«А в грабежах - бароны мастаки! У этаких под рождество, глядим, чужие забиваются быки: своих им жаль, а пир необходим.  Омрачена разбоем ночь святая - бедняк сидит перед котлом пустым, но вор-то горд, чужое уплетая: «Мы нынче славно господа почтим!» Коль простыню своруют бедняки,  то делом не бахвалятся таким,  но богачу ограбить - пустяки,  он нос дерет, стыдом не уязвим.  За кражу ленты к смерти присуждая»  

«Ложь и злоба миром правят. Совесть душат, правду травят,  мертв закон, убита честь, непотребных дел не счесть.  Заперты, закрыты двери доброте, любви и вере. Мудрость учит в наши дни:  укради и обмани! Друг в беде бросает друга, на супруга врет супруга, и торгует братом брат. Вот какой царит разврат! «Выдь милый, на дорожку,  я тебе подставлю ножку», ухмыляется ханжа,  нож за пазухой держа. Что за время такое!»

«Хворь в дугу меня согнула, смерть мне в очи заглянула. Плащ изодран. Голод лют. Ни черта не подают. Люди волки, люди звери... Я, возросший на Гомере, я, былой избранник муз, волочу проклятья груз. Зренье чахнет, дух мой слабнет, тело немощное зябнет, еле теплится душа, а в кармане - ни шиша! До чего ж мне, братцы, худо! Скоро я уйду отсюда и покину здешний мир, что столь злобен, глуп и сир» 

«Господь! Кто набожен на вид и десять заповедей чтит, но преступает их, тот вряд ли любит Бога. Тебя отцом назвать он рад,  но если я ему не брат, То чувства в нем сыновнего не много. Мы все в родстве. Богатый, нищий равно для тела просят нищи -  да претворится в плоть! Кто отличит слугу от господина (хотя б мы их живыми знали), когда черви доконали, объев скелет? И заповедь одна, кто смертен»

«В стране у нас, куда ты ни пойдешь, царят подонки, подлый сброд. Он всюду лезет, всех стрижет. Бесстыдство, ревность, алчность, ложь везде готовы дать совет. Беда тому, кто власть не взял над ними. Я этому сословью враг и не скрываю неприязнь мою. Пускай бранят и так и сяк, на том стоял я и стою...  Пора бы всем народам возопить в разладе: О Господи, проснись в небесном вертограде! Извращены Твое творенье и глагол»

«Тому, чья жизнь - одни пороки, грешно другим давать уроки. Под белоснежным одеяньем не скрыться черным злодеяньям. Найдешь ли к истине дорогу,  коль пастырь твой не верен богу? Клянусь, что только для глупцов важнее тысяча слепцов, чем - пусть один, но все же зрячий! Сие не кончится удачей.  Дарует людям свет свеча, сама сгорая, сгоряча. Иной с благим к нам льнет советом, а сам отнюдь не благ при этом»

«Ручьи сокровищ в Рим бегут, здесь вечный находя приют.  Но, на дыру без дна похож, безбожный Рим неполон все ж. Ручьи грехов сюда стекают, и здесь их людям отпускают, где ж прячут зол так много, - известно только Богу.  Кто нравы Рима узнает, охладевает к вере тот.  А римский суд, закон невежд, попов издёвка он. Здесь отлучение за мзду снимают вопреки стыду: Прости нас, Божий суд, но все продажно тут!»  

«Как только поп разбогател, в своих мечтах безмерно смел,  он возымел стремленье  без устали, без лени богатства большего добиться. И к Каролингам быстро мчится на скакуне наш поп Амис. Огни Парижа вдруг зажглись пред ним. Вошел он в тронный зал и прямо королю сказал:  «Коль помощь вам нужна моя, помочь вам буду счастлив я.  Король изрек: «Мы знать должны, В каком искусстве вы сильны»

«И вот, во избежание бед, заверил каждый, что видны ему картины. Но полны все гнева на родную мать, что честь свою могла попрать. Все в зале осмотрев пустом,  двор королю сказал о том,  что поп искусство проявил. А поп немедля объявил, что отпустить его он просит и королю мольбу приносит о награжденье. В ту же ночь все получив, он скачет прочь. Поп щедро счастьем взыскан: две тысячи себе добыл он марок при дворе»   

«Что сквернослов - угодник Сатаны. Кругом все попрошайками кишело; у них набиты брюхо и мешки; по сердцу им, как нищим, побираться и пьянствовать, и драться в кабаках. Нажравшись, пьяные они ложатся и с дикой бранью поутру встают; проводят жизнь свою во сне и лени.  Там решили пилигримы идти к Якову и в Рим. Когда ж из странствий возвратятся, каких понарасскажут небылиц! Я слышал укого святынь бывали»  

«Раскаянье Обжору похвалило: «Твое чистосердечье грех уменьшит».  Тут стал Обжора горько сокрушаться и соблюдать посты пообещал: «Готов снести и голод я, и жажду, а в постный день к себе в утробу и рыбу даже я не допущу, пока от Воздержанья - тети строгой - Не получу на это позволенья. Ах, как я Воэдержанье не любил!» И там толпились тысячи людей, к Христу и к богородице взывая, прося помочь им Правду»  

«О, диво! Что такое?! Гляжу и сам не верю: он по горло медом начинен. А вслед за тем из брюха зайца златые выкатились яйца, кольцо с брильянтами, алмаз и высочайший твой указ, где я наследником объявлен.. Наглец! Ты был бы обезглавлен, - король в восторге заорал, - когда бы чуть поменьше врал! Но прекратим допрос дальнейший. Отныне ты мне друг первейший. Ты главный лжец у нас в краю! Бери-ка в жены дочь мою»

«Блуд и пьянство в христианство золотой принес телец. Мир разврата без возврата в Тартар рухнет наконец. Наши души ночи глуше, наши хищные сердца осквернили, очернили Всемогущего Отца. Блудодейство, лиходейство, воровство, разбой и мор!... Мир греховный! Суд верховный грозный вынес приговор. Тлена тленней лист осенний. Навзничь падают дубы. Не спасете бренной плоти от карающей судьбы»

«Нашему миру - о, голод! о, мор! - вынесли смертный они приговор. Не избежать никому наказания! Сам я едва не лишился сознания, но у меня эта жуткая весть вдруг пробудила желание есть. Ангелы Божьи в плащах одинаковых дали отведать мне зернышек маковых, в Лету меня окунули потом и напоили каким-то питьем. Тут я на землю упал, чтоб впоследствии вам рассказать о грядущем к нам бедствии, и приготовил речь»

«Милосердье - наш закон для слепых и зрячих, для сиятельных персон и шутов бродячих, для калек и для сирот, тех, что в день дождливый  палкой гонит от ворот поп христолюбивый. Для отцветших стариков, для юнцов цветущих, для богатых мужиков и для неимущих, для судейских и воров, проклятых веками, для седых профессоров с их учениками, для пропойц и забулдыг, дрыхнущих в канавах,  для творцов книг»

«Ныне повсюду на свете великая милость монете. Ныне деньгою велики цари и мирские владыки. Ради возлюбленных денег впадет во грехи и священник, и во Вселенском Соборе у каждого - деньги во взоре. Деньги то бросят нас в войны, то жить нам позволят спокойно. Суд решает за плату все то, чего хочет богатый. Все продают, покупают, берут и опять отнимают. Деньги терзают нас ложью, вещают и истину Божью»

«Хорошо сидеть в трактире. А во всем остатнем мире - скука, злоба и нужда. Нам такая жизнь чужда. Задают вопрос иные: «Чем вам нравятся пивные?» Что ж! О пользе кабаков расскажу без дураков. Собрались в трактире гости. Этот пьет, тот - жарит в кости. Этот - глянь - продулся в пух, у того кошель разбух, всё зависит от удачи! Как может иначе?! Потому что нет средь нас лихоимцев и пролаз. Ах, ни капельки, поверьте»

«Стать святым желает вор? Ошалевши от богатства, Симон хапает аббатства и дружкам своим - смотри! - раздает монастыри. О Небесная Царица Как понять, что здесь творится?! Неужель навек подпасть нам под Симонову власть? Нет! Такого быть не может! Добрым людям Бог поможет. Ниспослать пора к нам апостола Петра. Он злодея в ад низринет, и - глядишь вся шайка сгинет, чтобы снова расцвела жизнь, спасенная от зла»

«Встал Господь возмездия ныне на пороге, грозен меч разительный, грозно трубят роги, - Да обрящет праведный утешенье в Боге, да оплачут грешники прегрешенья многи. В справедливой ярости род людской карая, дланью наказующей судьбы размеряя, страшный Тартар он разверз от края до края, копытами грешных попирая. В мировых окраинах просвистев осою, саранча надвинулась черной полосою, выкосила пастбища»

«Лживые священники... Голос у них, поистине, ангельский, язык подвешен отлично,  и слова они произносят четко; слова же эти лживы, хитроумно и ловко подобраны,  словно нити в английском холсте; все они стоят на месте, и сказаны к месту, и лишних нет, и приятно их слушать, потому что тот, кто их произносит, не кашляет и не хрипит, а со слезами и жалостью рассказывает про путь… Иисуса Христа…»

«Чтоб в ад не попасть, отказал он вам их в своем завещанье, бог наградит его старанье, - сказал епископ, - и простит все преступленья и грехи!» Теперь вы слышали о том, как сладил с попом-богачом епископ и как он добился, чтоб тот почтенью научился. Рютбёф нам скажет в назиданье; не страшно тому наказанье, кто с деньгами на суд пришел; христианин стал осел, за грех свой щедро заплатив. Здесь кончу, стих сложив»

«Не от папы ли дано рукоположенье мужу, столь искусному в плотском сопряженье, что бесплодных он карал карой отлученья, сам же от родной сестры сыну дал рожденье? Если папа утвердил – кто иной откажет? Папа всякую судьбу свяжет и развяжет, ринет рыцаря на брань, пастыря на пажить, а священника в любви ратовать обяжет. Пусть же в клире муж двух подруг имеет! Пусть каноник и монах целых трех лелеет»

«Результатом этой связи явилось размножение людей, которые изначально селились в единственном доме. Когда же постепенно образовалось множество семей, численность людей уже оказалась такой, что этот единственный дом стал им недостаточен, возникла необходимость создавать большое количество домов, скопление которых получило название посёлка; это было первым человеческим сообществом»

«Бог милосердный предназначил роду человеческому новое испытание. Он хотел таким образом спасти его от последствий грехопадения или по надлежащему порядку заново предоставить ему возможность Вечного Блаженства, используя для этого своего Сына - Иисуса Христа, настоящего Бога и человека в одном лице. Он дал человечеству Евангелие, содержащее в себе заветы того, во что мы должны верить»

«Тем более что, соблюдая и принимая таинство (освящения), установленное в нём и через него, священная милость, единожды полученная и единожды потерянная, снова была дарована нам и укреплена в нас именно Божьей Милостью, в силу его священного рукоположения; одновременно по указанному согласию наши усердия от заслуги Страданий Христовых становятся достойными Вечного Блаженства».

«Кроме того, приговор может быть искажён незнанием судей, даже если их чувства и намерения чисты. Закон устраняет этот недостаток, предотвращает его: в самом законе заложено почти совершенное определение того, что справедливо или несправедливо, полезно или вредно касательно любого человеческого поступка. Однако человек, каким бы проницательным ни был, не может дать совершенного определения».

«Общая польза от закона лучше заметна всей массе людей, ибо никто не станет умышленно вредить сам себе. Тогда каждый может заметить, что предлагаемый закон ведёт к выгоде только одного или нескольких людей. Если он выгоден одному из всех, отдельные люди или народ в целом всегда могут возразить против него; такого не произойдёт, если закон, хотя и был разработан лишь одним человеком или небольшим числом»  

«Должностные лица - будь они в одном числе или нескольких - должны иметь решающее значение только тогда, когда законы не в состоянии дать точный ответ, так как нелегко вообще дать вполне определённые установления касательно всех отдельных случаев». Он повторил свою мысль в главе 9 той книги: «В наши дни существуют также случаи, когда системы управления, например судья, могут самостоятельно судить»

«Выбранный же правитель уже со времени своего избрания обычно бывает более благоразумным и лучшим, нежели наследный монарх, поскольку по своей добродетели больше воздерживается от плохого. Кроме того, он меньше рассчитывает на безнаказанность, зная, что легче может подвергнуться упрёкам, нежели правитель, действующий без какого риска, потому что наследники будут преемниками в принципате»

«Мы уже говорили, что право утверждать любое правление, изменять его и предъявлять ему претензии принадлежит законодателю. Но тогда уместно поставить вопрос о возможности привлечения правителя к суду и применения к нему мер принуждения. Если это действительно допустимо, возникают следующие вопросы: касается ли это всех видов правонарушений или только некоторых из них, и каких конкретно?»

«И действительно, он закон был записан с их слов и при содействии подвигающих и направляющих средств Высшей силы; с помощью этого Закона мы способны и должны понять заповеди для Вечного Спасения в отсутствие Христа и апостолов - авторов Евангелия. В этом Законе Иисус обозначил и установил таинства, снимающие первородный грех; по нему Он совершает прощение свыше, восстанавливает его закон»

«Нужно оценивать и другие деяния епископов, священников и диаконов. Действительно, не все их поступки могут быть названы духовными; наоборот, большинство их деяний это деяния общественные - сутяжнические, плотские и мирские. Ведь священники могут совершать заём, класть деньги на хранение, покупать, продавать, бить, убивать, изменять, грабить, ненавидеть, обманывать, давать ложные свидетельства»

«Итак, нет ни справедливого, ни полезного в том, чтобы добиваться высшего сана в церкви. Ибо, какой мудрый человек желает подчинить себя самого такому порабощению и такой опасности, как нести ответственность за всю церковь? Самым большим может быть тот, кто вовсе не боится суда Божьего, злоупотребляя высшим церковным саном в столетие таким образом, что он искажает это в пользу высшего сана в мире» 

«Господство запрещено апостолам. Иди и узурпируй апостольство, если осмелишься, ты, правитель; а ты, апостольский, - мирское господство! Но остерегайся точно одного и другого! Если ты действительно хочешь и того и другого одновременно, ты потеряешь их оба. Только не верь, что станешь исключением, Бог укоряет следующими словами: Они господствовали и нe через меня; были правителями, и я их не признавал»

«Символически это означало, что церковь в лице всех своих святых, являющихся жителями Небесного Иерусалима, была во власти царей мира сего. Потому апостол просит, прежде всего, молиться за них, чтобы они - цари - вели спокойную жизнь». Таковыми, вне всяких сомнений, были мнения апостола и Августина: церковь или вся масса верующих во Христа должна подвластна мирским правителям, соблюдать их повеления»

«Эти священники должны судить согласно первому значению термина суд лишь за совершение преступлений, за которые по евангельскому Закону кто-либо должен быть изгнан из общества верующих в целях нераспространения такого настроя среди других верующих, подобно лекарю или коллегии лекарей, которые судят приговором, понимаемым под первым значением этого термина, от телесной болезни»

«Однако священник или епископ, каким бы он ни был, располагает и управляет людьми по этому закону, хотя и ради потусторонней жизни, но только в момент жизни настоящей; ему не дано наказывать кого-либо в этом мире, потому что его непосредственный законодатель - Христос - не называет себя судьёй в прямом смысле, подобно тому, кто в третьем значении этого термина судья обладает принудительной властью»

«Если человеческий закон не запрещает еретику или другому неверующему пребывать в той же стране среди верующих, как это уже было разрешено еретикам законами еврейского народа, и даже позже - в эпоху христианских народов, правителей или понтификов, тогда я скажу, что нельзя никому судить еретика или другого неверующего или же наказывать или карать его как в имущественном, так и уголовном отношениях»

«Итак, право суда над еретиками, раскольниками и другими неверующими, в том числе право их наказывать: казнить или применить к ним иное мирское наказание, т. е. право привести его приговор в исполнение, принадлежит только одному правителю или тем лицам сообщества, которым по закону человеческого законодателя это предписано, а вовсе не какому-либо священнику или епископу под предлогом»

«Однако это называется способностью кого-либо лишь тогда, когда он не возражает определенно против собственности, т. е. своего обладания вещью; ибо тот, кто определённо возражает, или отказывается от имущества, или от его части, не приобретает ни права собственности на такое имущество, ни права на отстаивание в суде.  Действительно, каждый может дозволенным образом по законам отказаться от права»

«Таким образом, нет утверждающего возражения, что это отказ от богатства, по сути дела, является той же самой добродетелью, через которую из-за любви к Богу мы стремимся к Нему, и что мы ради Него отворачиваемся от необузданного влечения к мирским благам. Поскольку мы стремимся к Богу ради Его милосердия, именно под действием этой самой добродетели, а никакой другой мы, отказываемся от мирских благ»

«Мы хотим показать, что Христос странствующий соблюдал самую высшую форму и степень бедности, достойную похвалы. Итак, из всех заслуживающих вечную жизнь при Новом Законе Христос стал первым из странствующих; потому Он стал самым великим в вопросе совершенства. Стало быть, Он также соблюдал положение по отношению к мирским благам, поскольку без этого положения, невозможно»  

«Это время вернулось, и им совершенным последователям Христа нет необходимости брать и носить с собой то, что им нужно будет в будущем, поскольку их должны поддерживать те, кто принимает Евангелие, и они могут просить у них это каждый день на законном основании. Итак, если апостолам и их последователям когда-то нужно было оставлять себе необходимое на будущее, то неправильно устанавливать»

«Совершенный может взять и съесть рыбу, хотя ранее он ясно выразил перед принудительным судом своё намерение не требовать названную рыбу либо какое другое земное благо. Но, скажете вы, право собственности отдаётся тому, кто обладает этим предметом. Я отвечу, что это верно для того, кто его желает, а не для того, кто не желает. Ведь согласно человеческому и Божьему законам каждый может отказаться»

«Следовательно, можно утверждать, что преемники этих апостолов не нуждались в каком-либо подтверждении или признании со стороны преемников Петра; более того, многие из преемников других апостолов, которые надлежащим образом были избраны и установлены епископами, благонамеренно управляли своими провинциями без учреждения и подтверждения тех, кто называл себя преемниками Петра»

«Христос выступил против подобных преданий в главе VII Евангелия от Марка, сказав слова, которые непосредственно затрагивают наш разговор: Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим. Ибо вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого. И ниже: Вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание. Но это делают те, кто проповедуют человеческими декретами»

«Опираясь на эти тезисы, я хочу показать, что после периода апостолов и первых отцов священников, которые следовали за ними апостолами в этой миссии, и главным образом в уже совершенных сообществах верующих, действующую безотлагательную причину учреждения или назначения руководителя от самого высшего епископа до самых нижайших уровней священников составляет всё множество верующих»  

«Чтобы мы узнали: какой из данных органов власти следует признавать и значит подчиняться ему, поскольку он соответствует нормам Божественного и общественного права, а какой из них не соответствует им; потому следует отказаться от подчинения ему законным образом как от фактора, вредного для мира верующих. А чтобы уяснить, как эти органы институты власти вообще развивались в правовом плане»