Он не сказал: «Они нуждаются в судье, и он пришёл в этот мир, чтобы вести разбирательство тяжб», как было доказано словами из главы XII «Евангелия от Луки», процитированными нами в § 8 главы IV этой части трактата. Хотя именно в принудительном порядке Иисус будет судить живых и мёртвых в тот день, о котором говорит апостол Павел в последней главе «Второго Послания к Тимофею»:

А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем возлюбившим явление Его.  Вот тогда Иисус, действительно, в принудительном порядке подвергнет наказанию тех, кто в этом мире нарушает Закон, непосредственно установленный Им.

Поэтому Иисус и говорит Петру символически: И я тебе дам ключи Царства Небесного; но он не сказал: Я тебе дам суждение Царства Небесного. Таким образом, как мы уже говорили, ни носитель ключей мирского судьи, ни носитель ключей Судьи Небесного не могут вершить принудительный суд в третьем значении этого термина, потому что ни тот, ни другой не обладают правом такой власти, как ясно заявил по поводу полномочий священника Амвросий и что мы достаточно подтвердили авторитетными словами других святых. 

Да будет таковым наше заключение, могущество епископов и священников опирается на власть апостольских ключей, которые Иисус им доверил.

Глава VIII

О разделении человеческих деяний и о том, как они соотносятся с человеческим законом и компетенцией мирского судьи.

§ 1. Любое судебное разбирательство ведётся согласно какому-то закону или обычаю в отношении осознанных человеческих деяний; при этом оно касается лишь деяний, упорядоченных как для достижения цели в этом мире, т. е. в нормальной земной жизни, так и для достижения цели в потустороннем мире, которую мы называем Вечным Блаженством или Хвалой.

Кроме того, чтобы более ясно представить различия между судьями, т. е. между теми, кто должен судить, и между законами и способами, по которым судьи должны судить, мы сейчас определим разницу между самими деяниями. Ибо уточнение этих моментов оказывает немалую помощь для решения последующих вопросов.

§ 2. Итак, скажем, что среди человеческих действий, происходящих от знания и желания, одни зарождаются без повеления разума, другие по воле человеческого разума. Источники первых - это когнитивные способности, горячие желания, возвышенная любовь и удовольствия, происходящие от нас или в нас самих, но без управления рассудком или без его предписания, а также возникающие по этому случаю потребности.

Таковыми являются способности и эмоции, достигаемые нами, когда мы погружаемся в сон, или которые происходят в нас по-другому, но тоже независимо от нашего разума. Когнитивные способности и эмоции без противоречий сопровождают подобные действия как продолжение предыдущих деяний или поисков и являются содержанием некоторых из них.

Как действия, производимые воскрешением памяти, они называются, производными от рассудка или от предписаний разума, поскольку свершаются, или избираются нашим воздействием, а также потому, что от них происходят другие желания, к которым нужно стремиться или которых необходимо избегать.

§ 3. Однако между неуправляемыми и производными действиями существует различие, происходящее от обстоятельства, уже отмеченного нами, а именно: при неуправляемых действиях мы не имеем полной свободы или возможности исполнять или не исполнять их. Наоборот, при производных действиях согласно христианской религии мы имеем такую власть.

Я бы уточнил, что над первыми мы не имеем полной власти, потому что абсолютно не в нашей силе препятствовать им, тогда как в отношении вторых, называемых производными, и всего того, что от них проистекает, можно настроить душу таким образом, чтобы мы не совершали свободно действия второго вида. Для этого, если кто-нибудь заимеет привычку предписывать, надо научиться рассматривать противоположности своих действий.

Среди производных действий некоторые являются и называются присущими, а другие - переходными. Присущие действия - это когнитивные способности, непроизвольные эмоции и соответствующие потенциалы, производимые человеческим разумом; они называются присущими, потому что не переходят на другой объект по воле субъекта самостоятельного действия.

Переходные действия именуются таковыми, поскольку бывают продолжениями всех желаемых вещей или их упущениями, например действием, производимым неким органом тела, в частности, тем, который движим согласно обстоятельствам места. Кроме того, среди переходных действий будут и такие, которые совершаются не без ущерба или несправедливости по отношению к другому индивиду, группе или сообществу как субъекту действия. Таковыми являются удар, воровство, хищение, лживые свидетельства и многое другое, разное по способам и видам.

§ 4. Однако для всех вышеуказанных действий, происходящих от человеческого разума, и особенно управляемых действий, были открыты некоторые правила или замеры, либо потенциалы, посредством которых эти действия выполняются соответствующим и надлежащим образом. От чего они управляемые действия происходят так, чтобы достичь нормальной жизни, скорее в этом мире, чем в потустороннем.

Среди этих потенциалов или правил есть такие, которыми действия человеческого разума, как присущие, так и переходные, направляются и регулируются без влияния наказания или вознаграждения за совершение или не совершение действий, используемых принудительной властью к тем, кто их совершил или не совершил. Таковыми являются правила большинства практических дисциплин, включая производство судебного дела.

Среди принудительных правил есть такие, которыми те, кто их соблюдает или нарушает, вознаграждаются или наказываются в настоящей жизни; таковыми являются все законы и гражданские обычаи людей. Но есть другие принудительные правила, согласно которым субъекты действия вознаграждаются и наказываются только в будущей жизни.

Таковыми являются Божьи Законы, применяемые для большинства еретиков, имеющих общее название секты, поскольку, как мы говорили в главе VI первой части трактата, только один христианский закон содержит в себе Истину и достаточность того, что ожидается в будущем мире.

§ 5. Таким образом, христианский закон установил для бытия, т. е. для нормальной жизни в этом мире, устав управляемых человеческих переходных деяний, который необходимо соблюдать для пользы и правосудия, а также во избежание ущерба и несправедливости. Такой устав, предписывающий и ограничивающий деяния нарушителей, налагает на них кару или телесное наказание в ходе настоящей жизни.

Именно этому уставу мы дали общее название человеческий закон в главе X первой части трактата; опираясь на такое определение, мы также выявили в главах XI, XII и XIII первой части его закона целевую необходимость и действующую причину. Человеческий закон имеет значение для жизни в этом мире.

А для жизни в потустороннем мире Иисусом был установлен и дарован другой Закон, являющийся уставом управляемых человеческих деяний, как присущих, так и переходных, зависящих от власти нашего разума, по приказу которого они могут осуществляться в этом мире надлежащим или ненадлежащим образом, либо совсем не осуществляться, но в любом случае исключительно ради цели потустороннего мира. Данный Закон тоже является принудительным: он распределяет наказания и вознаграждения не в настоящем, а в будущем мире соответственно заслугам и провинностям тех, кто соблюдает или нарушает его в этом мире.

§ 6. Но эти принудительные законы, что человеческий, что Божий, составляют душу, движущую силу судебного приговора и его исполнения, поскольку они выступают основанием последних, обладая некоторыми одушевлёнными принципами для лиц, выносящих приговор человеческим деяниям согласно этим законам, а также для исполняющих судебные приговоры и содержащих нарушителей. Такое основание или принцип считается судьёй в третьем значении, которое мы выявили в главе II этой части трактата.

В книге V труда «Этика», в трактате «О справедливости» сказано: «Судья на самом деле является одушевлённой справедливостью». Итак, согласно человеческим законам надлежит иметь судью такого, о котором мы говорили, - обладающего властью судить судом в третьем значении этого термина, рассматривать подсудные человеческие деяния, исполнять судебные приговоры и наказывать в принудительном порядке, если кто-то нарушает закон. Ибо судья – это Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое, - говорит апостол Павел в главе XIII «Послания к Римлянам» и судья был послан от Бога для этой цели, как сказано об этом в главе II «Первого Послания Петра».

§ 7. Апостол говорит: «делающему зло», хотя сам он, слышащий всех людей без различия, таковым не был. Но священники и епископы, т. е. все служители храма, обычно называемые духовными лицами, могут совершать зло действием или неисполнением своей обязанности. А поскольку некоторые из них (если не большинство) являются причиной реального ущерба или несправедливости по отношению к другим людям, они также подвергаются преследованиям за преступления, т. е. подлежат юрисдикции судей, которым принадлежит принудительная власть наказывать нарушителей человеческих законов.

То же самое заявил апостол Павел в главе XIII «Послания к Римлянам». Всякая душа, - говорит он, - да будет покорна властям высушим, а именно, согласно изложению святых, царям, правителям и трибунам. Ибо присущая материя должна подвергаться действию того субъекта действия, который порождён для воздействия на неё, и предназначенного для достижения соответствующей цели, что вполне очевидно из книги II труда «Физика».

Там написано: «Итак, каждая вещь испытывает на себе действие, как будто она создана для того, чтобы её испытывать», и наоборот. Следовательно, нарушитель закона тоже является предметом или объектом, для воздействия на который правитель или судья создан с предписанием совершения правосудия в целях реализации равноправия или необходимой пропорции сохранения мира, либо спокойствия в общественной жизни или объединения людей, и, наконец, для достижения нормального достатка человеческой жизни.

И потому там, где находится такой предмет или объект, в какой-либо провинции, подчинённой судье, этот судья должен сделать его праведным. А поскольку священник тоже может быть тем самым предметом, т. е. нарушителем человеческого закона, он тоже может быть подвергнут суду такого судьи. Ибо для судьи неважно, является ли нарушитель священником, или мирянином, точно так же, если он будет крестьянином, или каменщиком.

Равным образом доктору безразлично, является ли больной человек музыкантом или нет, так как суть вещи сама по себе не отменяется или она не изменяется тем, что является случайным. В противном случае будет бесконечное множество судей и докторов по разным видам направления человеческой деятельности. Потому над любым священником или епископом, который нарушает человеческий закон, должно быть свершено правосудие и лишение его свободы по приговору судьи, обладающего принудительной властью над нарушителями человеческого закона в настоящем мире.

При этом судьёй является мирский правитель как таковой, но не священник или епископ, что было доказано нами в главах XV и XVII первой части и главах IV и V этой части трактата. Итак, все священники или епископы, нарушающие человеческий закон, должны быть наказуемы правителем. И не только священники, но и другие служители храма должны быть наказаны за их правонарушения, так же, как наказываются люди мирские.

К тому же грехи первых более тяжки и совершены непристойным образом. Здесь нужно учитывать, что тот, кто знает в более полном объёме заповеди Христа, должен лучше ведать и избегать того, чего следует избегать; кроме того, он должен стыдиться грешить, поскольку ему было дано задание обучать тому, чему должны быть обучены другие люди. Тем более что возможен грех священника по отношению к тому, кто грешником не является. Следовательно, грех священника более тяжек, и, таким образом, он должен нести за него большее наказание.

§ 8. Мы также не должны соглашаться с мнением, что несправедливые устные обвинения, а равно другие действия, запрещенные человеческим законом и причинённые кому-либо священником, являются духовными деяниями и что в таких случаях мирскому правителю не надлежит право вершить правосудие над священником.

Хотя, по сути, запрещённые законом деяния, вроде прелюбодеяния, насилия, убийства, грабежа, хищения, оскорбления, клеветы, предательства, мошенничества, святотатства и прочих преступлений, совершённые священниками, как показывает опыт, являются плотскими и мирскими, что было продемонстрировано нами выше - в главе II этой части трактата словами апостола, сказанными в главах III и IX.

«Первого Послания к Коринфянам» и главе XV «Послания к Римлянам». Все подобные действия должны рассматриваться исключительно как плотские и мирские, поскольку священник или епископ, совершающий их, грешит в более тяжкой и постыдной форме, чем те, которых он должен отвращать от таких поступков, ибо своим дурным примером он даёт им возможность и свободу вершить злые деяния.

§ 9. Итак, любой священник или епископ обязан подчиняться юрисдикции правителей в части того, что человеческий закон предписывает соблюдать мирским людям. Священник сам по себе не может быть исключением в таких делах и не может своей властью освободить кого-либо от власти суда.

Я докажу это своим добавлением к тому, что уже было сказано в главе XVII первой части трактата, приведя, таким образом, оппонента к крайнему нежелательному для него выводу. Скажем, если епископ Рима или любой другой священник издавна освобождён от юрисдикции суда светских правителей, если он не подчиняется такому суду, то он сам должен быть судьёй без доверенности человеческого законодателя.

Вот тогда он может избавить от юрисдикции правителей всех служителей храмов, охватываемых общим названием духовные лица, чтобы подчинить их себе, как делают это в наши дни понтифики римские. Но из этого неизбежно следует упразднение юрисдикции мирских правителей в данной части, что, задевая всех правителей и все государства, по моему мнению, приведёт общество к тяжёлому и нежелательному последствию, ибо христианская религия никого не лишает от своего права, что ранее уже было показано нами в главе V этой части, где приводились слова Амвросия об отрывке из главы III «Послания к Титу»: Напоминай им повиноваться начальству и властям.

Довод против этого нежелательного последствия я представляю такой: мы не находим в Божьем Законе возражения против того, чтобы все священники и епископы имели жён; скорее всего, наоборот, им это разрешено, если, конечно, они имеют их не более одной, как сказано в главе III «Первого Послания к Тимофею». Но, что было установлено для людей законом или конституцией, может быть отменено таким же образом и той же властью.

Получается, что епископ Рима, в силу полноты власти (если допустить, что он ею обладает) считающий себя законодателем, может разрешить всем своим священникам и диаконам брать в жёны женщин, и не только им, но и другим, не относящимся к духовенству и диаконству, освящённым по-другому, т. е. тем, кого называют духовенством простого пострига. Более того, он может разрешить последним подобное ещё более обоснованно.

Так, как сделал это, чему мы были свидетелями, папа Бонифаций VIII, свершивший подобное для расширения своей мирской власти. Последний вербовал в ряды духовников всех, кто очень желал этого, прежде всего, кто был женат только один раз и на девственнице. Бонифаций повелел в своих указах, называемых «декреталиями», зачислять таких людей в ряды духовенства.

Не ограничиваясь этим, он также исключил из компетенции гражданских законов людей, называемых внецерковными, которых в Италии именуют «беззаботными монахами» или по-другому «возлюбленными». Таким же образом они епископы Рима по своему усмотрению сделали подобное в отношении тамплиеров, госпитальеров и других многочисленных орденов такого рода; а равно тех, кто составляет часть Haut-Pas.

Если подобным образом люди и далее будут освобождаться от юрисдикции правителей «декреталиями» понтификов, которые после наделения себя такими привилегиями, ещё возьмутся разрешать общественные и гражданские конфликты, вполне правдоподобно, что большая часть многочисленной массы людей окажется в этих орденах. Ибо каждый человек склонен следовать своим личным интересам и избегать того, что наносит ему ущерб.

Тем более что ордена сами склонны принимать в свои ряды любых, как образованных, так и необразованных типов. Но тогда перед огромным количеством тех, кто входит в эти духовные ордена, юрисдикция и принудительная власть правителей окажутся бессильными, а число тех, кто наделяется общественными обязанностями, практически будет сведено к нулю.

Это приведёт к тяжёлому и нежелательному последствию, способному разрушить политическое общество и защиту его человеческим законодателем. Потому никто не должен быть освобождён от общественных обязанностей и не может избавляться от гражданской юрисдикции без распоряжения того же законодателя. Недаром апостол Павел в главе XIII Послания к Римлянам говорит: Для сего вы и подати платите.

Такой судья священник соответственно приравнен к врачу, имеющему право ставить диагнозы, предписывать и учить, а также рассуждать о вещах, которые полезно делать или которых нужно избегать, чтобы привести тело в здоровое состояние, отдаляя болезни и смерть. Недаром Иисус сам себя в земной жизни назвал врачом, но не правителем или судьёй.

В отрывке из главы V «Евангелия от Луки», процитированном ещё в предыдущей главе, Иисус, беседующий о себе с фарисеями, говорит: Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Иисус не повелевал, чтобы кто-нибудь в этом мире принуждал соблюдать Закон, который Он утвердил, и потому не назначил в этом мире судью, обладающего принудительной властью наказывать нарушителей этого Закона.

Чтобы избежать подобной случайности, необходимо признать в действительности, что принц (правитель) на правах законодателя удерживает (имеет) юрисдикцию над епископами или священниками и отрядом чиновников из-за опасности разрушения политического сообщества в силу беспорядочного множества правителей, как мы установили это в главе XVII первой части трактата.

Правитель должен определить в каждой провинции, которая ему подчинена, точное число духовных служителей, равно как число людей, управляющих любой другой частью политического сообщества из-за опасения того, чтобы они в случае необоснованного увеличения их количества не могли оказать сопротивление принудительной власти правителя или породить смуту в политическом сообществе, или ещё из- за их наглости или лени лишить город или королевство выгод от нужных дел, как мы установили это в главе XV первой части, начиная с аргументов книги V «Политики».

Таким образом, именно человеческий закон и судья, взятые в третьем значении этих терминов, призваны регулировать имманентные и транзитивные человеческие деяния в вопросе пользы и ущерба, права и несправедливости по отношению к другому человеку, который не является представителем власти. Все люди, как светские, так и духовные, обязаны подчиняться этой принудительной юрисдикции.

Однако, согласно человеческим законам, имеются и другие судьи, которых называют судьями в первом или во втором значении этого термина: такие знатоки подобных законов лишены, однако, принудительной власти; и ничто в любом обществе не ограничивает их численности, даже если они не подчинены друг другу.

Глава IX

Об отношении человеческих деяний к Божьему Закону и к судье другого мира - Христу; также о том, каким образом эти деяния находятся во взаимосвязи с этим миром и с толкователем данного Закона - епископом или священником

§ 1. Таким образом, согласно изложенному рассуждению, которое мы назвали принудительным правилом для некоторых человеческих деяний, как имманентных, так и транзитивных, имеется судья, обладающий принудительной властью над нарушителями Божьего Закона. Такой судья является единственным - это Христос, и никто другой. Потому Иаков в IV главе говорит: Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить.

Но принудительная власть этого судьи не может быть применена, ни к кому в этом мире с вынесением приговоров о наказании или казни нарушителям, или вознаграждения тех, кто соблюдает данный Им самим без посредника Закон, который мы назвали Евангельским Законом. Ведь Христос по милосердию своему хотел наделить каждого возможностью заслужить Спасение ещё до конца его жизни и раскаяться в совершённых ошибках против этого Закона, что мы покажем в дальнейшем на примере властей Священного Писания.

§ 2. Но по евангельскому Писанию имеется также другой судья, в своём первом значении соответствующий судье человеческого закона, - это священник, который в этом мире является доктором (толкователем) Божьего Закона: того, что согласно его предписаниям надо делать и чего нужно избегать, чтобы достичь Вечной Жизни и избежать кары Божьей. Но он священник не обладает в этом мире принудительной властью обязывать кого-нибудь соблюдать свои предписания.

Действительно, было бы напрасно обязывать кого-то соблюдать их, поскольку тот, кто соблюдал бы их под принуждением, не имел бы от этого никакой пользы для Вечного Спасения, что мы ясно показали в главе V этой части трактата.

§ 3. Нужно также отметить, что Евангелие как Закон предполагает двойную связь с людьми, ради которых он был установлен Иисусом. В некотором смысле Иисус установил его Закон для них, для упорядочения их настоящей жизни как таковой. Но этот Закон в сравнении с законом, взятым в прямом и последнем смысле данного термина, отчасти имеет характер как умозрительной, так и практической доктрины или обеих доктрин сразу.

Хотя термин закон может пониматься и в других смыслах, например во втором или в третьем, о чём мы говорили в главе X первой части трактата. И причиной различия, о которой мы сейчас говорим, является то, что суть закона, взятого в этом прямом и последнем смыслах, составляет принудительная норма, т. е. норма, по которой нарушитель наказывается принудительной властью, дарованной тому, кто должен судить по данной норме.

Однако евангельское учение никого не принуждает соблюдать то, что Иисус предписывает людям делать или не делать в этом мире. Во взаимоотношениях людей в этом мире такой Закон должен считаться учением, а не законом в прямом значении, о котором мы только что сказали. Такова и точка зрения апостола Павла, в главе III его «Второго Послания к Тимофею», где он говорит:

Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности. Но апостол никогда не говорил: «для принуждения и наказания в этом мире». То же мы читаем в главе I его «Второго Послания к Коринфянам»: Не потому, будто мы берем власть над верою вашею; но мы споспешествуем радости вашей: ибо верою вы тверды.

И хотя мы уже цитировали Амвросия в главе V этой части трактата, я не выражаю своего неудовольствия при частом повторении следующих его слов: «И чтобы они (коринфяне) не испытывали негодования, словно речь идёт о владычестве, он (апостол) им сказал: «Я пришёл не для того, чтобы вас оберегать».

И он (апостол) добавляет: «Я говорю эти слова не потому, что мы якобы доминируем над вашей верой, т. е. ваша вера подчинена нашему владычеству и принуждению; ибо вера - это дело добровольное, а не необходимое; но я говорю это скорее всего потому, что мы вам помогаем; если вы желаете, давайте действовать совместно».

Заметьте, они для апостола помощники именно в учении, и он говорит, «если вы хотите действовать совместно». «На самом деле в вере, действующей возвышенной любовью, вы тверды, но не во владычестве». С другой стороны, евангельское Писание или Закон находятся в связи с людьми ради их будущего попадания в другой мир.

Причём только в последнем мире, а не в настоящем те, кто сейчас нарушают Закон, будут наказаны карой или казнью. И этот термин закон как таковой, употреблённый в прямом смысле, подтверждает собой то, что судить по этому закону тогда будет судья в более прямом смысле, чем тот, кто обладает принудительной властью в третьем значении.

Однако священник или епископ, каким бы он ни был, располагает и управляет людьми по этому закону, хотя и ради потусторонней жизни, но только в момент жизни настоящей; ему не дано наказывать кого-либо в этом мире, потому что его непосредственный законодатель - Христос - не называет себя судьёй в прямом смысле, подобно тому, кто в третьем значении этого термина судья обладает принудительной властью.

Итак, священник или епископ не может и не должен никого наказывать в этом мире путем вынесения приговора наказания, налагаемого на блага материальные и на людей. Его надо сравнивать с доктором, который, как врач на практике, должен лишь рассуждать о здоровье человеческого тела, но без принудительной власти над кем-либо, как было сказано нами в начале этой главы.

§ 4. Таким же, по словам святого Иоанна Хрисостома, написанным в главе III второй книги его «Диалогов», называемых ещё «О священническом достоинстве» (О священстве), было мнение апостола, высказанное им в главе I его «Второго Послания к Коринфянам». Для краткости мы не будем повторять точные цитаты, а лишь дополним их комментарием.

Хрисостом говорит: «Для выполнения этой задачи необходимо умение убеждать людей и, более того, когда они больны, делать это таким образом, чтобы они доверяли себя уходу священника; достигая этого, важно добиться и того, чтобы они были признательны тем, кто оказывает им уход.

Скажем, если кто-нибудь, пренебрегая самим собой, сорвёт повязку (несомненно, это сделать легко), он позволит своей болезни прогрессировать, или если не будет принимать слова, которые должны действовать как нож (врача), то, таким образом, помимо первой раны у него наступит более вредоносная болезнь. Потому никто не может ухаживать за больным, кроме врача».