавилонский или ассирийский владыка, начиная со II тысячелетия. Впрочем, один ассирийский царь XII века правил на три года больше, а Хаммурапи Вавилонский (1792 - 1750) - столько же. Показательно другое: средний срок правления ассирийских царей составляет примерно 13 лет, а вавилонских - 18; среднее арифметическое для обеих стран - чуть больше 17 лет. Факт налицо: Навуходоносор сохранял власть в течение необыкновенно долгого времени, и его дела не только были известны современникам, но и сохранили его имя в памяти потомков.

    Мы не знаем, когда младенец или ребенок получал имя, кто его нарекал; свидетельства на этот счет противоречивы. Правда, в случае Навуходоносора всё указывает на то, что имя ему выбрал отец. Он звался Набу-кудурри-усур (транскрипция «Навуходоносор» привычна, но очень приблизительна): «Набу, храни моего сына и наследника».

    Вавилонские собственные имена иногда представляли собой клички («Мышонок», «Храпун»), но чаще являлись небольшими предложениями, в повседневном употреблении сокращавшимися, В этом смысле имя будущего царя не отличалось от имен подданных, хотя и не было распространенным.

    Впрочем, отец и сын звались почти одинаково: «Набопаласар» тоже значит «Набу, храни сына и наследника». При всём том современники безошибочно видели в имени то, чем оно и являлось для властвующего царя: политическую декларацию. В конце XII века Навуходоносор I возродил международный и внутренний престиж Вавилона после тяжелейшего упадка, заново отстроил нацию, вышедшую из жестоких смут.

    Он завоевал эламитов - народ, живший в Сузской долине на юго-западе нынешнего Ирана. Он же восстановил храмы по всей стране, его время было одной из самых блестящих эпох расцвета литературного творчества. Военный вождь, строитель и покровитель искусств - вот миссия, к которой его тезка считал себя предназначенным с рождения.

    О его матери ничего не известно, и можно решительно предположить, что она не имела на него никакого влияния. У него были два младших брата, о которых он никогда не говорил и которые, насколько нам известно сейчас, не играли важной роли в государстве. Один из них, Набу-шуму-лишир («Набу, да славится имя его!»), на третьем году правления Навуходоносора, очевидно, обладал какими-то воинскими полномочиями; но это место в тексте источника повреждено, и больше мы ничего о его статусе не знаем.

    Впрочем, объявляя Навуходоносора «перворожденным своим», Набопаласар не просто официально признавал очевидный факт, что он был «сыном царским из дома наследного», как говорит хроника. Прилагательное «первый» для вавилонян имело и более широкий смысл: «превосходный», а также «служащий примером». Таким образом, отец публично объявлял особое почтение к своему наследнику и призывал подданных следовать его примеру.

    У отца с сыном были, по всей видимости, хорошие отношения; по крайней мере источники, невзирая на скудость сведений, позволяют это предполагать. Стареющий Набопаласар полагался на порядочность и воинские таланты своего первенца. Он удивительно тепло говорит о двух старших сыновьях в рассказе о церемонии, положившей начало большой работе по сооружению «Дома - основания неба и земли» - ступенчатой башни в Вавилоне.

    Согласно тысячелетнему ритуалу царь и его семья должны были символически участвовать в закладке первого кирпича: «Обрядил я корзины в золото и серебро; и дал я нести Навуходоносору, перворожденному моему, возлюбленному сердца моего, в корзинах глиняных вино, смешанное с елеем, и вещества (благовонные) с войсками моими.


    «Народ, живущий на земле той, силен, и города укрепленные, весьма большие,
    и сынов Енаковых мы видели там» (Чис.13:29)

    И дал я мотыгу и колесницу Набу-шуму-лиширу, брату его, плоти от плоти моей, брату его младшему, возлюбленному моему». Сам же Навуходоносор позднее рассказывал о завершении строительства много сдержаннее (грамматическое несогласование сохранено в соответствии с оригиналом): «Башня ступенчатая в Вавилоне…, для которой царь Вавилонский, отец мой, родитель мой Набопаласар очистил место искусством волшебства…, которой основания поместил он в преисподней…, которую возвел высотой на тридцать локтей, вершину же ее не воздвиг он; я сделал, чтобы Дом - основание неба и земли воздвигли до самой крыши, да спорит он с небесами».

    Надпись Навуходоносора повторяет выражения, употребленные его отцом, но при этом, кажется, скрыто, под сурдинку его критикует, не без суровости указывая, что утверждение Набопаласара было преждевременным и скорее являлось благим пожеланием. Ведь он хвалился, что «возвел его подобно горе» и «воздвиг его людям на диво», но довел здание до высоты менее 15 метров. Впрочем, все современники Навуходоносора и без того это знали, так что со стороны нового царя написать такое не было большим нахальством.

    Действительно, позднее, подводя итог своей строительной деятельности, Навуходоносор опять имел случай рассказать о свершениях отца и своих собственных в области гражданского и оборонного строительства в Вавилоне: «То, чего ни один царь до него сделать не мог: отец мой, родитель мой, два раза обнес город стеной со рвом, построенной из асфальта и обожженных кирпичей.

    Я же построил стену весьма крепкую, добавив к двум прежним стенам третью, из асфальта и обожженных кирпичей, и вывел ее вдоль той стены, которую начал отец мой». И еще немного ниже: «Отец мой, родитель мой возвел набережную… из асфальта и обожженных кирпичей и положил начало благое сваями на другой стороне Евфрата, докончить же не мог.

    Я же, сын его первородный, любезный ему, построил набережную… из асфальта и обожженного кирпича, и соединил ее с набережной отца моего, и сделал очень крепкой». Смысл этого рассказа ясен: Навуходоносор предстает здесь как достойный продолжатель дел любимого и любящего отца, которому лишь недостаток времени не дал завершить его миссию.

    Набонид, ставший царем через семь лет после Навуходоносора и объявлявший себя его последователем, использовал тот же прием - восхвалял незавершенные начинания предшественника. Тем самым он фактически подчеркивал положительный результат собственных действий, то совершенство, с каким он сам довел решение задачи до конца, но при этом представал и благодарным наследником, завершившим дело предыдущих правителей.

    Навуходоносор, согласно обычаю, называл себя «сыном», «сыном и наследником первородным», «сыном и наследником законным» или даже «сыном возлюбленным» Набопаласара. Таким образом он просто обозначал свой статус: он был царем постольку, поскольку наследовал другому царю. Надо сказать, вавилоняне не придавали большого значения династическим представлениям.

    Династичность, конечно, облегчала передачу власти и помогала избегать смут, но в основе своей легитимность монарха, каким бы путем он ни овладел престолом, покоилась на успехе, а не на происхождении; так было, собственно, и с Набопаласаром - удачливым воином. Набопаласар никогда не говорил о своем происхождении и, по-видимому, без всякого смущения называл себя в официальных надписях «сыном без отца» и даже «худым человеком» - разумеется, в социальном смысле.


    1 2 3 ... 20            



















    Категория: ЦАРЬ НАВУХОДОНОСОР | Добавил: admin (12.11.2016)
    Просмотров: 2593 | Рейтинг: 5.0/1