Главная
МЕНЮ САЙТА
КАТЕГОРИИ РАЗДЕЛА
БИБЛЕЙСКИЕ ПРОРОКИ [20]
БИБЛЕЙСКИЙ ИЗРАИЛЬ [20]
ИУДЕЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ [15]
ИСТОРИИ ВЕТХОГО ЗАВЕТА [15]
ТОЛКОВАНИЯ ПРОРОКОВ [250]
ЗОЛОТАЯ ЧАША СЕМИРАМИДЫ [50]
ВЕЛИКИЙ НАВУХОДОНОСОР [30]
ЦАРЬ НАВУХОДОНОСОР [20]
ЛЕГЕНДАРНЫЙ ВАВИЛОН [20]
ВАВИЛОН. РАСЦВЕТ И ГИБЕЛЬ [20]
БИБЛИЯ
ПОИСК ПО САЙТУ
СТРАНИЦА В СОЦСЕТИ
ПЕРЕВОДЧИК
ГРУППА СТАТИСТИКИ
ДРУЗЬЯ САЙТА
  • Вперёд в Прошлое
  • Последний Зов

  • СТАТИСТИКА

    Главная » Статьи » 1. ВАВИЛОНСКИЙ ПЛЕН » ЦАРЬ НАВУХОДОНОСОР

    Навуходоносор II, царь Вавилонский. 8
    Может статься, жрецы даже сознательно поддерживали этот синкретизм: в вавилонском храме Мардука они служили и на алтаре Набу. Его придел получил то же имя, что главный храм этого бога в Барсиппе: «Дом правды». «С паперти своей приходит Набу, сын могучий, идущий из Барсиппы…, на праздник Нового года» и, как изъясняет Навуходоносор, остается там во время церемонии. 

    И наоборот, придел под названием «Дом под высокой кровлей», соименный главному храму Мардука, был возведен на священной площади в Барсиппе. Таким образом снималось недовольство, развеивалось подозрение, которое могло возникнуть у обеих жреческих коллегий.

    О каком предпочтении можно было говорить, когда всегда именовались оба храма, поскольку в обоих соседних городах были святилища обоих божеств, носившие одинаковые названия? Устанавливать иерархию между ними было бы рискованно и, в сущности, никому не было полезно. Когда Набонид сделал это, разразился кризис, конец которому положила только война.


    «Тогда суд водворится в этой пустыне, и правосудие будет пребывать на плодоносном поле» (Ис.32:16)

    Навуходоносор, как и его предшественники, неизменно отчитывался перед богами, закончив постройку или перестройку какого-либо здания - храма или дворца. Но возможности таких сообщений быстро исчерпывались, ведь подобные предприятия не совершались равномерно на всём протяжении царствования.

    Впрочем, государь последовательно, из одной надписи в другую повторял сведения о работах, проводившихся прежде и в других местах; иногда он ограничивался простым перечнем, но, бывало, повторял сообщения своим божественным доверителям дословно. В предыдущие века ассирийские цари обходили эту трудность: желая уведомить бога об успехе в какой-либо области - например, о победоносном военном походе, - они писали ему письмо.

    Табличку приносили к статуе, а если была такая возможность, даже клали ей на колени. Пользовался ли таким приемом Навуходоносор? Если да, то это объясняет, почему в дошедших до нас надписях он сообщает лишь о строительстве зданий, культовых и светских, и почти не говорит об иных событиях.

    Возможно, на тридцать седьмом году правления он велел записать перипетии своей борьбы с фараоном; похоже, что рассказ о них содержится на одном фрагменте таблички. Предположительно это послание было адресовано богине Гуле, но имя божества сейчас прочесть невозможно. Да и вообще сохранность таблички настолько плохая, что нельзя сделать никаких выводов о характере этого документа.

    С самого начала царствования Навуходоносора его победы обеспечили ему значительный авторитет; но не желал ли он раздвинуть пределы свой власти, оправдать и утвердить ее с помощью религии? Иными словами, не хотел ли он стать для своих подданных богом? Вообще вавилонские цари и при жизни не считались богами, и после смерти ими не становились. Они рождались, жили и умирали, как прочие смертные; правили людьми, но и сами оставались людьми.

    Известно лишь одно исключение - Саргон по прозвищу Древний. Безусловно, его личность и судьба были необычайны, по праву удивляя как современников, так и все последующие поколения. Выйдя из безвестности, он сумел создать империю - первую в истории Ближнего Востока; он объединил под своей властью всю долину Двуречья, где прежде существовали независимые города-государства, и присоединил к ней Сирию.

    Литература сделала из него героя; богословские руководства приводили в качестве примеров эпизоды из его жизни, в которой большие успехи чередовались с очень тяжкими неудачами. В VI веке его культ еще отправлялся, но был не очень распространен, так что Саргон стал не более чем второстепенным божком. Тем не менее, его пример мог внушить Навуходоносору или его окружению мысль о том, что монарх может быть обожествлен. Никто из его предшественников не совершал таких попыток. А Навуходоносор? Ответ будет положительным.

    Это желание родилось не сразу - оно проявилось лишь в конце царствования. Да и нигде в официальных текстах Навуходоносор прямо не представляет себя божеством. Царь всегда проявлял сдержанность и благоразумие. Сильно расширив отцовский дворец (он удвоил его площадь), Навуходоносор воздержался от того, чтобы резко подчеркивать величие совершённого дела.

    Наоборот - из отчета, составленного по этому случаю, можно было понять, будто новое здание стояло среди городских улиц довольно неприметно. Государь заботился прежде всего о боге Вавилона и о его храме: «Страх Мардуков поселился в моем сердце, и решил я не перестраивать улиц, расширяя обитель царства моего, и не уменьшать храма Мардукова... Так делал я, чтобы расширить обитель свою».

    Но эти строки говорят не просто об удачном архитектурном проекте. Внимательно прочитав их, современники не могли обмануться. Градостроительные планы были чрезвычайно обширны, воплощавшиеся в них амбиции - также очень велики, и слова подбирались так, чтобы это изящно подчеркнуть.

    На самом деле новое здание описано как храм. Слово «обитель» (чтобы не было никакой двусмысленности, при нем стоит определение «пречистая») обозначало тайное внутреннее помещение святилища, где жил бог и только он. До Навуходоносора только раз дворец был назван «обителью» - на такое отважился Сеннахериб. Совпадение не было случайным: ассирийский царь тоже хотел достичь обожествления.

    Между тем Навуходоносор не ограничился одним разом; то же слово он применил и при более позднем расширении дворца к северу, за пределы городских стен. Хотя в тексте говорится больше об оборонительной роли сооружения, тем не менее цель и здесь была религиозной: «Чтобы не подлетела стрела к твердыням вавилонским… я построил стену из асфальта и обожженных кирпичей, подобную горе, стену весьма крепкую, наружу обращенную… Я построил наверху великую обитель из асфальта и обожженных кирпичей, чтобы там жило царство мое, соединил ее с дворцом отца моего, основания положил глубоко в земле, кровлю вознес, как вершину горы».

    То строение, что возвел Навуходоносор, действительно конкурировало с храмом Мардука: и у него была «высокая кровля» (он так и назывался); и он имел «основания глубоко в земле», и он соперничал высотой с горами. И наоборот, храм Мардука именовался «храмом царским» и «дворцом». Мардук, безусловно, мог считаться «царем».

    Между тем слово «дворец» в Вавилонии, за редкими исключениями, обозначало только светское официальное здание (в Вавилоне - жилище царя, в провинции - резиденцию правителя). Таким образом, оно употреблялось здесь не случайно: перекрестные отсылки именований смешивали функции двух зданий. Даже зубчатое «увенчание дворца», сложенное из кирпичей, облитых синей глазурью, напоминало о ступенчатых башнях Вавилона и Барсиппы.

    Воздавали ли царю божественные почести в его перестроенном, а потом расширенном дворце? Он заявляет, что там «великолепно» совершались «царские церемонии» и «владычные очищения». Но обе эти формулировки двусмысленны - может быть, намеренно. Мы не можем судить, то ли царь, как делали и его предшественники, поклонялся богам по особому (впрочем, совершенно нам неизвестному) чину в специальном приделе; то ли на религиозных церемониях он играл роль не их участника, а объекта поклонения.


    «И делом правды будет мир, и плодом правосудия - спокойствие и безопасность вовеки» (Ис.32:17)

    Текст, сообщивший нам о церемониях, относится к довольно раннему периоду царствования Навуходоносора. Уподобление царя божеству тогда существовало лишь в планах, и авторы этого проекта соблюдали всяческую осторожность. Но если даже Навуходоносору и не воздавалось поклонения, его дворец в конечном счете превратился в храм.

    Он был «исполнен красы», как обычно говорилось именно о священном сооружении; это словосочетание относилось к языку богословов и было не слишком знакомо мирянам. Даже окрестности царской резиденции вызывали священный «страх» и были окружены (как при появлении божества) «устрашающим светом», который сковывал приходивших: «злой не подойдет к нему и не войдет в него».

    Вавилоняне (вернее, их представители) торжественно признавали нового государя в момент коронации; с этого момента подданные были обязаны почитать его и оставаться ему преданными. И наоборот: царское величество могло служить гарантией данного слова, а в случае нарушения обещания - залогом кары виновного.

    Таким образом, считалось, что царь действует подобно богам, которых призывали в свидетели в последних пунктах всех договоров. Это было не ново (еще задолго до конца III тысячелетия клялись как богами, так и именем правящего царя), но в середине II тысячелетия эта формула вышла из обыкновения.

    При Навуходоносоре в Вавилонии лишь немногие документы (во всяком случае, из числа писавшихся на глине) следовали такому образцу. Имя царя в эти годы присоединяли к богам лишь от случая к случаю. Видимо, ставить государя и божество почти на один уровень всё же не вошло в обычай. Поступать так или нет, всегда зависело только от воли нотариуса; совершенно ясно, что государство на сей счет не давало никаких распоряжений.

    К осуществлению мер по обожествлению государя, вне всякого сомнения, приступили, но даже к концу царствования они остались сосредоточенными во дворце и вокруг него, а преемники Навуходоносора об этом уже и не помышляли. Мы не знаем причин тому; может быть, им просто не хватило целеустремленности - или они боялись какой-либо враждебной группировки. Возможно также, что такие планы не могли быть успешно реализованы просто потому, что были слишком чужды вавилонской традиции: страна не была готова поверить всему и принять всё, что говорит царь.



    Страна Шумера и Аккада

    Обычно Навуходоносор говорил просто о «стране». На самом деле ее полное название - «страна Шумера и Аккада». Оно восходило еще к концу III тысячелетия, но оставалось живо и в его царствование, хотя встречалось гораздо реже, чем раньше. В частности, вавилонский царь применил его в надписи по случаю перестройки отцовского дворца в Вавилоне; это значит, что для него, его писцов и современников оно сохраняло свой смысл.

    В XXIII веке в Вавилонии пользовались двумя языками: жители юга говорили по-шумерски, жители севера - по-аккадски. Саргон Древний стал гегемоном севера, а юг покорил силой. Полтора века спустя Ур-Намму (2112 - 2095) решил воссоздать империю с центром в Уре, в шумерских областях, но способом действий избрал не насилие, а договоренность. Он уравнял в статусе обе области, вошедшие в его царство, и придумал для низовьев Тигра и Евфрата новое обозначение - назвал себя «царем Шумера и Аккада».

    Тем самым он признавал их различие в рамках единой общности. Впрочем, в его время шумерский язык был сильно потеснен северным наречием; новый царь пытался спасти древнюю южную культуру, утвердив ее равноправие с северной. Но из этого ничего не вышло: всё шумерское неодолимо отступало.

    Начиная со II тысячелетия уже и само имя Шумер перестало употребляться - Аккад поглотил его. Тем не менее двойной титул царя сохранился, поскольку годился для любой политической ситуации. Когда в первой половине II тысячелетия Нижнее Двуречье было поделено между враждующими княжествами, государи некоторых из них принимали этот титул; они не могли обосновать свои претензии, но выражали таким образом свои планы и обещали тем, над кем не властвовали (по их убеждению, временно), уважать их местные особенности.

    Еще в VII веке ассирийские цари, правившие в Вавилоне, по тем же соображениям именовали себя этим древним титулом. Набопаласар счел возможным принять его в конце царствования, когда вся страна оказалась в его власти. Он и сын его утвердились в качестве «правителей Шумера и Аккада». Как мы видели, этот термин обозначал более близкую и заботливую властную опеку, нежели царская.

    Таким образом Вавилония в разных политических документах вновь оказывалась «Шумером и Аккадом». Но этот пережиток сохранял определенное значение: власть признавала, что подчиненная ей «страна» не является однородным, нерасчлененным целым. Впрочем, это признание - чисто формальное, напоминавшее о древней истории царства, - не влияло на конкретные действия Навуходоносора; он сам уже не представлял себя «шумеро-аккадским» царем: с его точки зрения, под термином «страна» понималось прежде всего единство, особенно прочное, противопоставлявшееся империи. Его отец считал политически правильным сглаживать недовольства больших городов.

    Их названия он писал на кирпичах, применявшихся для крупных построек; таким образом, у каждого города был свой кирпич, например, в храмовом комплексе, что льстило местному патриотизму. Навуходоносор отошел от этой практики. При нем везде, в любом месте Вавилонии, включая Сузиану и острова Персидского залива, повторялся один и тот же текст, один и тот же неизменный титул.

    Политическое объединение Вавилонии было завершено лишь после XV века; тогда и встал вопрос о ее административном устройстве. Оно складывалось мало-помалу, с течением времени, эмпирически и бессистемно. Видимо, власти считались с реальностью. К концу II тысячелетия структура власти сформировалась окончательно и до VI века уже не менялась. Такое постоянство объясняется несколькими причинами.


    «Народ мой будет жить в обители мира и в селениях безопасных, и в покоищах блаженных» (Ис.32:18)

    Первая - и одна из главнейших - привычка чиновников к рутине. Впрочем, в их косности проявлялось и реальное уважение к местной ситуации, связанной с долгой и нередко славной историей. И действительно, административная структура проявляла хорошую приспособляемость к местным условиям.

    Вавилоняне терпели ее легко, да и она не особенно их отягощала: местные власти и их агенты не столько действовали, сколько надзирали. Они соблюдали простое правило: как можно меньше мешать. Вмешательство государства считалось оправданным в одном-единственном случае - для предотвращения серьезных беспорядков.

    Серьезные меры требовались лишь в таких конфликтах, которые, как представлялось, не могли быть разрешены там, где зародились: внутри семьи, деревенской общины или храмового причта. Впрочем, в распоряжении властей на местах не было сил устрашения: ничего похожего на нашу полицию или жандармерию не было.

    Навуходоносор не имел причин менять общепринятые правила - он этого и не делал. Его властные запросы были весьма скромны: от подданных ему нужно было пассивное повиновение, то есть исправное выполнение общественных работ и уплата налогов; сверх этого он не требовал ничего - по крайней мере никаких обязательств разделять какую-либо политическую, экономическую или религиозную программу.

    «Страна» делилась на 15 округов. Севернее Ниппура округа были меньше по размеру - иными словами, в Северной Вавилонии местная власть была ближе к подданным, чем в Южной. Большинство округов называлось по имени главного города, некоторые - по окружающей местности; так, имелся «округ Приморской страны», то есть самой южной части Вавилонии.

    Во главе каждого округа находился правитель с «подручным». Он назначался по воле царя, представлял его интересы, получал от него приказания и был подотчетен только ему. Его власть распространялась не только на граждан, но и на храмы; правитель по должности входил в их «собрание». В больших укрепленных городах находился также «комендант». Таким образом, количество высших чиновников было очень мало, зато они располагали большим числом контор для ведения дел.

    В администрации Вавилонии всегда было множество писцов, ведь всё полагалось записывать. Сейчас они представляются нам в чем-то мелочно-дотошными клерками, в чем-то - бестолковыми путаниками. Возможно, мы судим о них слишком строго, поскольку располагаем только частью плодов их труда и, конечно, не видим кое-каких этапов, придававших всей процедуре связность.

    Начиная с VIII века, а еще больше при Навуходоносоре, положение с документацией осложнилось из-за возникновения двойного делопроизводства. Поскольку наряду с вавилонским языком разговорным был арамейский, документы приходилось писать и клинописью (на глиняных или вощеных деревянных табличках), и алфавитным письмом чернилами на коже.

    Всё это сильно замедляло работу, ведь появились две корпорации писцов - своя собственная для каждого языка и писчего материала; их члены были узкими специалистами и даже при необходимости не могли меняться местами. Конторы не помышляли о реформе системы, как бы та ни была неудобна; политическим же руководителям, начиная с Навуходоносора, не знавшего грамоты, такие мысли и в голову не могли прийти. Но при всех своих недостатках вавилонские администраторы играли важнейшую роль. Их преданность и корпоративная преемственность служили обеспечению стабильности страны.

    Высшим и единственным источником власти был государь. Так это понимали все, всюду и всегда. На рельефах Вади-Брисса и Нахр-эль-Кельба выступает один Навуходоносор, только он в официальных надписях говорит от первого лица. Вавилонский царь поистине был центром «Благодатного полумесяца», всё исходило от него и приходило к нему; по крайней мере, он желал, чтобы все так думали. Отражало ли это реальность?

    В этом можно усомниться, но никаких доказательств обратного у нас нет. Случалась ли в связи с разработкой политической линии полемика среди придворных сановников? В предшествовавшем веке споры и распри при дворе ассирийских царей были острыми. При Навуходоносоре, надо признать, никаких следов их не заметно.

    Царя окружали приближенные. Тексты их не описывают, и можно лишь догадываться, что это было за сообщество. Всех их объединяло лишь одно - личная связь со своим господином. Он решал, кто на каком месте окажется и какую роль будет играть. Все подчинялись его воле. Так, Навуходоносор держал бывшего иудейского царя Иехонию вдали от двора; когда он умер, его сын «возвысил главу» пленника, «переменил темничные одежды его, и он всегда имел пищу у него, во все дни жизни его», как сообщает Четвертая книга Царств. Был ли то каприз нового государя или, как предполагали некоторые, политический маневр?

    Так или иначе, решение Амель-Мардука характерно для такого образа жизни, при котором всё зависит от человеческих отношений, основанных не только на рассудке, но и на настроениях. Мать одного из преемников Навуходоносора, последнего вавилонского царя Набонида, говорит о таких порядках как о само собой разумеющихся; с наивным бахвальством она рассказывает о том, как проводила жизнь:

    «Двадцать один год, что царь Вавилона Набопаласар, и сорок три года, что Навуходоносор сын Набопаласара, и четыре года, что царь Вавилона Нериглиссар правили царством, шестьдесят восемь лет я почитала их всем сердцем, исполняла их службу, и сына, рожденного из чрева моего, отдала во власть царей Вавилона Набопаласара, Навуходоносора и Нериглиссара, чтобы он днем и ночью всегда служил их благорасположению. Он не посрамил молвы обо мне перед ними. Они ставили меня высоко, как дочь свою от крови их».

    Как пишет Иосиф Флавий, Навуходоносор, еще будучи наследным принцем, без раздумий поручал основную часть своей армии «друзьям»; получив весть о смерти отца, он оставил войско в Сирии, а сам поспешил в столицу. Выходит, что в правящей группировке Вавилона царили отношения доверия со стороны господина и ответной преданности ему.


    «Содрогнитесь, беззаботные! ужаснитесь, беспечные! сбросьте одежды,
    обнажитесь и препояшьте чресла» (Ис.32:11)

    Напрасно было бы искать в этой системе стройную организацию. Не только иерархия в целом не была четко выстроена, но и функция каждого царедворца в отдельности никогда не была строго определена. Это показывают бухгалтерские документы, составлявшиеся во дворце. Писцы фиксировали выдачу жалованья по мере того, как припасы поступали со складов; явно не существовало никакого поста, чей обладатель отвечал бы за бюджет.

    Ремесленники, курьеры, царь Иехония с сыновьями, начальники отрядов, садовники и даже кладбище (расходы на работы или на религиозные церемонии?) - все стояли в одном ряду. Прекрасный пример придворного, человека у власти являет собой Нериглиссар. Он был зятем царя, гражданским губернатором в Южной Вавилонии, и он же командовал войском при осаде Иерусалима в 587 году.

    Притом часто бывало, что различные функции он выполнял одновременно, а не последовательно. Более того, вполне допускалось, чтобы человек, исполняя публичные обязанности, вел вместе с тем свои частные дела, пользуясь государственной должностью для личного обогащения. Так и Нериглиссар стал компаньоном одного богатого вавилонского дельца, что было выгодно обоим.

    Ближний круг царедворцев составляла царская семья в широком смысле слова. К ней следует прибавить Иехонию, пятерых его сыновей и его свиту - всего более тридцати человек. Рядом с ними жили сыновья царя Аскалона. Дворцовые службы должны были также содержать прибывавших в Вавилон сановников из Элама и Киликии, гонцов из областей империи и других держав.

    Дворец управлялся наподобие большого частного дома, а его администраторы должны были кормить своих подчиненных и командовать ими. Один (к сожалению, поврежденный) текст дает их номенклатуру, сохранившуюся не полностью. Но его составитель не счел нужным указать, исполнение каких конкретных обязанностей было связано с определенными должностями; об этом мы можем только догадываться, исходя из их названий.

    В той части списка, где текст разборчив, перечислены (очевидно, с соблюдением иерархического порядка): главный интендант, главный повар, главный оружейник… смотритель дворца… начальник дворца, главный интендант женского дома во дворце, начальник ближней стражи, начальник над скороходами, начальники женской прислуги (числом четыре), виночерпий, начальник над певчими, писец на коже при наследнике престола, два начальника над скотниками, начальник над лодочниками и, наконец, начальник над царскими купцами.

    В других местах упоминаются «начальник кинжальщиков» и «хранитель печати» - это явно был высокий пост в администрации. По разным случаям в тексте называются и некоторые из низших служащих, но, надо полагать, далеко не все: садовник, водочерпий, водонос, портомой, изготовительницы благовоний, плотники, лодочники, конюхи.

    Для увеселения царя с приближенными во дворце имелись певчие и обезьяний вожатый; наконец, для обеспечения порядка - стражи. Пятнадцать писцов на глине записывали и читали административные документы и письма. Наряду с ними работали их коллеги, знавшие по-арамейски; число их неизвестно.

    Судя по провиантским ведомостям, во дворце было много ремесленников, местных и приезжих; это объясняется большим объемом строительных работ: при Навуходоносоре возводились как светские, так и культовые постройки. У каждой ремесленной гильдии был глава, иногда из иноземцев; его роль была велика, поскольку некоторые бригады целиком состояли из невавилонян.

    Весь придворный штат состоял из мирян, в нем не было ни одного жреца - клир жил только при храмах. Вполне может быть, что во дворце отправляли службы жрецы, практиковали прорицатели и заклинатели, но все они приходили из храмов и возвращались туда, сделав свое дело.

    Власть Навуходоносора над его окружением была абсолютной. Как он управлял остальным государством? В храмы рассылались царские инструкции; они исполнялись и затем самым бережным образом сохранялись в архивах: на вавилонского царя ссылались даже тридцать с лишним лет спустя после его смерти. Зато у городов была вполне реальная автономия. В VII веке они получили от ассирийцев многочисленные и существенные привилегии; в частности, их жители освобождались от общественных работ. Набопаласар не имел возможности отменить эти вольности, сын следовал его примеру.

    Когда Набопаласар пожелал вновь отстроить ступенчатую башню в Вавилоне, он призвал «большие отрады от (своей) земли». Навуходоносор в начале своего царствования велел завершить восстановление этого здания «рабочим от Шамаша и от Мардука». Перифраза кажется вычурной, царь мог просто сказать: из Сиппара и Вавилона. Но ему было нужно прикрыться авторитетом этих богов; имелось в виду, что они дают оправдание его действиям.

    Таким образом, не царь, а боги налагали повинность на города. Видимо, сопротивление горожан мобилизации было достаточно сильным, раз Навуходоносор решил сослаться на авторитет богов. В то же самое время царь Вавилонский созвал для работ все народы империи с их правителями, так что повинность падала не только на Сиппар и Вавилон.

    Позднее Навуходоносор уже старался не провоцировать такими мерами недовольство городов своего царства. По случаю окончания перестройки отцовского дворца он созвал из Вавилонии и со всей империи на пир наместников тех территорий, которые волей-неволей участвовали в этих работах. Представителей стольных городов «страны» в официальном списке приглашенных нет. Не свидетельствует ли это о получении этими городами привилегии остаться непричастными к царскому предприятию? Эта гипотеза весьма вероятна.

    Таким образом, пределы городских вольностей менялись в зависимости от обстоятельств. Дошедшие до нас тексты не говорят об этом ни слова. Это и понятно: льготы не фиксировались письменно, поскольку были, конечно, предметом переговоров при всяком очередном требовании власти. Однако послабления никогда не бывали фискальными. А вот обязанности работать на строительстве каналов и дорог жители стольных городов часто избегали.


    «И будут повержены трупы людей, как навоз на поле и как снопы позади жнеца,
    и некому будет собрать их» (Иер.9:22)

    Даже села не всегда подчинялись приказам сверху. В одном частном письме говорится, как о самом заурядном деле, о неповиновении согнанных для насыпки новой дамбы работников - то ли перепугавшихся, то ли чем-то недовольных: «Тогда все крестьяне ушли и пропали». В другом месте нам сообщают: рабочие разбежались из-за холода. Еще в одном случае начальнику пришлось доложить о своем бессилии самому царю: «Люди не хотят исполнять повинность».

    Требовалось схватить зачинщиков и заковать в кандалы. Но, предупреждает чиновник, если преступников арестовать и отправить в Вавилон, могут возникнуть большие неприятности. Вот еще одно дело: царский глашатай наложил на урукцев обязанность выполнить работы в Ларсе, но они всячески уклонялись и упрямо возвращались к себе в Урук.

    Надо сказать, что центральной власти было достаточно сложно контролировать исполнение ее указаний жителями этого удаленного от Вавилона города. В данном случае, хуже того, некто, являвшийся получателем письма с новым приказом, решился на убийство посыльного. Уполномоченный чиновник, в чьей компетенции находилось решение этого дела, предпочел от греха подальше замолчать эту неудачу.

    Всё это были только местные инциденты. Как бы серьезен ни был каждый из них по отдельности, о мятеже против государства никто и не думал. Были ли вообще какие-либо коллективные политические протесты, оспаривавшие законность власти Навуходоносора? Официальные надписи молчат, но, разумеется, их молчание ничего не значит. Однако и в частных документах нет подобной информации.

    Только Вавилонская хроника сообщает о заметных беспорядках; но ее рассказ ограничивается перечислением фактов, не давая комментариев, так что насчет этого кризиса нет никакой ясности: «В десятый год царь Вавилона был в своей стране. Был бунт в Вавилоне от месяца кислима до месяца тебета; он сокрушил оружием своим… его войска многие и взял врагов своими руками». Дело, таким образом, продолжалось от середины ноября до середины января по нашему календарю - не дольше.

    Досадная лакуна в этом уникальном источнике делает всё событие совершенно загадочным. В зависимости от того, что могло содержаться в пропавшем фрагменте, возможно одно из двух объяснений: либо войскам Навуходоносора, чтобы подавить мятеж, пришлось многих убить, либо избиение устроил его неизвестный внутренний враг.

    Первая гипотеза кажется нам предпочтительнее. В любом случае это выступление никак не было стихийным восстанием. У крестьян (и у горожан) никогда не было в обычае бунтовать, например, по случаю голода. Да в это время года недостатка в припасах и не бывало: их нехватка могла начать ощущаться лишь весной, когда зерно прошлого урожая уже кончалось, а время майской жатвы еще не наступило.

    Вне всякого сомнения, речь идет о кем-то организованном и направленном против царя мятеже. Хотя выражение «взять врагов своими руками» было расхожим, оно имело отнюдь не образный смысл. У него было вполне конкретное значение: состоялся бой, и глава победителей взял в плен главу побежденных.

    Вавилонский читатель так и понимал, что Навуходоносор лично сошелся с врагами в бою и полонил их. Таким образом, по всей вероятности, царю пришлось столкнуться с вооруженным восстанием. Так быстро «взять руками» своего главного недруга ему удалось, вероятно, потому, что бунт - хотя, возможно, и многолюдный - реальной опасности не представлял.


    1 ... 6 7 8 9 10 ... 20             



















    Категория: ЦАРЬ НАВУХОДОНОСОР | Добавил: admin (12.11.2016)
    Просмотров: 1570 | Рейтинг: 5.0/1