Первая посылка этого доказательства складывается почти сама по себе, однако её весомость и окончательная уверенность во многом связаны с доводами главы V первой части нашего трактата. Вторую посылку я заявляю так: только при выслушивании мнения всей массы граждан возможно появление наилучшего закона. 

Я утверждаю это вместе с Аристотелем, «Политика», книга III, глава 7, ибо наилучший закон тот, который создан для всеобщего блага граждан. Он говорит: «Справедливостью является, возможно, тем, что служит интересам государства и граждан в целом».

Этого можно достичь только совместно со всеми гражданами: ведь все вместе они стремятся достичь истины, что можно продемонстрировать посредством умозаключений и рассуждений. С большим количеством людей всегда больше вероятность заметить ошибку в предложенном на утверждение законе, нежели только с одной из частей государства, подобно тому, что тело, по крайней мере, в своей целостности больше по массе и в силе, чем одна из его частей.

Кроме того, общая польза от закона лучше заметна всей массе людей, ибо никто не станет умышленно вредить сам себе. Тогда каждый может заметить, что предлагаемый закон ведёт к выгоде только одного или нескольких людей. Если он выгоден одному из всех, отдельные люди или народ в целом всегда могут возразить против него; такого не произойдёт, если закон, хотя и был разработан лишь одним человеком или небольшим числом людей, но отвечает не их собственной выгоде, а общей. То, что мы показали в главе XI, говоря о необходимости законов, подтверждает полностью эту точку зрения.

§ 6. Теперь вернёмся к основному заключению: право издавать законы принадлежат только тому, кто создаёт их так, чтобы они соблюдались наилучшим и абсолютным образом. А ведь это и есть сообщество граждан, которому принадлежит право издавать законы. Первая посылка такого вывода почти очевидна: бесполезным является закон, если его не соблюдают.

Недаром Аристотель в «Политике», книга IV, глава 6, говорит: «Не будет хорошего отношения к закону, даже хорошо задуманному, если ему не повинуются». И в главе 5, книги VI того же труда: «Не было бы никакой пользы в правосудии, если бы решение суда не приводилось в исполнение».

Вторую посылку я доказываю так: каждый гражданин повинуется лучше всего тому закону, в выработке которого, как он думает, участвовал сам. Таковым является закон, принятый при его прослушивании и утверждении всеми гражданами. Первая посылка этого умозаключения достаточно очевидна: государство на самом деле есть сообщество свободных людей, как это написано в «Политике», книга III, глава 43; значит, каждый гражданин должен быть свободным и не испытывать деспотизма, т. е. рабского господства со стороны другого.

Последнее может случиться, если один человек или небольшая группа издадут закон по собственному усмотрению, преступив через головы всех остальных граждан. Подобный закон будет деспотичным по отношению к другим гражданам, которые составляют большую часть народа; они вынуждены терпеть такой закон, даже если он их не устраивает. Они могут также воспринимать его как оскорбление, не соблюдать его совсем либо протестовать против него, ибо не участвовали в его создании.

И, напротив, закон, утверждённый с прослушиванием и согласием всего народа, вряд ли будет менее полезным - любой гражданин будет соблюдать его без труда и поддерживать, поскольку в этом случае каждый знает, что он его утвердил и не может протестовать против него; как раз, наоборот, он должен поддерживать его беспристрастно.

Кроме того, я доказываю вторую посылку первого умозаключения ещё с другой точки зрения и следующим образом: власть заставлять повиноваться закону принадлежит тому, кто имеет принудительную силу против правонарушителей; таковой является общая масса граждан или же её преобладающая часть, потому что только им принадлежит право издавать законы.

§ 7. Можно привести ещё одно доказательство основного заключения: задача закона при его народном утверждении состоит в обеспечении общего достатка граждан в этом мире. Неудачное содержание закона угрожает всеобщим вредом, что определяется только общей массой граждан; ведь именно ей надлежит его утверждать.

Первая посылка этого доказательства почти очевидна сама по себе и основывается на неоспоримых истинах, сформулированных в главах IV и V первой части трактата. Люди объединились в гражданские сообщества для достижения выгоды и достатка в жизни и во избежание обратного. То, что может касаться общей выгоды или общего вреда, должно быть познано и понято всеми так, чтобы они искали эту выгоду и избегали этого вреда.

Такова задача законов, представленная нами во второй посылке. Действительно, всеобщий достаток людей создаётся в основном за счёт справедливо утверждённых законов. При несправедливых законах возникают ограничение прав, невыносимое угнетение и нищета граждан, что в конечном счёте приводит к развалу политического сообщества.

§ 8. Краткое изложение предыдущих доказательств подводит нас к основному выбору: либо право на создание законов принадлежит всей массе граждан, о чём мы уже говорили, либо оно принадлежит только одному человеку или небольшой группе людей. Но такое право не может принадлежать одному человеку по причинам, уже названным выше в главах I и IX, а также согласно первому доказательству настоящей главы.

Один человек, принимающий во внимание больше свои собственные интересы, чем общие, особенно движимый невежеством или озлобленностью, или обеими этими причинами, неминуемо будет создавать плохие, а значит, тиранические законы. По таким же соображениям право создавать закон не может принадлежать кучке людей; как и в предыдущем случае, они тоже будут злоупотреблять им, создавая его не в общих интересах, а в интересах меньшинства (небольшой группы индивидуумов), что мы видим в олигархиях.

Потому, чтобы получить противоположный результат, это право должно принадлежать всем гражданам или их преобладающей части. Тогда они станут соотносить свои интересы с задачами закона, а чтобы не навредить себе умышленно и не терпеть несправедливость, все они или их большинство захотят иметь закон, который бы отвечал общим интересам.

«Оставили Господа, забыли святую гору Мою, приготовляете трапезу для Гада» (Ис.65:11)

§ 9. Достаточно сменить вторую посылку, и мы с помощью указанных доказательств можем также обосновать, что утверждение и толкование законов, а также временное приостановление их действия тоже принадлежит общему праву единственного законодателя, что уже было установлено в § 3 этой главы. Поскольку тот, кто получил власть с помощью выборов, должен согласовывать подобные шаги с волей законодателя, ибо лишь по поручению последнего он правомочен что-то одобрять, отвергать, или назначать.

В противном случае часть была бы больше целого или, по крайней мере, равной ему. Но тогда она могла бы разрушить своё частное право, которое было передано ей целым. Способ же соорганизации людей для издания законов будет описан нами в следующей главе.

Глава XIII

Несколько возражений против утверждений предыдущей главы и их опровержение; полное разъяснение нашей темы

§ 1. Подвергнем наши предыдущие утверждения сомнению, оспаривая, что право создавать или устанавливать законы принадлежит всей массе граждан. Тогда, во-первых, скажем, что те, кто по большей части лишены здравого суждения, не должны создавать законы. Действительно, два греха - озлобленность и невежество - должны быть чужды законодательной власти; и, чтобы избежать их в принятии решений, мы признали необходимость закона в главе XI первой части трактата.

Однако население, т. е. вся масса граждан, и бывает таковой; люди, - что замечается многими, - часто озлоблены и безрассудны. Как говорится в «Екклесиасте», глава I: Количество безумных бесконечно. Во-вторых, потому что невозможно и даже немыслимо, чтобы мнения большого числа озлобленных и безрассудных людей сходились между собой; подобного не наблюдается даже унемногих людей образованных.

Следовательно, лучше пусть небольшое количество людей принимает законы, нежели этим станут заниматься все граждане или их преобладающая часть, что вообще-то является необязательным. В-третьих, в любом гражданском обществе количество мудрых и образованных людей незначительно по отношению к общему количеству невежд. А так как образованные и мудрые издают законы более успешно, чем невежды и мужланы, мы видим, что законодательная власть везде принадлежит небольшому количеству людей, а не преобладающей части населения или всем.

В-четвёртых, незачем приобщать к работе, которую может выполнить небольшая группа, большую массу людей, поскольку закон может быть создан только мудрыми людьми, количество которых, как мы говорили, незначительно. И было бы совершенно напрасным вовлекать в работу по принятию законов всех граждан или их преобладающую часть. Таким образом, следует, что законодательная власть не должна принадлежать ни всей массе граждан, ни их большинству.

§ 2. Исходя из принципа, присутствующего почти во всех доказательствах этой книги и провозглашённого в предыдущих её главах, что все люди стремятся добиться нормальной жизни и отвергают её противоположность, мы в главе IV первой части трактата методом дедукции сделали выводы об их гражданском обществе, ибо только через существование такого общества они могут достичь достатка, которого они бы без него не добились. Поэтому Аристотель в своём труде «Политика», книга I, глава 1, говорит: «У каждого человека по сути есть стремл ние к такому обществу», т. е. к гражданскому обществу.

Вслед за этой истиной следует другая, которая обнаруживается в том же труде «Политика», книга IV, глава 10: «Необходимо, чтобы часть государства, которая желает постоянства политического сообщества, преобладала над той, которая этого не желает». Однако такое стремление, исходящее из интересов большей части населения государства, всегда будет бесполезным и ничего не стоящим, если она вдруг пожелает его разрушения. Более того, те, кто не желают постоянства политического общества, являются рабами, а не гражданами; подобный вывод можно отнести и к некоторым иностранцам.

Недаром Аристотель в том же труде «Политика», книга VII, глава 13, говорит: «Все, кто желают обновления, относятся к подданным» и добавляет: «Чтобы в политическом обществе они были настолько многочисленны (те, кто желает обновления), надо, чтобы их число превалировало над всеми другими (или теми, у кого не возникает желания жить в обществе), но это является невозможным». Почему это невозможно, - известно: именно сама человеческая природа грешна или несостоятельна в большинстве случаев.

Итак, если преобладающая часть людей хочет постоянства политического общества, а об этом, как кажется, уже было сказано, она желает того, без чего такое общество не может поддерживать себя. Этим желаемым является его полезное и справедливое устройство, устанавливаемое законом, поскольку «невозможно, чтобы государство, не имеющее законов, управлялось наилучшими людьми» (т. е. добродетелью), подчёркивается в труде «Политика», книга IV, глава б. Мы тоже доказывали это в главе XI первой части трактата.

Преобладающее большинство граждан всегда нуждаются в законе, без которого произошла бы деформация в природе и в обществе, что немыслимо согласно естествознанию. Кроме вышеуказанных истин, несомненно, очевидных, я выдвигаю ещё такое общее суждение: целое - это больше, чем часть, что является истиной как с точки зрения величины или массы, так и по активной добродетели и действию.

Из этого необходимо сделать достаточно очевидный вывод, что общая масса граждан или её преобладающая часть - что по существу является равным - может лучше различать то, что необходимо выбрать или отбросить, нежели какая-то одна её небольшая часть, взятая в отдельности.

§ 3. Установив таким образом эти принципы как истины в прямом смысле, мы с лёгкостью опровергнем возражения, с помощью которых предполагаемые оппоненты пытались было доказать, что законодательная власть должна принадлежать не общей массе граждан или её преобладающему большинству, а небольшому их числу. Когда, как в начале этой главы, говорят: «Тем, кто озлоблен и лишён рассудительности, законодательное право в большинстве случаев не принадлежит», мы с этим согласны. Но если добавляют, что: «Общая масса граждан и является таковой», - мы должны такое отрицать.

«Говорит Господь, и буду держать тебя как печать, ибо Я избрал тебя, говорит Господь Саваоф» (Агг.2:23)

Так как чаще всего большинство граждан не озлоблено и не лишено рассудительности; все они или большинство их находятся в здравом уме и рассудке и, как мы это уже показали, испытывают справедливое желание иметь политическое общество и то, что необходимо для его поддержания: законы и другие установления.

Может некий один гражданин или даже самое большое число населения и не способны создавать законы, однако каждый способен обсуждать те законы, которые были созданы и предложены ему другими, а также предлагать, что может быть в них добавлено, отменено или увеличено. Потому, если под лишённым рассудительности в большой посылке подразумевают только того, кто не может самостоятельно уяснить закон в целом или его отдельные детали, и на этом основании считают, что таковой не должен принимать участие в создании законов, нам следует отвергать подобную большую посылку доказательства как очевидно ошибочную.

Об этом свидетельствует и логичный довод Аристотеля в его труде «Политика», книга III, глава 6, - несомненно, что множество людей судят о качестве картин, домов или кораблей и других продуктов ремесла интуитивно, не ведая, как их создают. Опровергая указанное возражение, Аристотель утверждает в представленной ниже цитате так: «В некоторых случаях не один только мастер является единственным и лучшим судьёй». И он применяет этот вывод для большинства продуктов ремесла и даёт понять его всем.

§ 4. Ничто не мешает сказать о том, что необходимо установить в практической жизни, мудрые (которые немногочисленны) могут судить лучше, чем остальная масса. Если это и правда, то из неё, однако, не следует, что мудрые люди лучше, чем масса граждан в целом, в которую мудрые входят вместе со всеми людьми, менее образованными, умеют рассуждать о том, что необходимо установить. Действительно, любое целое больше, чем одна из его частей, как в действии, так и в суждении.

Это неоспоримо, и таково мнение Аристотеля в его труде «Политика», книга III, глава 6, где он говорит: «Народная масса с полным правом имеет в своих руках верховную власть над более важными делам». Иначе говоря, общая масса граждан или её преобладающая часть, которую Аристотель ещё обозначает термином «толпа», должна иметь решающее влияние при решении важных вопросов в политическом обществе. Он даёт этому следующее объяснение: «Поскольку народ, совет, суд и именитые граждане составляют немалое число людей; общая масса больше, чем те, кто управляет на самых высоких должностях, будь то один человек или небольшое количество».

Он хочет сказать, что масса или толпа, сформированная из всех слоев политического общества или города, вместе взятая, является большей величиной, и, следовательно, её суждение более верное, чем суждение каждой из частей, взятой по отдельности, будь эта часть, которую он обозначает здесь словом совет, плебеями вроде крестьян, ремесленников и всех других, подобных им; либо будь она преторским судом, т. е. людьми, состоящими на службе государства, - адвокатами, опытными в юридических делах, или нотариусами; либо будь она именитыми гражданами, т. е. группой людей лучших, но по количеству малочисленных, и которых единственных необходимо избирать на более высокие посты; будь она какой-либо другой отдельно взятой частью города.

Кроме того, допустим как соответствующее истине положение, что небольшое количество людей, менее образованных, не судит так же хорошо о том, что необходимо установить в законе, чем такое же количество образованных. Тем не менее, число менее образованных способно возрасти до такой степени, когда они смогут судить по юридическим делам нормально или лучше, чем небольшое число более образованных; именно это, желая подтвердить свою точку зрения, ясно говорит Аристотель в следующей цитате:

«Если толпа не слишком развращена (ничтожна), каждый из её членов будет выносить, несомненно, больше неверных решений, чем те, кто являются знатоками своего дела; однако, объединённые вместе, они будут являться лучшими судьями или по крайней мере не станут худшими».

По поводу библейского текста из «Книги Екклесиаста», глава I: Количество безумных бесконечно мы должны ответить, что под безумными (безрассудными) в нём подразумеваются люди, менее образованные, т. е. те, которые не имеют возможности исполнять свободную профессию, но которые участвуют в обсуждении и в принятии решений в практических делах, хотя и не в той степени, чем те, кто имеет такую возможность. Может быть, также мудрец хотел сказать, что безумцы - это неверные. Такое понимание им даёт апостол Павел в Первом «Послании к Коринфянам», глава III: Мудрость мира сего есть безумие перед Богом.

§ 5. Что касается второго возражения, то оно менее значимо. На самом деле, даже если легче привести к согласию мнения малого числа людей, чем большого, из этого не должно следовать, что мнение малой группы или части города будет вернее, чем мнение всей вместе взятой массы граждан, частью которой и является малое число людей.

Это малое количество людей не может лучше судить об общем благе и желать его в такой же степени, как может и желает вся масса граждан. Более того, было бы не совсем верно, как мы это уже показали ранее, полностью доверить создание законов усмотрению небольшого числа людей. Ибо они учитывали бы больше свои личные интересы - одного человека, или группы людей, - чем интересы общие.

Подобное является вполне очевидным на примере тех, кто создавал папские «декреталии»; и мы ещё достаточно покажем это в главе XXVIII второй части нашего трактата. Таким образом, при создании законов малым числом людей был бы открыт путь олигархии, так же как при праве одного человека создавать законы мы открываем свободный путь тирании. Мы уже доказали это в § 4 главы IV с помощью четвёртой книги труда «Этика» («К Никомаху») и трактата «О справедливости».

§ 6. Третье возражение также можно легко опровергнуть тем, что мы уже сказали: даже если законы могли быть созданы мудрецами лучше, чем людьми менее образованными, мы не должны из этого заключать, что они могут быть созданы лучше только мудрыми людьми, а не всей общей массой граждан, в число которых входят и эти мудрецы. А общая масса граждан, объединяя всех, может судить более ясно о справедливом и полезном в целом и желать этого ещё сильнее, чем одна отдельно взятая часть, какой бы благоразумной она ни была.

§ 7. Те, кто утверждают, что масса менее образованных людей препятствует выбору и одобрению подлинного общего блага; более того, что она не способствует этому, если объединяется с теми, кто более образован и имеет больше опыта, всё-таки не говорят истины. Хотя она (масса) на самом деле лишь не ведает, как обнаружить самостоятельно то, что необходимо по-настоящему и успешно утвердить.

Однако она может оценить то, что ей уже сообщено и предложено другими, и судить об этом, если ей кажется необходимым что-то добавить, отбросить или коренным образом изменить, или отклонить что-либо в том, что ей было предложено. Ибо человек лучше понимает множество вещей тогда, когда они изложены (сделаны) другими, и может дополнить по многим пунктам то, что не удалось ему самостоятельно предпринять и обнаружить.

Первые шаги в любом начинании есть дело трудное; недаром Аристотель в последней главе второй книги труда «Опровержения» говорит: «Начало чего бы то ни было есть, пожалуй, важнейшая часть, а потому и самая трудная», т. е. начало истины и принцип, свойственный каждой науке. Зато, когда оно начало обнаружено, его несложно дополнить и прибавить к нему остальное, ибо обнаружение первопричины наук ремёсел и других искусств является достоянием лучших и проницательных умов.

Более скромные умы могут, однако, привнести дополнения в то, что уже обнаружено. Поэтому мы не должны утверждать, что последние лишены способности суждения, если они не могут самостоятельно делать такие открытия; более того, мы должны причислить их к числу добрых (правильных) людей. Аристотель в своём труде «Этика», книга I, глава 2, говорит об этом так: «Тот, кто познаёт всё самостоятельно, является лучшим, но также хорош тот, кто следует тому, кто хорошо говорит», т. е. если он слушает и без причины не противоречит знающему.

§ 8. Потому необходимо и очень полезно, чтобы общая масса граждан доверила благоразумным и опытным людям открытие, исследования и разработку будущих законов и сводов правил относительно того, что является справедливым и полезным для государства и что образует неблагоприятные обстоятельства, а также каковы будут общие обязательства, и другие тому подобные вещи.

Для этого каждая из основных служб государства, перечисленных в главе V, § 1, по отдельности, исходя из пропорционального соотношения всех, избирает несколько человек; или же вся объединённая масса граждан выбирает этих благоразумных и опытных людей, о которых мы только что говорили.

Такой способ создавать законы, не причиняя при этом вреда менее образованной массе граждан, которая не способна сама творить их, будет самым соответствующим и полезным. В противном случае она получит мало выгоды от них и будет теряться при исполнении обязанностей, необходимых ей самой и другим. В конечном счете, это будет тягостно как для отдельных людей, так и для общества в целом.

Но как только такие законы будут созданы и тщательно рассмотрены, они должны быть предложены всей массе граждан на одобрение или отклонение. Если ей покажется необходимым что-то дополнить, отбросить, изменить или совсем отклонить, каждый гражданин может об этом сказать. В таком случае менее образованные граждане, сами не создавая закон, всегда могут предложить в него поправку, которая сделает закон более удачным. Кроме того, созданные через прослушивание и одобрение всей массы законы будут соблюдаться лучше, и никто не сможет их опротестовать.

При подобном порядке будущие законы могут представляться публике на общем собрании представителей всех граждан. Однако тогда необходимо избирать представителями таких людей, каких мы уже описали, говоря о механизме выборов, или же подтвердить те кандидатуры, о которых мы уже упоминали. Эти люди, представляя общую массу граждан и их власть, будут одобрять либо отклонять полностью или частично созданные и предложенные правила.

Одновременно и вся масса граждан в своей совокупности или её преобладающая часть могут совершать то же самое, если того пожелают. Лишь после такого публичного одобрения разработанные нормы становятся законами и заслуживают права их так называть, но никак не раньше; тем более что среди всех человеческих заповедей только публично утверждённые законы дают основание применять к нарушителям штрафы и уголовное наказание.

Таким образом, право создавать и утверждать законы с принудительным предписанием их соблюдения принадлежит только общей массе граждан или её преобладающей части в качестве действующей причины законодательной власти. Или же это право принадлежит тому или тем, кому граждане его доверили.

Мы это достаточно раскрыли и так считаем исходя из того, о чём говорили раньше.

Глава XIV

О качествах и способностях идеального правителя; каким надлежит быть тому, кто должен быть допущен к власти. Из чего также явствует соответствующий предмет и субъект человеческих законов

§ 1. Теперь мы должны снова поразмыслить о действующей причине правящей службы государства: о том, кому принадлежит право выбирать эту часть, чтобы затем доказать законное право последней утверждать другие службы. Установление же неизбираемой правящей части было достаточно изложено в § 5 главы IX первой части трактата. Потому мы начнём с уточнения того, какого человека необходимо выбирать в правители или за что можно одобрить его кандидатуру на такой пост. После этого мы с большей уверенностью перейдём к праву, которым осуществляется его избрание или утверждение.

§ 2. Идеальный правитель должен иметь два присущих ему качества, которые не существуют по отдельности: благоразумие и моральную добродетель, главной разновидностью которой является справедливость. Первое из этих качеств - благоразумие - необходимо для того, чтобы использовать свои умственные способности при осуществлении власти. В труде «Политика», книга III, глава 2, на этот счёт сказано: «Благоразумие - единственная добродетель, присущая управлению государством, ибо кажется приемлемым то, что другие добродетели являются общими, как для правителей, так и для подданных».

Второе качество - духовная добродетель, - возвышающееся над другими, является тем, что делает суждение правителя при осуществлении им правосудия здравым. Как говорит об этом Аристотель в книге IV труда «Этика», в трактате о правосудии: «Правитель - это стражник правосудия».

§ 3. Следовательно, здравый ум необходим будущему правителю, так как даёт ему возможность великолепно исполнять его прямую обязанность: выносить решения относительно пользы и справедливости в государстве. В обычных житейских делах деяние само по себе или его форма не всегда определены законом, и тогда правитель руководствуется здравомыслием при определении этого деяния или его формы, или обоих сразу; так же он действует и при исполнении решения; но без здравомыслия он мог бы ошибаться в этих делах.

Недаром Саллюстий в «Обличениях Катилины» отмечает: «Если бы консул Цицерон в привычной для него манере и в соответствии с законом обрёк бы в суде на смертную казнь могущественных римских горожан - сообщников Катилины, обвинявшихся в заговоре против Республики, то это публичное исполнение казни могло спровоцировать гражданскую войну, разрушительную для государства; заговорщики могли бы поднять народ против консула и других правителей.

Цицерон как консул и один из правителей избежал этой опасности благодаря своему здравомыслию: он передал подсудимых палачам и приказал, чтобы они были убиты в тюрьме, которую, вероятно, по этой причине с тех пор называют Tyллиaнyм».

§ 4. Таким образом, при обсуждениях любых поступков человека люди всегда руководствуются человеческим благоразумием; отсюда слова Аристотеля в его труде «Этика», книга VI, глава 4: «Благоразумие истинное качество относительно деяния, сопровождаемое здравым рассудком, касательно того, что плохо или хорошо для человека», поскольку, добавим, он сам человек.