Итак, по законам, о которых мы говорим, можно законно распоряжаться своим имуществом, или частью его, или чужим имуществом с согласия того, кому оно принадлежит, даже не владея ни одной из вышеупомянутых форм собственности и, таким образом, без наличия этих форм. Главная посылка этого рассуждения вполне понятна и согласуется с определением законный.

Я доказываю малую посылку с помощью аргумента, полученного индуктивным путём. Во-первых, в отношении своего имущества или чужого имущества, которое кто- то приобрёл законным образом: своим действием или действием других, передавая их в личную собственность или в общую собственность, например в порядке дара, наследования, результата охоты, рыбной ловли или другой законной работы или деятельности.

Такое имущество, кем-то приобретённое перечисленными способами, достоверно свидетельствует о том, что его можно правомерно использовать и им можно распоряжаться, поскольку имущество приобретено согласно закону в вышеуказанных формах, как это следует из логического умозаключения. Очевидно также, что любой правопреемник может законным образом отказаться от права, установленного в его пользу; ведь на самом деле преимущество (юридическое) согласно законам - Божьму и человеческому - не может быть дано кому-то против его воли.

Равно тот, кто может приобрести в собственность что- нибудь и тем самым получить полномочие на её использование, вправе, если он этого захочет, отказаться от этой собственности, от своего действия или действия другого лица в отношении этого имущества, поскольку он приобретает полномочие как законным образом использовать имущество, так и истребовать имущество или запретить его использование другому лицу.

Он также может законным образом отказаться от полномочия истребовать своё имущество у другого лица или лишить другого полномочия истребовать его имущество или часть этого имущества (ведь это полномочие есть не что иное, как вышеназванная собственность в её трёх законных значениях), не отказываясь, однако, от дальнейшего полномочия использовать это имущество или часть его.

Это полномочие совпадает с правом во втором значении слова, которое обыкновенно называют «простое использование факта (данного объекта)» без права его отчуждения; а под правом использовать обычно подразумевают собственность в одном из трёх вышеназванных значений.

§ 4. Кроме того, можно законно пользоваться имуществом, которое никому не принадлежит по закону. В частности, это касается имущества, относительно которого кто-то отказался от полномочия истребовать его либо от полномочия запретить его использование другим; особенно если такое имущество не является частью никакого другого состояния (esse in nullius bonis). В таких случаях можно законно пользоваться этой вещью.

Итак, тот, кто отказывается от вышесказанных полномочий, фактически теряет право собственности на имущество; из чего следует, что можно законно распоряжаться таким имуществом и использовать его без наличия какого-либо законного права на вышеуказанную собственность.

§ 5. Кроме того, следует различать виды имущества, от которых можно отказаться законно выраженным желанием, и другие виды имущества, к которым никоим образом нельзя применить вышеуказанный отказ. Например, если дело касается вышеуказанного права собственности на имущество или полномочия истребовать у другого лица временно хранимое у него имущество или его часть или запрещать ему его использование, то можно на время отказаться от этого права законно выраженным желанием.

Однако, когда речь идёт о другом имуществе и его простом естественном использовании по Закону Божьему, от него нельзя отказаться даже законно выраженным желанием. Однако следует различать два случая. Главная посылка этого обоснования вполне понятна в силу определения термина законный: на деле одно и то же деяние не может быть одновременно законным и незаконным.

Я обосную малую посылку в отношении первой и второй её частей: во-первых, отказ от вышеуказанной собственности является закономерным, если он исходит из желания субъекта: более того, является законным, когда берётся из заповеди Христа. Подобный отказ, как это сказано в главе XIX «Евангелия от Матфея», является заветом Христа:

И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат, и наследует жизнь вечную. Об этом Августин говорит: «Если Христос даёт указания в рамках необходимого (т. е. советует не вступать в конфликт), сколько же советов он даст ещё сверх необходимого?» В отношении изречения Христа апостол говорит в главе V «Первого Послания к Коринфянам»: И то уже унизительно для вас, что вы имеете тяжбу между собой.

Для чего бы вам не оставаться обиженными? Для чего бы вам не терпеть лишения? Добавьте: что сделает судебный процесс, даже если по закону кому-либо надо истребовать мирское благо? В этом месте толкователь Августина цитирует вышеприведённые отрывки из Евангелия, затем добавляет: «Это (т. е. возбуждение дела с полным основанием) разрешается апостолом по снисхождению к слабым, поскольку в церкви подобные судебные процессы происходят между братьями».

В продолжение из-за недостаточной понятности слов Августина глосса добавляет: «Однако для того, чтобы хорошо понять слова Августина, которые только что были процитированы: «Это грех возбуждать судебное дело против своего брата», скажем, что речь идёт о случае, когда он соответствует понятию совершенные, если же он не соответствует этому понятию, он переходит в разряд «слабых», которым позволено возбуждение судебных дел.

Совершенным позволяется просто требовать восстановление того, что им принадлежит, причём без возбуждения судебных дел, без конфликта, без суда; им не следует заводить из-за этого судебные тяжбы. Зато «слабым» разрешается требовать восстановление того, что им принадлежит, также с помощью судебных тяжб, возбуждённых против своих братьев».

Итак, можно высказать правомерное суждение в части отказа от права на собственность. Если совершенные не могут законным образом вести дело перед судьёй, наделённым принудительной властью, в таком случае они не имеют никакого права истребовать того, что составляет вышеуказанную собственность, поскольку они, высказав своё желание, которое им позволено сделать в любой момент, уже отказались от такого права, особенно если это желание уже подтверждено, т. е. оформлено в виде религиозного обета.

Вполне понятным представляется и то, что невозможно никоим образом отказаться от законного владения какой-то вещью или его использования, если это простое использование действия данной вещи, поскольку здесь нет ничего такого, что запрещено Божьим Законом. Подобное использование не может входить в содержание законного желания.

Так, Божий Закон не допускает отказа от такого рода собственности, которое предопределяет убийство. Если кто- то в соответствии с подобным желанием хотел бы умышленно разрушить самого себя голодом, холодом или жаждой, то Божий Закон определённо запрещает это в главе XIX книги Евангелие от Матфея, в главе X книги Евангелие от Марка, в главе XVIII книги Евангелие от Луки, когда Христос, подтверждая некоторые заповеди Ветхого Завета, говорит:

Не убивай и т. д. Итак, необходимо тщательно различать, с одной стороны, простое использование какого-то минимума блага или законное владение им совершенным верующим от всякого рода вышеупомянутой излишней собственности или полномочия истребовать часть этого блага либо запрещать его использование другим субъектом, с другой стороны.

§ 6. Отсюда явно и со всей очевидностью следует, что будет безумной ересью утверждать, что нельзя иметь какую-то вещь или ее использовать без наличия вышеуказанного права на собственность. Кто говорит так, ссылаясь на необходимость исполнения заповеди Христа, тот творит очевидную выдумку, которая, как мы считаем, должна быть отвергнута как нечто вредное, «еретическое».

§ 7. Тезис того, кто вроде бы претендует на потенциальный отказ от собственности в силу обета (обещания), дозволенного Евангельским Законом, но при этом не отказывается от характерного поведения, в частности от активного полномочия истребовать какую -то вещь (предмет) перед судьёй, наделённым принудительной властью, либо требовать запрета её использования другим, что, как мы говорили, составляет такое право собственности, не представляет собой противоречия, поскольку он неправдив.

Любое характерное, т. е. правовое поведение или законная сила, приобретённая и способная на существование, от использования которой можно отречься обетом (обещанием), дозволенным Законом, тоже может, как это явно выводится индуктивным путём, стать предметом отказа от всех решений, принимающих форму обета (обещания).

Фактически тот, кто даёт обет целомудрия и повиновения, в силу этого обета отказывается не только от деяний, но также от полномочий выполнять подобные деяния, которые ему даются в соответствии с человеческим правом в первом значении этого термина. Кроме того, имеет место противоречие с правдой, когда утверждают, что кто-то владеет законным полномочием выполнять действия в отношении собственности, которые не являются законными.

В действительности такое полномочие не квалифицированно понятиями законное и незаконное, и различие между этими двумя понятиями может быть установлено только посредством законных и незаконных деяний (действий), которые следуют из этого полномочия или могут следовать из него.

Любое действие, совершённое в соответствии с законным полномочием, владение которым предшествовало обету, является незаконным после обета. Отсюда следует, что для того, кто дал такой обет, никакого полномочия на законном основании для совершения таких действий не существует.

§ 8. Затем я докажу, что можно, не владея ни одной из вышеупомянутых форм собственности, по закону использовать чужую вещь и даже потреблять её, в том случае если это происходит с согласия владельца вещи. Из предположения нахождения этой вещи в полной собственности кого-либо или наличия у последнего полномочия истребования этой вещи вполне достоверно следует, что такая собственность передаётся другому только с ведома её владельца, с его определённого согласия, но лишь тогда, когда это не встречает никакого сопротивления со стороны того, кому она передаётся для владения или использования с полномочием её истребования собственником.

Теперь допустим, что владелец не хочет передавать право собственности на эту вещь или на её использование; кроме того, допустим, что кто-то высказывает нежелание принять такую собственность, например человек, который определённым обетом отказался от вышеуказанного права собственности на все виды временного имущества, что может быть в случаях с совершенными.

Допустим также, что собственник вещи соглашается с тем, что совершенный использует и даже потребляет её, а какой-то совершенный, отказавшийся от права собственности на все вещи, захочет использовать такую вещь с согласия владельца. Тогда я говорю, что тот, кто в таких случаях использует эту вещь, использует её законным способом, хотя при этом он не имеет никакого формального права вышеуказанной собственности на эту вещь или на её использование.

Хотя он не имеет права собственности на эту вещь, её использование вытекает из вышесказанных тезисов, т. е. не столько благодаря воле владельца вещи, сколько из предположения того, что, отказавшись от права собственности, человек тем не менее в конкретных случаях сохраняет право на использование вещи. И то, что он эту вещь использует законно, следует из определения за-конный) в самом деле, закон разрешает каждому использовать какую- нибудь чужую вещь, даже потреблять её, если определённое согласие её владельца получено для этой цели.

§ 9. Если, однако, рассматривать собственность через связанное с ней понятие воли, т. е. в смысле человеческой свободы, определяемой естественной способностью двигаться, то такая свобода является не приобретённым, а врождённым качеством человеческого существа. Думаю, мы не будем способны распоряжаться имуществом или частью этого имущества ни на законных, ни на незаконных основаниях, не владея такой формой собственности, и тогда не сможем отказаться от неё. Это очевидно, потому что никто ничего не может сделать без указанной способности, и я, чтобы быть кратким, продолжаю идти дальше.

§ 10. Из сказанного следует, что не всякое законное полномочие или право в первом или втором значении или в обоих значениях сразу на обладание временным имуществом или на его использование может составлять собственность. Наоборот, всякая собственность, дозволенная законом в трёх вышеуказанных формах, будь то имущество или право его использования или и то и другое вместе, будет законным правомочием или правом в перечисленных смыслах.

Тот, кто из этого заключает, что если имеется законное правомочие на использование вещи, то имеется также дозволенное законом или законное право собственности на неё, совершает логическую ошибку. В действительности владение и использование законным образом имущества, - как своего собственного, так и общего, а также чужого имущества, с согласия владельца или того, кто его приобрёл, - не имея никакой законно приобретённой собственности, является правомерным фактом.

§ 11. После этих первых шагов, ещё более углубляясь в нашу тему, мы в первую очередь подчеркнём, что бедность и бедный являются понятиями, не вызывающими никакого сомнения, и потому мы очень часто находим их в Писании. Здесь достаточно процитировать наряду с другими отрывок из главы XII книги Евангелие от Марка, где Христос говорит: Истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу.

§ 12. Затем я показываю через Писание, что бедность является делом, достойным похвалы и Вечной Жизни, поскольку Истина сказала в главе VI книги Евангелие от Луки: Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие. То есть Царство Божие надо заслужить; его только заслуживают, потому что никто, кроме Христа, всё равно не достигнет Блаженства в настоящей жизни.

§ 13. Из этого непременно следует, что бедность является добродетелью, если она становится характерным поведением, образованным из многочисленных деяний того, кто хочет лишить себя временных благ, либо из какого-то действия, образующего добродетель или вызванного добродетелью; поскольку всё, что является похвальным, есть добродетель или её действие.

Кроме того, любая заповедь Христа сама по себе относится к добродетели; бедность является такой заповедью, как это вполне явственно следует из глав V и XIX книги Евангелие от Матфея, а также из многочисленных отрывков из других глав Евангелий.

§ 14. Из этого также следует, что бедность как похвальный факт может быть только добровольной, т. е. бедностью в третьем и четвёртом значениях термина бедность, потому что нет добродетели или её действия без выбора; никакого выбора не бывает без согласия с волей, как это достаточно вытекает из книг II и III «Эгашси».

Подтверждение этому можно найти и в главе V книги Евангелие от Матфея, там, где Христос говорит: Блаженны нищие духом, понимая под духом волю или согласие. Однако некоторые святые считают дух гордыней, что, однако, является некорректным выводом, поскольку в том же самом отрывке Он Христос сразу же заявляет: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

Хотя, исходя из мнения святых, никто не должен сомневаться в интерпретации этого отрывка; если бедность, как об этом говорит Христос, является похвальным фактором для Небесного Царства, она не должна являться показным отказом (une privation extérieure) от временных благ, а должна быть характерной внутренней потребностью духа, выраженного свободным пожеланием человека лишить себя материальных благ ради Христа.

Не каждый, которого давит бедность, является счастливым. В действительности большинство бедных счастливы материальными благами, и они чрезвычайно алчны в своих аппетитах; бедность их не спасает, а аппетит предаёт их мукам, поскольку то, что делается против воли, не может принести счастья. Всякая же добродетель отмечена печатью свободного выбора.

Бедность, таким образом, является похвальной добродетелью, но только тогда, когда она добровольна. Показное лишение благ само собой не является добродетелью, потому что такое лишение не спасает душу без надлежащего внутреннего расположения. На деле можно быть лишенным этих благ по принуждению, но одновременно быть осужденным в загробном мире на муки из- за безумного стремления к этим благам. Именно так понял этот тезис апостол Павел, когда в своём «Втором Послании к Коринфянам» сказал: Ибо если есть усердие, то оно принимается, смотря по тому, кто, что имеет, а не по тому, чего не имеет.

§ 15. Чтобы быть достойным похвалы, этот выбор при лишении себя бренных благ также должен совершаться во имя Христа. Отсюда Слово Истины в главе XIX Евангелия от Матфея: И всякий, кто оставит дом, и т. д. ради имени Моего.

Иероним комментирует его так: Всякий, кто отказался от материальных благ ради Спасителя, получит духовные блага по мере своей заслуги, в соотношении сторицы за небольшое количество. И ниже он добавляет: Все те, кто будут пренебрегать всеми земными желаниями, богатством и удовольствием мира ради Веры во Христа и проповеди Евангелия, именно они получат сторицей и будут владеть вечной жизнью.

§ 16. Кроме того, всё то, что противопоставляется алчности, уже является похвальным, и это основная добродетель; добровольная бедность ради Христа является таковой, поскольку любая алчность является пороком. Такая добродетель представляет собой аналогию с духовной щедростью, хотя и отличается от последней по цели, по крайней мере, с точки зрения относительной середины предмета.

Она духовная щедрость является более совершенной формой щедрости. Это станет более очевидным из того, что последует далее; поэтому эти две добродетели не могут находиться в одном неделимом виде.

§ 17. Таким образом, исходя из подобных рассуждений, может оказаться, что достойная бедность является добродетелью, через которую кто-то ради любви к Христу хочет отказаться и не иметь никаких временных (мирских) благ, называемых обычно богатствами, излишками собственного содержания.

§ 18. Из этого также явно следует, что подобная добродетель не является характерным поведением или актом милосердия, как некоторые могут подумать. В самом деле, она не является характерным поведением или актом, который, прежде всего, был бы сам по себе противопоставлен действительной или обычной ненависти к Богу; если бы это было таковым, тогда бы несколько вещей были противопоставлены одной. Хотя порок противопоставлен любой теологической добродетели и несовместим с милосердием; из этого, однако, не следует, что милосердие есть любая теологическая добродетель, поскольку пороки не противопоставляются милосердию.

§ 19. Таким образом, нет утверждающего возражения, что это отказ от богатства, по сути дела, является той же самой добродетелью, через которую из-за любви к Богу мы стремимся к Нему, и что мы ради Него отворачиваемся от необузданного влечения к мирским благам. Поскольку мы стремимся к Богу ради Его милосердия, именно под действием этой самой добродетели, а никакой другой мы, по-видимому, отказываемся от мирских благ.

§ 20. Исходя из объяснений, которые только что были даны, можно понять слабость этого стимула отказа от мирских благ, поскольку, если мы на самом деле стремимся к Богу ради любви к Нему, тогда эта любовь сама отведёт нас от своей противоположности, прежде всего потому, что эта противоположность представляет собой ненависть к Богу, но при этом она не является дозволенной любовью к мирским благам.

Безусловно, такое отречение от богатства приводит иногда к милосердию, поскольку добродетельная бедность сама по себе приводит к этому; подобной бедностью является главным образом добровольное отречение от всех мирских благ, к которому в любом случае ведёт сам факт отречения от своей противоположности, т. е. от недозволенной любви к мирским благам.

Если сказанное на самом деле, верно, то тезис оппонента, исходя из этих правдивых выводов, можно было бы заключить следующим образом: милосердием является почти каждая добродетель, поскольку большинство добродетелей, в частности таких, как вера и надежда, в силу которых мы главным образом отказываемся от ереси и отчаяния, обязательно приводят к милосердию.

§ 21. Кроме того, милосердие не входит в категорию обета, потому что оно не является обязательной заповедью. Однако вышеуказанная бедность, особенно если она истолковывается в четвертом смысле термина, входит в понятие обета. Итак, милосердие не является добродетельной бедностью; наоборот, бедность главным образом является следствием милосердия, равно как этим является большинство других теологических добродетелей.

§ 22. Наивысшей формой или проявлением этой добродетели милосердия является, я утверждаю это, категорическое обещание странствующего последователя Христа отречься от любого вида блага, как личного, так и общественного характера, желание лишить себя этого блага (имущества) и совсем не иметь его, в том числе отказаться от любой законно приобретённой собственности или любого полномочия потребовать возврата имущества перед судьёй, наделённым принудительной властью запрещать другим посягательства на мирские блага (временные вещи), которые считаются богатством.

И этим обетом, скажу я, странствующий желает ради Христа лишить себя и затем никогда не иметь ни собственного, ни общественного блага, а также никакого полномочия по владению, распоряжению и использованию излишних благ, как в качественном, так и в количественном смысле, за исключением того, что необходимо и достаточно ему лишь для собственного содержания.

Он не желает ни владеть сам лично этими благами, даже если они были законно предоставлены ему для удовлетворения многих нужд или будущих потребностей, ни распоряжаться ими самостоятельно либо совместно с кем-то или с несколькими другими определенными лицами.

Напротив, он желает иметь только то, что может удовлетворить его срочную и разовую потребность, как например потребность в питании и одежде; и это, разумеется, только при условии, что он дал обет пребывать в таком месте, временном пространстве и ситуации, где сможет изо дня в день и всегда находить достаточно мирских благ для пополнения вышеуказанной потребности, но только одновременно одну, а не несколько сразу. Подобная форма или вид существования составляет положение бедности, достойное похвалы, которая, как говорится, необходима для евангельского совершенства. Это будет вполне понятно из того, что последует далее.

Мы обозначаем вышеназванную форму достойной бедностью - относится ли она к одному человеку, который ничего не имеет в своей собственности в вышеназванном третьем смысле, либо она является общей для него или для других согласно концепции, которая их виды собственности противопоставляет. Отныне мы, чтобы сократить выражение очень высокая бедность, того, кто хочет жить, таким образом, будем называть согласно теологическому употреблению словом совершенный.

§ 23. Для того чтобы вышеупомянутая форма достойной бедности стала самой высшей из всех, её можно достигнуть, лишь одновременно исполняя самым абсолютным образом все другие заповеди Христа. Прежде всего, странствующему с помощью заявленного обета (обещания) следует отречься от всех мирских благ, без которых он может обойтись; ведь большинство препятствий на пути к Божественному Милосердию устраняется именно теми, кто даёт подобный обет.

Тогда они более подготовлены к испытанию многими страстями, подлыми поступками и убытками этого мира; они также отрекаются от развлечений и сует этого мира, намереваясь на самом высоком уровне соблюдать наставления и заповеди Христа. То, что тот, кто даёт подобный обет, отказывается от мирских благ настолько, насколько возможно и закономерно для странствующего, является фактом абсолютным и очевидным, поскольку он не хочет иметь ничего большего, нежели это необходимо для удовлетворения насущной потребности, как в одежде, так и в пище.

Однако иметь меньше того, что дозволено верному странствующему, тоже не разрешается, потому что, если бы он пожелал иметь для себя меньше, чем это необходимо для поддержания своей жизни, он оказался бы преднамеренным убийцей, чего Закон Божий не позволяет никому.

Итак, тот, кто желает иметь мирских благ до того уровня, ниже которого уже не позволяется иметь, хочет минимума этих благ, а тот, кто отказывается от благ на уровне, больше которого иметь неправомерно, отрекается от максимума благ. Так поступает странствующий в силу вышеуказанной формы достойной бедности, самой наивысшей бедности, как мы её назвали. То, что это соответствует заповеди Христа, вполне очевидно. В главе XIX книги Евангелие от Луки Он дал следующую заповедь: Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником.

§ 24. Кто дал такой обет, отводит от себя большинство препятствий на пути к Божественному Милосердию. Это является фактом очевидным, так как любовь к мирским благам и желание сохранить их меняет человека по отношению к этим благам, и, как следствие, уводит всё дальше от возвышенной любви к Богу…

Блага этого сорта по своей природе способны вызывать у того, кто ими владеет, ненасытное желание иметь их всё больше. Такое мнение Христа, высказанное им в главе XIX книги Евангелие от Матфея: И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие, завершает Рабан Мавр, твёрдо говоря: «Между понятиями: иметь деньги и любить их - имеется некоторое расстояние.

Более надёжно, однако, не иметь богатства и не любить его». Поскольку, добавляет Иероним о том же тезисе: Презирать богатство, которое ты имеешь, трудно. Ибо оно более клейкое (липучее), чем сам клей». Об этом же говорит Фома Аквинский, комментируя тот же самый совет Христа из главы XVIII книги «Евангелие от Луки». Итак, тот, кто отрекается от богатства, насколько это возможно и закономерно странствующему, он в той же мере устраняет себе много препятствий на пути к Милосердию Бога.

§ 25. Он христианин, отказавшийся от богатства подвергает себя множеству разного рода страданий, позору и нищете в этом мире, но также пользуется преимуществами своего неимущего статуса. И хотя опыт явно показывает это, Екклесиаст (церковнослужитель) тем не менее, говорит: Пиры устраиваются для удовольствия, и вино веселит жизнь; а за все отвечает серебро, т. е. богатый живёт в своё удовольствие. В главе XV Книги Притчей сказано: Все дни несчастного печальны. То есть бедный страдает от чрезмерной печали, как об этом самом отрывке говорит глосса.