Книга пророка Иезекииля. 1 глава

О пророке, к книге которого мы с вами приступаем, известны лишь те скупые подробности, которые он сам открывает нам в ходе своего пророчества и которые переплетаются с этими пророчествами и выражают их характер. Говорится, что Иезекииль - священник, сын Вузия.

Мы также узнаем о внезапной смерти его жены, явившейся знамением для Израиля, и о его местопребывании в Тель-Авиве при реке Ховаре, в халдейской земле. Иезекииль говорит о своем современнике Данииле, известном при жизни своей праведностью, подобно Ною и Иову. (Предания иудеев о том, что Иезекииль являлся слугой Иеремии или его сына, кажутся не заслуживающими доверия. Даже Иосиф считает, что Иезекииль был слишком юн во времена пленения, ибо он начал пророчествовать в пятый год).

Никакая другая книга в Писании не является более характерной и более используемой в качестве источников образов для последней книги Нового Завета, являющейся самым масштабным и глубоким из всех пророчеств. Иезекииль, Иеремия и Даниил являются пророками эпохи вавилонского плена; несомненно, их пророчества имеют точки соприкосновения и явные общие элементы, но отличаются своим стилем, настроем и целями, поскольку пророкам была уготовлена разная участь, и при разных обстоятельствах Бог задействовал их, что повлияло на форму их предсказаний.

Именно Иеремии было уготовлено остаться с несчастными на их земле, а позже быть уведенным в плен с теми, кто вероломно бежал в Египет за помощью, которую они могли бы получить, находясь в подчинении у вавилонского владыки, и поэтому он рыдал и стенал вместе с возлюбленным, но недостойным остатком до последних дней своих.

Именно Даниилу было суждено быть уведенным в плен в третий год царствования Иоакима, когда Навуходоносор исполнил то, о чем настоятельно предостерегал царя Езекию, хотя и в Вавилоне Бог не оставался без свидетелей и показал, в чем кроется его тайна и мудрость, даже когда Он воздвиг империи язычников и объявил свой народ «Ло-амми» («не Мой народ»).

Иезекииль был одним из уведенных в вавилонский плен в последующем царствовании («Тридцатый год» (упомянутый в Иез. 1, 1) приводит в недоумение ученых. Однако кажется очевидным, что отправным моментом является эпоха Навофолассара, отца Навуходоносора, ставшего царем Вавилона в 625 году до Р. Х., примерно в то время Хелкия обнаружил в храме книгу законов, исполненную благословения для Иосии и всех праведников Иуды.

Об этом последнем упоминается в халдейском парафразе Ионафана-бен-Уззиэля) Иехонии, сына Иоакима, когда вавилонский царь увел всех лучших людей с израильской земли, и в их числе нашего пророка. Оставался лишь еще один шаг вниз - пагубное царствование Седекии, так что гнев Бога мог отринуть всех их от лица его за многие проступки и за неискоренимое противление ему.

Имея в виду это время, хотя и опережая времена язычников, о которых толкует Даниил, и часто останавливаясь на возрождении Израиля в конечном итоге, Иезекииль пророчествует среди пленников в халдейской земле.

В порицании Израиля замечательным образом проявляется святая сила, ревностное негодование за Бога и нравственная сущность пророка. Как бы переносимый в величественной колеснице славы Бога, которая, по его описанию, имеет колеса, касающиеся земли, и крылья сверху и ведома Духом, он не обольщает народ, но даже в плену налагает на него строжайшее взыскание за грехи, в которых народ Израиля еще не покаялся и которые привели этот народ к такому низкому падению.

Развернутый перед Иезекиилем свиток, который он съедает, был исписан внутри и снаружи, и на нем было написано: «Плач, и стон, и горе». И пророку было велено передать все слова Бога этому мятежному и непокорному народу Израиля, и чело Иезекииля Бог сделал подобно алмазу, который крепче камня.

Только Иезекииль, не считая Даниила, как мы увидим, был удостоен звания «сына человеческого», за исключением, конечно же, Господа Иисуса, которому, как самому смиренному из слуг Бога, суждено было принять самые позорные звания, претерпеть через них страдания отверженного до наступления того дня, когда и они будут явлены вместе с ним в его славе.

Все те, кто занимался внешним обрамлением истины, не могли не обратить внимания на значение чистого и нечистого, на значение святости левитов, символики храма, праздников, священников и жертвоприношений, всего того, что так естественно для представителя священнического рода. Разумеется, что эти признаки очевидны и неоспоримы.

Но нечто, далекое от старого подражания Пятикнижию, мы обнаруживаем в том, как Бог утверждает свое право на то, чтобы видоизменять, пропускать или добавлять, в тот день, когда товарищ Иезекииля по пророчеству, пророк Иеремия, ясно и определенно заявляет (Иер. 31, 31-34) о том, что Бог заключит новый завет с домом Израиля и с домом Иуды, «не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь.

Вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более».

Несомненно, это верно в отношении христиан, ибо уже пролилась кровь нового завета, и мы через веру пролили свою, но эти слова следует отнести к Израилю и Иуде, которым в тот день будет явлена милость Бога, о чем весьма ясно сказано в последующих стихах книги пророка Иеремии (ст. 35-40).

Напрасно раввины убеждают в том, что закон, данный Моисеем, неизменен, ибо их собственные пророки опровергают эти утверждения. И посему известный Д. Кимхи, комментируя книгу пророка Иезекииля, признает, равно как Албо и Мазмания, что не может быть речи об абсолютной неизменности закона Моисея.

И, действительно, Албо выразительно опровергает суждения Маймонида относительно 22-го стиха 12-ой главы книги Второзаконие и высказывает противоположную точку зрения, стремясь показать, что истинный смысл предостережения Моисея заключается вовсе не в том, чтобы удержать израильтян от самовольного изменения закона путем прибавления к нему или частичного изъятия из него.

Конечно же, Моисей никоим образом не стремится отрицать право пророка сделать это, особенно если принять во внимание ту огромную перемену, которую повлечет за собой установление царства Мессии и новый завет. Иезекииль предрекает некоторые очень характерные изменения в тот период, когда Израиль будет восстановлен и теократия вновь окрепнет, и мы подробно узнаем об этом, читая книгу нашего пророка.

И кое-кто сетует на то, что в пророчестве Иезекииля много неясного. Однако это сетование лишено надлежащего основания, хотя берет начало по крайней мере со времен Джерома, который определяет эту книгу Писания как «лабиринт божественных тайн». Предполагаемая неясность происходит в основном по двум причинам.

Во-первых, как может быть простой для понимания такая тема, как божественное управление? Такая тема, если и возникает, то должна рассматриваться во всей своей глубине, во всем своем масштабе и величии, а если в ней используется символика, то это требует понимания, несравненно более глубокого, чем то, какое присуще творению.

Во-вторых, большинство людей в христианском мире со времен Оригена приспособились к его порочной системе взглядов, системе «духовной алхимии», как назвал ее Хукер, которая стремится переделать упования иудеев в предсказания истинно христианских благословений. Нет ничего удивительного в том, что такие люди обнаруживают облака туманности, нависшие над картинами пророка. Отнеситесь должным образом к его предсказаниям, и они в основном покажутся вам довольно ясными и исполненными смысла. Абсурдным было бы предполагать, что такие незначительные и такие случайные детали являются всего лишь литературным украшением.

Строение этой книги очевидно. Первая половина ее содержит пророчества в строгой хронологической последовательности, предшествующей окончательному разрушению Иерусалима, вызванному тем, что Седекия навлек на себя справедливое наказание за свою непокорность и вероломное клятвопреступление (гл. 1-24).

Прибегая к замечательным символам и выразительным знамениям, Иезекииль показывает все - тяжесть грехов и безнадежность всякого их усилия скинуть с себя ярмо вавилонского плена, что пытается сделать Седекия с помощью Египта. Но нет, именно Бог судил Израиль (Он, который восседал на херувимах), хотя и использовал с этой целью силу и мощь Навуходоносора. В сущности не могло быть иначе.

Осуждение и гибель народа, города, храма, царя показаны в первой части книги. Вторая часть открывается переходным вводным разделом, в которой пророк заявляет о других народах, которые подвергнутся осуждению и наказанию Бога. Эти народы, живущие по соседству с Израилем или недалеко от него, объединены в духовном плане, но о времени исполнения этих пророчеств умалчивается (гл. 25-32).

После этого Иезекииль вновь возвращается к Израилю, указывая на то особое основание, согласно которому Бог с того времени будет судить Израиль (гл. 33), порицая прежде всего негодных пастырей Израиля или князей (гл. 34), а затем пророчествует против горы Сеир, предрекая ей проклятие (гл. 35).

Далее Иезекииль заверяет о восстановлении всего Израиля: сначала о его духовном перерождении (гл. 36), а затем и телесном возрождении (гл. 37); затем он предсказывает приход Гога и его поражение, гибель полчищ Гога (гл. 38 и 39), и, наконец, пророк предвещает возвращение славы Бога, а вместе с ней и восстановление храма, святого-святых, говорит о возобновлении уставов и образов храма, о священнодействии в нем, о священниках в земле Израиля, теперь по-настоящему исполненных святости, а также о восстановлении двенадцати колен Израиля под началом князя, ибо город теперь будет наречен именем «Господь там» (гл. 40-48).

Идет ли речь о суде или о мирном благословении, имеется в виду день Господа для земли, а вовсе не символическое блаженство христиан, как учат аллегористы. Их учение, будь оно пуританским или принадлежащим отцам церкви, вводит в заблуждение и далеко от истины.

Подобные крайности ведут к общему заблуждению, которое лишает христиан и христианское собрание того уподобления небесной славе, какое подтверждается здесь на земле действием Святого Духа и каким еще насладятся христиане в изобилии, когда Господь явится и заменит наши тела, уподобив их своему, и мы явимся вместе с ним в небесной славе того дня.

Сущим невежеством и злонамеренным неверием было бы называть это иудаизацией, ибо об этом не может быть и речи, когда мы говорим о грядущих перспективах Израиля согласно предсказанному пророками. В действительности иудаизация означает смешение элементов иудейской веры с евангелием и навязывание этого христианам. Но суть заключается в том, что христиане, восхищенные Христом и прославившиеся вместе с ним, исчезнут с лица земли.

Соответственно этому, речь идет о грядущем веке и о другом призыве, возымеющем место, когда Израиль вновь привьется к своей собственной маслине. Следовательно, искать буквального исполнения тех видений - значит, просто верить в то, что предсказывали пророки; это не иудаизация, а скорее предостережение против нее, ибо, таким образом, мы в большей мере удерживаемся от смешивания их упований с нашими надеждами, поскольку ожидаем исполнения их упований относительно Израиля.

Заключительные пророчества никоим образом не указывают на возвращение из вавилонского плена, но это доказывает вовсе не ущербность предвидений Иезекииля, но то, что его замечательные предвидения еще должны исполниться в грядущем. «Весь Израиль» еще остается, чтобы исполнится всему, когда Искупитель снизойдет на Сион. Иез. 20, 33 совершенным образом соответствует этому, ибо Иеремия и все пророки предрекают отсечение отступников и мятежников.

Поэтому не оправдывается утверждение Хендерсона о том, что различия между древним храмом и храмом, описанным в книге пророка Иезекииля, не значительны. Напротив, эти различия доказывают, что мы либо должны отказаться от вдохновления пророка, либо признать, что он предвещает пусть грядущее, но появление нового храма и нового обряда, новое распределение земель между двенадцатью коленами Израиля, которые восстановлены и получают благословение после того, как их последние враги уничтожены божественным наказанием.

Никто не посмеет предположить, что Иезекииль перестал быть человеком, став пророком, но мы склонны верить, что он был настолько вдохновлен свыше, что написанное им несомненно исходит от Бога и что он передал нам истинное слово Бога.

Иезекииль был призван пророчествовать в новых и необычных условиях. Это происходило не в Иудее и не в Израиле, а среди переселенцев при реке Ховаре. Только об Иезекииле в Ветхом Завете сказано, что через отверзшиеся небеса он «видел видения Божии» (ст. 1). Но в данном случае небеса отверзлись в осуждение беззаконий израильтян, а не для того, чтобы небесный Отец выразил свое благоволение в Сыне на земле, а тем более не для того, чтобы христиане узрели Сына человека на небесах.

И не зря здесь указан пятый год от пленения царя Иоакима. Ибо у тех, кто оставался в израильской земле, было достаточно времени, чтобы покаяться в своих тщетных упованиях, в своей непокорности и идолопоклонстве. Их братья, покинувшие землю, послужили предостережением им самим, но отнеслись ли они к этому серьезно?

Седекия «делал неугодное в очах Господа Бога своего. Он не смирился пред Иеремиею пророком, пророчествовавшим от уст Господних, и отложился от царя Навуходоносора, взявшего клятву с него именем Бога, - и сделал упругою шею свою и ожесточил сердце свое до того, что не обратился к Господу, Богу Израилеву.

Да и все начальствующие над священниками и над народом много грешили, подражая всем мерзостям язычников, и сквернили дом Господа, который Он освятил в Иерусалиме. И посылал к ним Господь Бог отцов их, посланников Своих от раннего утра, потому что Он жалел Свой народ и Свое жилище. Но они издевались над посланными от Бога и пренебрегали словами Его, и ругались над пророками Его, доколе не сошел гнев Господа на народ Его, так что не было ему спасения» (2 Пар. 36, 12-16).

Именно в преддверии последнего и всесокрушающего удара Иезекииль был призван Богом нести свидетельство. «В пятый день месяца (это был пятый год от пленения царя Иоакима), было слово Господне к Иезекиилю, сыну Вузия, священнику, в земле Халдейской, при реке Ховаре; и была на нем там рука Господня. И я видел, и вот, бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из средины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырех животных, - и таков был вид их: облик их был, как у человека» (ст. 1-5).

Всего этого было уже предостаточно для того, чтобы упрекнуть иудеев в их гордыне, из-за которой они смотрели на Бога как на привязанного к их земле и их нации, так что никогда не обращали надлежащего внимания на его предостережения о близкой перемене в его отношениях к Израилю, не обращали до тех пор, пока эта перемена не произошла.

Увы! Они не осознают этого до того самого дня, напротив, они откажутся слушать, когда Он осудит их за грехи; они охотно обманывали себя иллюзией о том, что их рассеяние по земле связано с возложенной на них миссией внушать язычникам, что Бог есть Бог Израиля, а не то, что Он уже несколько тысячелетий отказывался называться их Богом, потому что идолопоклонство привело к тому, что они отвергли Мессию и евангелие. Новая грозовая туча божественного негодования вот-вот должна была пролиться дождем на Иудею с севера, то есть из Вавилона.

Но, более того, «и из средины его видно было подобие четырех животных, - и таков был вид их: облик их был, как у человека» (ст. 5). Если и возникли какие-то сомнения у читающего эти строки, то 10-я глава ясно даст понять, что эти живые твари являлись херувимами. Здесь их не два, как на обоих концах крышки ковчега, где они выполнены из чистого золота чеканной работы и где восседал Бог, как на престоле, но четыре, и они связаны (как я предполагаю) с творением.

Бог Израиля, восседавший тогда на херувимах ковчега, находился в среде своего народа, и приближались к нему посредством крови согласно божественной правде, которая охранялась свидетельством его власти как судьи. Иезекиилю было дано созерцать его суды по провидению извне. Бог желал судить свой грешный народ с помощью Вавилона, который Он сделал орудием исполнения своих судов. Вот почему здесь показан огонь (ст. 5), который указывает на осуществление разрушительного суда, суда Бога.

Если бы кому-то удалось детально изложить все неверные взгляды на эти символы, какие, как ни странно, были широко распространены как среди иудеев, так и среди христиан, то получился бы довольно длинный перечень, хотя он вряд ли послужил бы в назидание от заблуждений. Для первых это не удивительно, ибо то неверие, которое привело к совершению беззаконий, порицаемых пророком Иезекиилем, все еще производит то же самое упорное противостояние истине.

«Сей род» не исчез и не исчезнет, пока не исполнится все предреченное пророком. Но христиане еще меньше заслуживают прощения. Ибо они обязаны были увидеть посылаемый им свет, но только чистое око могло увидеть все в надлежащем свете. Если уж им открылась слава Христа, а не слава собрания (то есть их собственная), то они должны были принять во внимание его отношения также и с другими, а не только с ними.

Им не следовало бы отрицать все прежнее только потому, что они поверили в новое. Если бы древние отцы и современные богословы усматривали суд над народом Израиля в начале пророчества, а духовное возрождение израильтян в конце его, то они не помыслили бы истолковывать четырехликих херувимов так, будто те олицетворяют евангелистов или изображают искупительное дело Христа, или славу Бога в собрании, или четыре времени года, или четыре стороны света, или четыре главные добродетели, или четыре страсти души, или четыре умственные способности, или же какие-то еще вещи, придуманные человеком.

Более правдоподобна, но очень уж несовершенна на этот счет точка зрения Кальвина, который рассматривает эти существа в видении Иезекииля как ангелов, а их четыре лица связывает с различными проблемами этого мира (ибо каждый имел четыре головы), и таким образом доказывается, что ангельские качества присущи всем и что Он воздействует не только на человека и животных, но и на все неодушевленные предметы.

Поэтому Кальвин рассматривает это видение как видение державы Бога, управляемой повсеместно через его ангелов, а все твари побуждаются действовать таким образом, словно они связаны с ангелами и словно эти ангелы сами по себе являются связующими элементами всех частей мира.

Что же касается этих четырех херувимов, то они являются сложными образами. «И у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла; а ноги их - ноги прямые, и ступни ног их - как ступня ноги у тельца, и сверкали, как блестящая медь. И руки человеческие были под крыльями их, на четырех сторонах их; и лица у них и крылья у них - у всех четырех; крылья их соприкасались одно к другому; во время шествия своего они не оборачивались, а шли каждое по направлению лица своего» (ст. 6-9).

Они имели облик человека, хотя у каждого из них было четыре лица и четыре крыла (ст. 6), но ноги у них были прямыми, а ступни были подобны ступням тельца, и лицо тельца соответствовало лику херувима (ст. 7; ср. также гл. 10, 14). Их деятельность и ловкость, по-видимому, символизируется человеческими руками, как будто кто-то сверху управлял быстротой их передвижения, так что они шли без малейшего отклонения от заданного направления на четыре стороны, так, чтобы двигаться во всех направлениях.

Я усматриваю в 10-ом стихе намек на то, что спереди было лицо человека, сзади - лицо орла, лицо льва открывалось справа, а лицо тельца, или молодого вола - слева. (Кое-кто считает, что это означает, будто четыре лица располагались в одинаковых направлениях: лицо человека и льва - справа, а тельца и орла – слева).

Они символизируют как бы опоры престола, изображая головы тварей, спасшихся при потопе в ковчеге; человек олицетворяет собой интеллект, лев - силу, телец - терпение или постоянство и твердость характера, орел - быстроту исполнения; все вместе - атрибуты Бога или особенности его судов. «Подобие лиц их - лице человека и лице льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны лице тельца у всех четырех и лице орла у всех четырех. И лица их и крылья их сверху были разделены, но у каждого два крыла соприкасались одно к другому, а два покрывали тела их.

И шли они, каждое в ту сторону, которая пред лицем его; куда дух хотел идти, туда и шли; во время шествия своего не оборачивались. И вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня и молния исходили из огня. И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния» (ст. 10-14). Они выступали вперед и удалялись подобно вспышкам молнии.

Но мы знаем не только о наличии у них крыльев, но и о колесах возле них. «И смотрел я на животных, и вот, на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их. Вид колес и устроение их - как вид топаза, и подобие у всех четырех одно; и по виду их и по устроению их казалось, будто колесо находилось в колесе. Когда они шли, шли на четыре свои стороны; во время шествия не оборачивались. А ободья их - высоки и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз.

И когда шли животные, шли и колеса подле них; а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса. Куда дух хотел идти, туда шли и они; куда бы ни пошел дух, и колеса поднимались наравне с ними, ибо дух животных был в колесах. Когда шли те, шли и они; и когда те стояли, стояли и они; и когда те поднимались от земли, тогда наравне с ними поднимались и колеса, ибо дух животных был в колесах» (ст. 15-21).

Это как раз противоположно предоставлению обстоятельств на волю случая. Напротив, какие бы перемены или революции ни происходили в человеческом обществе, все мудро направляется свыше даже там, где меньше всего этого ожидаешь. Орудия провиденциального управления под небесами или во всей вселенной действовали согласно распоряжениям свыше, и над сводом было подобие престола, а над подобием престола было как бы подобие человека, исполняющего приговор Бога, хотя и не перестающего вместе с этим обещать милость этому грешному миру.

Таким образом, престол Бога перестал находиться в Израиле, но Бог соблаговолил и был готов использовать язычников, чтобы исполнить свою волю и наказать согрешивший Иерусалим. Здесь показан его престол, опустившийся с небес, а не его престол, стоящий на небе, как в 4-ой главе книги Откровение, где каждое животное имело не колеса, а «по шести крыл вокруг».

Эти животные были, соответственно, не херувимами, а серафимами, и взывали: «Свят, свят, свят». И все творение целиком рассматривается с точки зрения Его провиденциальных прав за исключением того, что явно относится к тысячелетнему царству. Поэтому в данном случае эти животные являются не просто опорами престола Бога в суде над иудеями, который предначертано было свершить язычникам.

Они как бы связаны с этим престолом и отождествляются с ним, с этим престолом вершащего суд над всеми согласно его природе. Весь мир предстанет перед его судом, но прежде всего все отступники, будь они иудеями или язычниками, все, «живущие на земле». Животные, упомянутые в 4-ой главе Откровения, находятся посреди престола и вокруг него, а не под престолом, как сказано о них в книге пророка Иезекииля.

Следовательно, мы легко можем понять, что херувим олицетворяет собой того, кому вверено исполнение божественного приговора, какими бы ни были обстоятельства его исполнения. Существует разница между тем, что имело место после грехопадения человека, и тем, что мы наблюдали, когда Бог призвал за завесу.

Поэтому видение, которого был удостоен пророк Иезекииль на земле, отличалось от того, что открылось Иоанну, когда, пребывая в Духе, он проник через открывшуюся дверь в небесах. Но во всем этом просматривается один общий принцип, хотя в каждом отдельном случае мудростью Бога предусмотрена особая цель, познать которую мы можем только через Духа и его Слово, которое своим предметом избрало многостороннюю славу во Христе.

Господствующий над всеми, который направляет всех, открылся в образе человека, и, значит, - в своих отношениях с людьми. Его атрибуты, открывшиеся здесь, являются провиденциальными, и к ним обращаются исполнители его воли на земле согласно провидению, которое ничего не упустит из вида.

Нет более прекрасного опровержения невежества язычников или ограниченности иудеев, чем это символическое представление божественных путей в отношении Израиля, которые осуществлялись в халдейской земле. Тем не менее, это несомненная истина, в результате которой была явлена слава Бога, когда Он соблаговолил вмешаться тогда, и которую Он явит, когда вновь благословит покаявшихся израильтян на радость всех живущих на земле. Как будут сокрушаться в тот день израильтяне, что явили неверие в день благодати, отвергнув Господа-Мессию, потому что Он явился к ним в образе человека, как предсказывал Исаия в 7-ой главе своей книги, и, явившись в таком образе, был незамечен миром! 

Он обратился к слепому и глупому Израилю, давая знать верующим, что именно Он направляет и направлял всякое движение здесь на земле ради своей славы, и даже тогда, когда перестал признавать то, что некогда провозгласил «престолом Господним» на Сионе. И как бы ни сопротивлялся Израиль, приговор над ним будет приведен в исполнение посредством язычников, которые послужат Богу, пусть даже и не осознавая этого.

У. Келли

«И было в тридцатый год, в четвертый месяц, в пятый день месяца, когда я находился среди переселенцев при реке Ховаре, отверзлись небеса, и я видел видения Божии. В пятый день месяца это был пятый год от пленения царя Иоакима, было слово Господне к Иезекиилю, сыну Вузия, священнику, в земле Халдейской, при реке Ховаре; и была на нем там рука Господня.

И я видел, и вот, бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из средины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырех животных, - и таков был вид их: облик их был, как у человека; и у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла; а ноги их - ноги прямые, и ступни ног их - как ступня ноги у тельца, и сверкали, как блестящая медь, и крылья их легкие.

И руки человеческие были под крыльями их, на четырех сторонах их; и лица у них и крылья у них - у всех четырех; крылья их соприкасались одно к другому; во время шествия своего они не оборачивались, а шли каждое по направлению лица своего. Подобие лиц их - лице человека и лице льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны лице тельца у всех четырех и лице орла у всех четырех.

И лица их и крылья их сверху были разделены, но у каждого два крыла соприкасались одно к другому, а два покрывали тела их. И шли они, каждое в ту сторону, которая пред лицем его; куда дух хотел идти, туда и шли; во время шествия своего не оборачивались. И вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня и молния исходила из огня.

И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния. И смотрел я на животных, и вот, на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их.

Вид колес и устроение их - как вид топаза, и подобие у всех четырех одно; и по виду их и по устроению их казалось, будто колесо находилось в колесе. Когда они шли, шли на четыре свои стороны; во время шествия не оборачивались. А ободья их - высоки и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз.

И когда шли животные, шли и колеса подле них; а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса. Куда дух хотел идти, туда шли и они; куда бы ни пошел дух, и колеса поднимались наравне с ними, ибо дух животных был в колесах. Когда шли те, шли и они; и когда те стояли, стояли и они; и когда те поднимались от земли, тогда наравне с ними поднимались и колеса, ибо дух животных был в колесах.

Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их. А под сводом простирались крылья их прямо одно к другому, и у каждого были два крыла, которые покрывали их, у каждого два крыла покрывали тела их. И когда они шли, я слышал шум крыльев их, как бы шум многих вод, как бы глас Всемогущего, сильный шум, как бы шум в воинском стане; а когда они останавливались, опускали крылья свои.

И голос был со свода, который над головами их; когда они останавливались, тогда опускали крылья свои. А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем.

И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него. В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом» (Иез.1:1-28).