«То были времена, когда царская власть в последний раз достигла, чего хотела: Витте и Дурново скрутили революцию веревкой; Столыпин крепко обмотал эту веревку о свою нервную дворянскую руку. Столыпинская рука слабела. Когда не стало этого последнего дворянина, власть, по выражению одного весьма сановного лица, перешла к «поденщикам»; тогда веревка ослабла и без труда отвалилась сама».

«Пройди по Руси, и русский народ ответит тебе душой, но пройди с душой страдающей только – и тогда ответит он тебе на все сокровенные вопросы, о которых только думало человечество с начала существования. Но если пойдешь за ответом по делу земному – великая откроется картина зла, царящего на Руси»  (2 марта 1916).

«Пытаются создать разумную, достойную человека жизнь, пробуют… в сущности реализовать те принципы, которые проповедовал Христос, небесный вождь христианской Европы, которая так много и бескорыстно затратила золота, великодушно разжигая и поддерживая гражданскую резню в России».

«Характер Николая II сформировался под беспощадным влиянием судьбы, а не случая. Поэт Александр Блок писал о нем: «Упрямый, но безвольный, нервный, но равнодушный ко всему, не верящий в народ, тревожный и осторожный в словах, он не был хозяином самому себе». Распутин говорил: «У него чего-то не хватает внутри».

« Мне думается, что искать объяснение многого, приведшего в конце концов Россию к гибели и позору, надо не в умственных способностях Николая II, а в отсутствии у него сердца, бросающемся в целом ряде поступков. Достаточно припомнить посещение им бала французского посольства в ужасный день Ходынки, когда по улицам Москвы развозили пять тысяч изуродованных трупов… ».

«На заре своего бытия древняя Русь предпочла путь святости пути культуры. В последний свой век она горделиво утверждала себя, как святую, как единственную христианскую землю. Но живая святость ее покинула. Петр разрушил лишь обветшалую оболочку святой Руси. Оттого его надругательство над этой старой Русью встретило ничтожное духовное сопротивление».

«Русское духовенство всегда учило паству свою не познавать и любить Бога, а только бояться чертей, которых оно же и расплодило со своими попадьями. Нивелировка русского рыхлого сердца этим жупельным страхом – единственное дело, удавшееся этому тунеядному сословию».

«Что не было сделано исподволь, постепенно, и потому легко и спокойно, то приходится делать потом вдруг с болезненными напряжениями, которые мы называем революциями. И мы имеем право плакаться на нашу революцию, но опять с обязанностью плакать на всю предшествующую историю, которая привела к той революции, ибо условия здоровья не производят болезни…».

«В ей (церкви) желаю честного прогресса от коснения, в которое она впала, задавленная государственностью, но в новом колене слуг алтаря я не вижу «попов великих», а знаю в лучших из них только рационалистов, то есть нигилистов духовного сана. Что же я стану пророчествовать?»

«Рабочая революция с ужасами разрушений и убийств не только грозит нам, но мы на ней живем уже лет 30 и только пока, кое-как разными хитростями на время отсрочиваем ее взрыв. Таково положение в Европе; таково положение у нас и еще хуже у нас, потому что оно не имеет спасительных клапанов. Давящие народ классы, кроме царя, не имеют теперь в глазах нашего народа никакого оправдания».

«Большое незамечаемое людьми зло насилия совершается во имя умышленно выставляемого на вид подобия добра. И, как и не может быть иначе, это не только не улучшает положения, но, напротив, только ухудшает его. И потому положение людей нашего времени, становясь все хуже и хуже, стало несравненно хуже положения людей в древности. Оно стало хуже оттого, что в наше время средства насилия...».

Лев Толстой писал о Николае II в памфлете «Одумайтесь»: «Несчастный, запутанный молодой человек, признаваемый руководителем 130-миллионного народа благословляет на убийство войско, которое он называет своим, для защиты земель, которые он с еще меньшим правом может называть своими».

«Разбойники  обирают  преимущественно богатых, правительства же  обирают преимущественно  бедных,  богатым  же,  помогающим  им  в  их преступлениях, покровительствуют.  Разбойники,  делая  свое дело,  рискуют  своей жизнью - правительства почти ничем не рискуют. Разбойники никого насильно не забирают в  свою  шайку,  -  правительства  набирают  своих  солдат  большей  частью насильно».

«Пора опомниться, пора очнуться! Пора и потому, что страдания, а главное, развращение народа, то есть наше, все растет и растет и дошло уже до ужасающих пределов, Какой-нибудь - не могу удержаться - негодяй, называемый императором, или подлец, называемый министром, задумают для самых ничтожных, легкомысленных, тщеславных, корыстных, низких целей...».

«Без влияния, без живительной силы христианства не восстала бы земля русская, но мы не имеем права сказать, что одно христианство воздвигло её. Конечно, все истины, всякое начало добра, жизни и любви находились в церкви, но в церкви возможной, в церкви просвещенной и торжествующей над земными началами. Она не была таковой ни в какое время, ни в какой земле».

«Нередко думают, что провозглашение всяких свобод и всеобщего избирательного права имеет само по себе некоторую чудесную силу направлять жизнь на новые пути. На самом деле то, что в таких случаях водворяется в жизни, обычно оказывается не демократией, а, смотря по обороту событий, или олигархией, или анархией, причем в случае наступления анархии».

«Невозможно не предощутить переворота, который, как метлой, сметет всю эту ветошь и все это бесчестие... Пока у нас все еще как в видении Иезекииля. Поле усеяно сухими костями. Оживут ли кости сии? Ты, господи, веси. Но, конечно, для этого потребуется не менее чем дыхание Бога, — дыхание бури».

«За последние сорок лет правительство много брало у народа и дало ему очень мало. Это несправедливо. А так как каждая несправедливость всегда наказывается, то я уверен, что наказание это не заставит себя ждать...».

«Духовенству нашему недостает независимости, что и весьма справедливо. Духовенство наше на армейском положении. Есть между ними солдаты, обер- и штаб-офицеры, есть даже и генерал-аншефы, но все они без изъятия подчинены светской власти».

«Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли;   не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня» (Исх.20:4-5).

«Отступление начало совершаться с некоторого времени очень быстро, свободно и открыто. Последствия должны быть самые скорбные… Очевидно, что отступление от веры - всеобщее в народе... Этой язве нет ни врачевания, ни исцеления».

«В первый год царствования его я, Даниил, сообразил по книгам число лет, о котором было слово Господне к Иеремии пророку, что семьдесят лет исполнятся над опустошением Иерусалима» (Дан.9:2).

«Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили! Когда кончишь опустошение, будешь опустошен и ты; когда прекратишь грабительства, разграбят и тебя» (Ис.33:1).

«Бедные и нищие ищут воды, и нет ее; язык их сохнет от жажды: Я, Господь, услышу их, Я, Бог Израилев, не оставлю их» (Ис.41:17,  Ис.11:4, Ис.25:4-5).

«Я знаю, что они не послушают Меня, ибо они - народ упрямый; но они обратятся к сердцу своему в земле переселения своего, и познают, что Я - Господь Бог их. И Я дам им сердце - и уразумеют, и уши - и услышат. И будут прославлять Меня на земле переселения своего и вспоминать имя Мое» (Варух.2:30-32).

«Особенность христианства заключается в том, что призывает всех людей к любви и к братству всех, кто принял в своих сердцах веру в Бога. С распространением христианской веры христиане в первое время мало что могли осуществить в освобождении рабов от рабской зависимости. Рабовладение и работорговля существовала тысячелетиями, поэтому христианству требовалось время, чтобы подорвать устои рабовладения».

«Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Свое будущее они будут строить на нашем прошлом…» (пророчество И.В.Сталина).

«Но после того, как Я исторгну их, снова возвращу и помилую их, и приведу каждого в удел его и каждого в землю его. И если они научатся путям народа Моего… то водворятся среди народа Моего. Если же не послушаются, то Я искореню и совершенно истреблю такой народ, говорит Господь» (Иер.12:15-17).

«В то время, как христианский мир величественно шествовал по пути, предначертанному его божественным основателем, увлекая за собою поколения, - мы, хотя и носили имя христиан, не двигались с места. Хотя мы и назывались христианами, плод христианства для нас не созревал».

«Нельзя без грусти видеть, как в русской мысли постепенно усиливается равнодушие к интересам религии. Это — следствие тех преград, которыми хотят настоятельно отделять высшие интересы от живой мысли и живого слова образованного русского общества…».

«Можно было совершенно не соглашаться с многими идеями большевиков, можно считать их лозунги за утопию, но надо быть беспристрастным и признать, что переход власти в руки пролетариата в октябре 1917 года, проведенный Лениным и Троцким, обусловил собою спасение страны, избавив ее от анархии...».

«Трудно представить, до какого разложения дошёл государственный аппарат российской империи в последние годы царствования Николая II. Огромной империей правил безграмотный, пьяный и разгульный мужик, бравший взятки за назначение министров. Императорская фамилия, Распутин, двор, министры и петербургская знать — все это производило впечатление какого-то сумасшедшего дома».

«Необходимо, чтобы все знали, что представляла собой семья Николая II, что представляла собой династия Романовых, какая отравленная атмосфера царила в их дворцах. Нам предстоит встретиться здесь с целым сонмом дегенератов, алкоголиков, психопатов и психопаток, истеричек, эротоманов, неврастеников, ханжей хлыстовского типа...».

«Недаром была общая радость в Петербурге, когда стало известно, что Гришка убит Пуришкевичем и великим князем Дмитрием Павловичем. Конечно, и армия понимала, кто ею командует. Февральская революция была подготовлена».

«Ширина размаха, выражающаяся, с одной стороны, в непрерывном мордобитии, с другой - в стрельбе из пушек по воробьям, легкомыслие, доведенное до способности искренне лгать самым бессовестным образом».