– Ты утверждаешь, что Бен-Хадад готов смириться?

– Не знаю, господин. Я передал слово в слово то, что мне было приказано сирийцем и этим противным евнухом, более я ничего не могу добавить.

– Как насчет сведений, что Бен-Хадад спешно укрепляет городские стены? Ты можешь их подтвердить?

– Да, великий царь. Я сам наблюдал, с каким усердием трудятся дамаскинцы. Если меня спросят, будут ли они защищаться до последнего, я отвечу – будут, но все они уверены, что илу их царя сумеет отвести угрозу и Бен-Хадад сумеет договориться с тобой, великий царь.

Салманасар молча направился к громадному, с высоченной спинкой, широкому креслу. Там устроился как обычно в полулежачем положении, подоткнул под себя подушку. Он подозвал Бурю поближе, затем приказал кликнуть Иблу.

Буря-Партатуи вдруг посмел обратиться к нему с вопросом.

– Великий царь, где Нинурта-тукульти-Ашшур?

– Зачем тебе знать?

– Он в лагере?

– Нет.

– Государь, прикажи немедленно вернуть его. Его хотят заманить в ловушку.

– Вот как, – заинтересовался Салманасар. – Да ты у нас знатный сочинитель. Если Бен-Хадад решился просить о мире, с какой стати он стал бы заманивать в ловушку начальника моей конницы?

– Государь поверит мне на слово? – спросил скиф.

– Попробую. Итак?..

Молодой скиф рассказал, что слышал и видел в горном замке. Заканчивал рассказ он уже в присутствии Иблу.

Салманасар и Иблу – оба люди пожилые – переглянулись.

– Пошли гонца, – приказал царь туртану, – пусть отзовут Нинурту.

– Пошлите меня, – предложил Буря.

– Нет, пошлите меня, – раздался голос у входа в шатер.

Там стояла Шаммурамат. Она кусала губы.

– Только я знаю, где искать Нинурту, – заявила женщина. – Он все объяснил перед отъездом.

– Выехать следует спешно, – предупредил царь.

– Конь со мной, государь.

Буря выступил вперед.

– Я буду сопровождать ее.

Иблу не смог скрыть гнев.

– Пускать козла в огород… – начал он.

Салманасар поморщился.

– О каком огороде ты толкуешь! Идет война.

Однако Иблу продолжал настаивать.

– Что скажут воины, – воскликнул туртан, – если этот бесноватый вновь окажется возле моей снохи?!

– Отец… – Шами сделала шаг по направлению к Иблу.

Буря решительно встал между ней и стариками.

– Великий царь, туртан, – он обратился к обоим, – вам мало, что вы можете потерять Нинурту-тукульти-Ашшура? Вы готовы погубить и любимицу Иштар? Никто не сможет удержать ее в лагере. Если с Нинуртой что-нибудь случится, она покончит с собой.

Ассирийцы переглянулись.

Салманасар кивнул.

– Он прав, – подтвердил царь. – Идет война, и нам не до сантиментов. Что касается чести твоей семьи и чести армии, здесь все просто – спасем Нинурту, сохраним честь. Не спасем – бесполезно оправдываться.

Затем он приказал туртану.

– Прикажи выделить два конных кисира. Пусть эта непоседливая передаст приказ. Скиф пусть приглядывает за ней.

Иблу склонил голову.

Обсудив с Иблу слова, сказанные Бурей от имени Бен-Хадада, Салманасар этой же ночью лично, в сопровождении многочисленной охраны, отправился к сыну.

Шурдан беседовал о чем-то с начальником подчиненной ему конной разведки. Появление царя привело всех, находившихся в шатре, в замешательство, однако старик не обратил никакого внимания на сына и сразу приступил к допросу начальника разведки. Царская охрана заняла места у входа и позади ложа, на котором лежал наследник престола. Все были в роскошно расшитых кожаных жилетах и шальварах. Только у двух или трех человек были надеты шлемы.

– Скажи, лубутум (сноска: Воинский чин, предположительно соответствующий в нашем понимании офицеру), твои люди за эти месяцы захватывали людей с той стороны, которые называли себя гонцами Бен-Хадада?

Этот вопрос привел высокого бородатого воина в смущение. Он задумался, пытаясь выиграть время, однако старик не дал ему спрятаться за молчание.

– Ты не можешь ответить? Значит, ты не справляешься со своими обязанностями.

Офицер умоляюще глянул в сторону наследного принца. Тот пожал плечами, как бы показывая, что он здесь ни при чем.

– Где твой заместитель? – поинтересовался царь.

– Здесь, в лагере, – с трудом выговорил командир.

Шурдан поспешно предложил.

– Я пошлю людей, они вызовут его.

– Не надо, – остановил его царь. – Я пошлю своих людей.

Царь повернулся к сопровождавшим его охранникам и неожиданно прикрикнул.

– Живо!

Заместителя привели. Запыхались все – и кривоногий воин, и посланные за ним царские стражи.

Салманасар, обращаясь к тяжело дышавшемуся воину, повторил вопрос.

– Скажи, декум, твои люди за эти месяцы захватывали людей с той стороны, которые называли себя гонцами Бен-Хадада?

– Да, государь. Мы захватили трех человек, но они оказались лазутчиками, и мы предали их казни.

– Кто сказал, что они являются лазутчиками?

– Мой командир, – он кивнул в сторону лубутума.

– Итак, – царь обратился к начальнику разведки, – ты подтверждаешь, что отдал приказ убить трех сирийских лазутчиков, которые называли себя гонцами царя Арама?

– Господин! – лубутум упал на колени. – Этого не было!.. Они воистину являлись лазутчиками, при них нашли записи.

– Или грамоты? – уточнил царь.

– Я не знаю, – замялся офицер.

– Что с тобой творится? – засмеялся царь. – Чего ты не знаешь? Так были грамоты или нет?

– Нет, господин! – жалко вскрикнул командир и вновь глянул на Шурдана.

– Огня, – потребовал царь.

После третьего прижигания пяток, лубутум признался, что у лазутчиков были грамоты, но он передал их наследному принцу и по приказу последнего отрубил шпионам головы.

– Ты нагло лжешь! – воскликнул вмиг побледневший Шурдан. – Я не отдавал тебе такого приказа. Я ничего не знаю о лазутчиках.

Пораженный до глубины души, лубутум взвыл.

Старик некоторое время внимательно вслушивался в вопли несчастного. Его заместитель с белым, как мел, лицом ждал своей очереди.

Наконец царь с некоторым недоумением обратился к офицеру.

– Что же получается, негодяй? Не получив никакого приказа, ты уничтожил гонцов Бен-Хадада? Выходит, ты сирийский шпион? На кол его.

Несчастного вытащили из шатра.

– Этого, – царь указал на заместителя начальника разведки, – я забираю с собой. Ты должен подробно рассказать, кто, где и когда встретил гонцов и где бросили их тела.

Затем он обратился к Шурдану.

– Ты должен оставаться в шатре. Не смей покидать его или общаться с кем-либо без моего разрешения. Ты понял, сынок?

Утром Шурдану была объявлена опала. Его отстранили от всех обязанностей и под конвоем отправили в Калах, а еще позже к полудню, в лагерь вернулись посланные с Нинуртой всадники. Число их сократилось наполовину, все были изранены. Салманасару доложили, что Нинурта захвачен в плен.

Что касается вестового по имени Шамур и скифа Бури, раненый в грудь Ушезуб ответил, что они встретили их уже после того, как случилось худшее. Шамур приказал всем возвращаться в лагерь, а сам вместе с молодым скифом отправился по следам сирийцев.

– Этого нам только не хватало! – воскликнул царь.

Глава 3

Когда до горного замка оставалось рукой подать, из кустов выскочили вооруженные люди и попытались набросить сети на Бурю и Шаммурамат.

Не тут-то было!

Партатуи-Буря успел располовинить бросавшего сеть негодяя. Второго сразила Шами, затем они стрелами добили оставшихся врагов. Одного, по-видимому, главного, Буря взял живым и допросил с пристрастием, однако сириец молчал. Не выдавил ни звука, даже когда Буря ткнул в его пупок пылавшей головней.

Удивленный Буря спросил пленного.

– Почему молчишь? Тебе так дорога ведьма, которая поселилась в замке?

Пленник неожиданно и гордо ответил.

– За то, что ты оскорбил мою госпожу, тебя ждет страшная расплата.

В конце этой мудреной фразы его голос дрогнул.

– Послушай, приятель, – вполне по-дружески обратился к сирийцу Буря. – Начнем с того, что твоим господином является Бен-Хадад, а не какая-то свихнувшаяся демоница.

Пленный презрительно хмыкнул.

– И за эти слова ты ответишь, – пообещал он.

– Где? – поинтересовался Буря.

– В краю мертвых.

– Ладно, отвечу. Ты только скажи, где пленный ассириец? В замке или его отправили в Дамаск?

Пленный неожиданно расхохотался.

– Ты в своем уме? – закричал он. – Ты знаешь, о чем толкуешь? Кто и когда сможет избежать расплаты за то зло, которое он причинил повелительнице мертвых?

Буря повернулся к Шаммурамат.

– Он точно не в себе. Что будем делать, Шамур?

Шами подошла ближе, заглянула пленнику в глаза, спросила.

– Она называет себя воспитанницей Эрешкигаль?

– Ты молод, воин, но и ты поплатишься за дерзость. Моя госпожа не воспитанница, она дочь могучей Эрешкигаль.

Буря, растягивая слова, прокомментировал это заявление.

– Вот оно как!..

В следующий момент в глазах пленника блеснул интерес.

– Ты – женщина? – обратился он к Шами.

– Да. Более того, я сестра твоей госпожи, и в плен она захватила моего мужа. Зачем?

Сириец улыбнулся.

– Я ничего не скажу тебе, хитрая тварь, хотя много знаю. Госпожа возвысила меня, она приняла мое семя в свое священное лоно. Я буду спасен, а ты и твой муж-кобель, и этот раб, сдохнете в страшных муках. Что вы двое можете поделать с нами? Разве вам выстоять против любимой дочери Эрешкигаль?

– Значит, ты много знаешь? – спросила Шами.

Пленный вновь оглушительно расхохотался и весело ответил.

– И ничего не скажу!

– Значит, ты дорожишь своим семенем и полагаешь, что, наградив мою сестру этой вонючей дрянью, обретешь спасение?

– Да, а ты, будешь корчиться в огне!

– Но до того ты расскажешь, где мой муж, сколько человек охраняет замок, почему так мало людей послали в засаду. Ты расскажешь все, ты будешь умолять меня выслушать тебя…

– Попробуй, – предложил пленник.

Шами обратилась к Буре.

– Раздень его.

– Что?! – не понял скиф.

– Раздень его.

Буря поспешил исполнить приказание.

Шами приблизилась к обнаженному, привязанному к двум древесным стволам мужчине – ноги его были раздвинуты – и спросила.

– Как ты докажешь в стране мертвых, что был близок с моей сестрой?

– Меня узнают по семени. Я буду питаться царскими блюдами, я буду иметь много женщин…

– Нет, – усмехнулась женщина. – Не будешь.

Она взяла в горсть его правое яйцо и слегка сжала его.

Мужчина побледнел…

Через несколько минут его труп обвис между двумя стволами, рядом на земле валялась его отрубленная голова, а Буря и Шами присели, чтобы обсудить, что делать дальше.

Подручный Гулы признался, что Нинурту доставили в замок, обращаются с ним неплохо – хозяйка замка требует, чтобы он оказал ей знаки внимания. На вопрос Шами, что это за знаки внимания, пленник судорожно расхохотался и объяснил, что его госпожа хочет доказать ассирийцу, что полненькие слаще.

Когда Шами поинтересовалась, почему так малочисленна засада, почему действовали без подстраховки, сириец (при сжатии левого яйца) открыл, что несколько дней назад бóльшую часть охраны по приказу Бен-Хадада, «который сам не ведает, что творит», пришлось отослать в Дамаск.

Приказ доставил Хазаил. В замке остались самые надежные, самые верные люди. Их немного, с десяток, он точно не знает. О том, что командир ассирийской конницы захвачен в плен, Бен-Хададу не сообщили. Младенец здоров, Ахира играет с ним, терпит побои и плачет.

Первым делом Буря предложил немедленно отправиться назад и вернуться с сотней-двумя баирумов.

– Крепость с десятком обороняющихся и двух часов не продержится против ассирийских лучников. Тем более если мы появимся внезапно.

– Но этого будет достаточно, чтобы расправиться с Нинуртой.

– Ты полагаешь, госпожа, он устоит? – скрывая смущение, спросил Буря.

– Об этом после, – ответила женщина. – И не твоего ума дело. Сейчас, как сказал бы Салманасар, нельзя спешить. Я знаю, зачем ей понадобился Нинурта. Эта паучиха рассчитывает заполучить меня, ей мало нападения в лесу...

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 50